Серьезным препятствием на пути к эффективной реализации полномасштабных преобразований в социально-экономической и производственно-хозяйственной сферах стран ССАГПЗ стали такие явления, как коррупция и непотизм. Для лучшего понимания специфики зарождения указанных феноменов, следует сосредоточить внимание на исторических особенностях взаимоотношений между представителями аравийского населения с учетом его социокультурного и этноконфессионального разнообразия.

Присущие всем ближневосточным государствам принципы фаворитизма и «кумовства» получили на территории ССАГПЗ особый

«привкус» учитывая трайбалистскую структуру местных обществ, значительную демографическую диспропорцию, наблюдающуюся между автохтонным населением стран Залива и иностранными мигрантами, а также в силу присущего народам данного региона ощущения своей «богоизбранности» в связи с историко-географической принадлежностью к святым местам зарождения ислама.

В начале XXI века. мировое сообщество почувствовало острую необходимость в законодательном закреплении международных усилий, направленных на борьбу с коррупцией. Констатируя непрерывный рост масштабов негативных последствий коррупции для мировой экономики, подавляющее большинство стран в начале 2000-х годов активно поддержало идею принятия на уровне ООН соответствующей резолюции. В этом контексте нужно отметить, что в Финальной декларации 29-го Саммита стран «Большой восьмерки» ( G8) , проходившем во французском городке Эвиан-ле-Бан в начале июня 2003 г., содержится прямой призыв лидеров наиболее развитых промышленных держав мира к международному сообществу прилагать активные усилия для завершения работы над подписанием членами ООН Конвенции против коррупции.

Кроме того, лидеры стран G8 призвали все государства мира «способствовать более широкому присоединению и ратификации Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности, отмывания денег, коррупции и других преступлений», напомнив, что «все страны имеют право на выявление, отслеживание, замораживание, арест и конфискацию имущества, полученного преступным путем».

Вскоре в результате взаимодействия уполномоченных органов и компетентных служб государств-членов ООН 31 октября 2003 г. на заседании ГА в Нью-Йорке была принята Конвенция ООН против коррупции. При этом следует заметить, что, учитывая большое количество государств, которые присоединились к упомянутому документу, ГА ООН была предусмотрена процедура, согласно которой все желающие страны могли присоединиться к Конвенции с 9 по 11 декабря 2003 г. в г.Мерида (Мексика), а после этого срока — в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке до 9 декабря 2005 г. включительно (статья 67, пункт 1 Конвенции). К этому документу могли присоединиться также и региональные экономические объединения при условии, что как минимум один из членов этих организаций является участником Конвенции против коррупции.

Первыми среди государств ССАГПЗ, кто присоединился к Конвенции ООН против коррупции стали Кувейт (9 декабря 2003 г.) и Королевство Саудовская Аравия (9 января 2004 г.). Еще три страны (Королевство Бахрейн, Объединенные Арабские Эмираты и Государство Катар) сделали это в феврале, августе и декабре 2005 г. соответственно. Единственным государством «аравийской шестерки, не подписавшим данный документ, стал Султанат Оман, руководство которого полагало, что страна никогда не была убежищем для «грязных денег», тогда как уровень ее экономики и жесткое внутреннее финансовое законодательство делают Оман непривлекательной для отмывания денежных средств. Подтверждением этому являются ежегодные отчеты, публикуемые Госдепартаментом США по Международной стратегии контроля за оборотом наркотиков в части, касающейся отмывания денег и финансовых преступлений, которые также принято считать одной из составляющих коррупции.

Из года в год внешнеполитическое ведомство США в упомянутых отчетных документах подает соответствующую табличную информацию, в которой страны размещаются в трех своеобразных колонках, распределенных по степени «опасности» и «склонности» к финансовым махинациям: государства (образования), требующие первоочередного внимания (Countries / Jurisdictions of Primary Concern), государства (образования), требующие внимания (Countries / Jurisdictions of Concern) и, наконец, другие государства, находящиеся под мониторингом (Other Countries / Jurisdictions monitored).

Возвращаясь к официальной позиции Султаната Оман по отношению к присоединению к Конвенции ООН против коррупции, напомним, что данное аравийское государство до 2010 г. включительно ни разу не было отнесено американским внешнеполитическим ведомством к первым двум категориям стран, которые несут потенциальную угрозу отмывания денег. В отличие от Султаната Оман, Объединенные Арабские Эмираты, например, уже долгое время регулярно входят в группу стран с высокой степенью риска совершения финансовых злоупотреблений. Ко второй группе Госдеп США традиционно относит Бахрейн, Катар, Кувейт и Саудовскую Аравию.

В этом контексте следует также добавить, что Султанат Оман, по данным Регионального бюро для арабских стран (RBAS) при Программе ООН по развитию (UNDP), не поддерживает контактов с неправительственной международной организацией по борьбе с коррупцией Transparency International.

Первые шаги в направлении установления государственных механизмов контроля за распределением и расходованием бюджетных средств Султаната были сделаны в 1970 г., когда указом Султана Кабуса (пришел к власти 23.07.1970 г.) была создана Государственная организация аудита. С целью повышения статуса и эффективности работы данного ведомства в 1999 г. было принято решение о предоставлении директору главной аудиторской организации страны статуса министра правительства. Ежегодные отчеты Государственной организации по аудиту подаются Султану непосредственно.

Одной из мер, направленных на недопущение распространения коррупции среди государственных финансовых учреждений Омана, можно считать Указ Султана Кабуса от 1975 г. касательно обязательной передачи любого финансового договора или государственного контракта на экспертизу причастным министерствам и ведомствам страны для их изучения на предмет наличия/отсутствия в них коррупционных элементов в случае, если сумма такого контракта или договора превышает 1,3 млн долл. США.

Приняв во внимание статистические данные, представленные на сайте проекта Всемирного Банка под названием Тhe Worldwide Governance Indicators (WGI) (www.govindicators.org), можно заметить существенное ухудшение ситуации вокруг борьбы с коррупцией в Султанате в период с 2000 по 2010 гг. Так, в 2000 г. Султанат по 100 балльной шкале, которая отражает эффективность борьбы местных властей с коррупцией, был оценен в 78 баллов, что на то время было вторым после Кувейта результатом среди всех стран Залива. Однако, промежуточные данные за 2005 г. демонстрируют откат Омана на предпоследнюю позицию с показателем эффективности борьбы с коррупцией в 63,9 баллов, опередив лишь Саудовскую Аравию (52,7 баллов). В 2010 г. Оман вошел в тройку лучших стран-борцов с коррупцией на уровне ССАГПЗ, получив 67,9 баллов, и уступив лишь Катару (91,4 балла), продемонстрировавшему за десять лет удивительный скачок в направлении минимизации коррупции на всех уровнях, и ОАЭ (80,4 балла).

Не намного лучшей в плане практической имплементации международных решений оставалась ситуация и в некоторых других государствах ССАГПЗ, которые присоединились к Конвенции ООН против коррупции. Прежде всего, речь идет о Королевстве Саудовская Аравия (КСА), которое, несмотря на присоединение к Конвенции в январе 2004г., до сих пор ее не ратифицировало. Подобно оманскому опыту, Саудовская Аравия не практикует официальных контактов с международными организациями по борьбе с коррупцией, вроде Transparency International.

Из-за консервативности и исламского традиционализма, антикоррупционное законодательство КСА оставалось малоразвитым при полном отсутствии полноценных и независимых государственных органов, которые бы выполняли надзорные и контрольно-ревизионные функции по противодействию коррупции (отметим, что соответствующий антикоррупционный орган, получивший название Национальный антикоррупционный комитет, был создан указом короля А.Аль-Сауда лишь в конце марта 2011 г., что, по нашему мнению, не случайно совпало по времени с основной волной развития событий т.н. «арабской весны» в регионе Ближнего Востока и Северной Африки).

Не секрет, что в течение первой декады XXI века Саудовская Аравия неоднократно заявляла о решительных намерениях бороться с коррупцией и непотизмом на всех уровнях, призывая население к искоренению этой позорной практики, противоречащей нормам шариата. Например, в феврале 2007 г. Указом короля была создана Национальная Администрация по борьбе с коррупцией – полностью подконтрольный монарху государственный орган, который, учитывая ограниченность предоставленных ему полномочий, не имел достаточных механизмов для эффективного решения проблем, связанных с коррупцией в Королевстве.

Следует отметить, что в случае с саудовским обществом, в формальном плане достаточно действенными представляются механизмы морально-религиозного сдерживания от совершения противозаконных действий путем издания соответствующих фетв, отсылок к текстам священного Корана, Сунны и т.д. Например, королевский указ № 65-А от 18.03.2011 г. о создании Национального антикоррупционного комитета в преамбуле содержит ссылку на один из айятов Корана, в котором сказано: «Не старайтесь совершать коррупцию (нечестие) на Земле, ибо Аллах не любит коррупционеров (тех, кто совершает нечестивые деяния)».

В этом контексте следует отметить, что статья 1 Закона о противодействии взяточничеству, который действует на территории Саудовской Аравии с августа 1992 г., предусматривает в качестве наказания за получение или вымогательство взятки наказание в виде лишения свободы сроком до 10 лет и / или денежный штраф, не превышающий 2 млн саудовских риалов (около 550 тыс. дол. США).

Высокие показатели коррупции и взяточничества в сравнении с другими государствами Залива наносят ущерб инвестиционному климату Саудовской Аравии. По наблюдениям Всемирного Банка, с 2000 по 2010 гг. Саудовская Аравия стабильно демонстрирует наихудшие показатели в области борьбы с коррупцией, хотя, начиная с 2005 г. стали заметными признаки определенного улучшения ситуации в данной сфере. Индикатор борьбы с коррупцией, который для Саудовской Аравии в 2010 г. составил 62,2 балла из 100 возможных, можно считать максимальным образом приблизившимся к показателям Бахрейна (63,6 баллов), Кувейта (67 баллов) и Омана (67,9 баллов), исторически считавшимися странами, где эффективность борьбы с коррупцией была всегда более высокой.

Одной из вероятных причин улучшения действенности антикоррупционных мер со стороны КСА, по нашему мнению, стало, в частности, принятие в 2003 г. Закона о борьбе с отмыванием денег, который на законодательном уровне закрепил ответственность лиц и учреждений, причастных к совершению подобных незаконных действий, повысив одновременно уровень инвестиционной привлекательности королевства.

Знаменательным событием для КСА стала публикация Всемирным Банком в 2010 г. ежегодной статистики по критерию легкости открытия и ведения бизнеса, по которому Саудовская Аравия заняла высокое 10 место среди 183 стран мира, охваченных этим исследованием. В результате, Саудовская Аравия в 2010 г. значительно опередила по этому индексу остальные страны ССАГПЗ. Ближайшим условным конкурентом КСА по этому показателю стал Бахрейн, занявший в том же году лишь 33 позицию в рейтинге.

Вместе с тем, нередкие случаи причастности членов правящей семьи Аль-Сауд, а также высокопоставленных саудовских чиновников к коррупционным скандалам традиционно вызывают беспокойство саудовского населения, страдающего от несправедливого распределения бюджетных поступлений, в частности, от экспорта углеводородного сырья. Многочисленные обращения руководства Национального антикоррупционного комитета к королю обязать членов правительства и парламента страны подавать ежегодные налоговые декларации о доходах остаются без рассмотрения.

Серьезные проблемы в области борьбы с коррупцией в Саудовской Аравии сказываются и на объемах нелегальных средств, ввезенных и вывезенных с территории королевства в период с 2000-2009 гг., о чем свидетельствует статистика, опубликованная американским исследовательско-аналитическим центром Global Financial Integrity.

По данным этой организации, в указанный выше период через Саудовскую Аравию переведено нелегальных средств на сумму 366 млрд долл. США (4 место в мире после КНР, Мексики и РФ). К тому же, по этому показателю КСА опередило всех своих соседей по ССАГПЗ. В этой же статистике в первой двадцатке «стран-лидеров» по объемам переводов нелегальных средств находятся Кувейт (269 млрд долл. США), ОАЭ (262 млрд долл. США) и Катар (170 млрд долл. США). Как видим, среди 20 стран мира в этот «черный» список попали 4 из 6 государств ССАГПЗ. Таким образом, общая сумма осуществленных через упомянутые страны Залива нелегальных переводов и сделок составляет более 1 трлн долл. США.

Основной вывод, который можно сделать, исходя из приведенной статистики, касается очевидной зависимости между экспортом углеводородов и оборотом нелегальных средств, поскольку другие криминогенные факторы (организованная преступность, наркоторговля, уклонение от уплаты налогов) не являются характерными явлениями для стран ССАГПЗ.

Возвращаясь к вопросу присоединения «аравийской шестерки» к Конвенции ООН против коррупции, стоит отметить, что Саудовская Аравия была единственной страной ССАГПЗ, подписавшей данный документ без оговорок, тогда как остальные государства Залива (за исключением Омана, который не подписал Конвенцию) единодушно заявили о том, что не будут считать положения пункта 2 статьи 66 Конвенции обязательными к исполнению. Основным проблемным вопросом в данном отношении стало требование, прописанное в Конвенции, касательно передачи споров между двумя странами-участницами Конвенции, в случае невозможности их решения мирным путем, в Международный Суд, в беспристрастности которого большинство стран Залива имеют большие сомнения в силу его политической ангажированности.

Более весомый вклад в борьбу с коррупцией за первые десять лет нынешнего века был сделан Государством Кувейт. В целом следует признать, что Кувейт в рамках ССАГПЗ является своеобразным пионером в вопросах борьбы с коррупцией, имея самый большой (по сравнению с остальными государствами Залива) опыт подобной деятельности. Обеспечить это удалось, прежде всего, благодаря тому, что согласно статье 151 Конституции Кувейта от 1962 г., на территории государства предполагалось создать Государственное бюро аудита, полномочия которого были бы сосредоточены на осуществлении постоянного мониторинга государственных расходов и портфельных инвестиций. На практике реализовать указанное требование Основного закона Кувейта удалось уже в 1964 г. с принятием Закона о деятельности Кувейтского государственного бюро аудита. Для предоставления руководителю этого органа дополнительных властных полномочий он был приравнен к рангу министра правительства.

Начиная с 1977 г., государственное бюро аудита стало подотчетным непосредственно эмиру Государства Кувейт, главе правительства и парламенту страны, который имеет право назначить главу бюро по представлению Кабинета Министров.

Благодаря настойчивой деятельности кувейтских неправительственных организаций, а также традиционно активной общественной позиции депутатов Национальной Ассамблеи Кувейта в разные времена антикоррупционные расследования проводились в отношении ряда высших должностных лиц эмирата и, в частности, премьер-министров, что приводило к неоднократным отставкам правительства. Так, в период 2001-2010 гг. на основании статьи 100 Конституции Государства Кувейт в стенах парламента было проведено более 30 публичных допросов членов высшего руководства относительно их причастности к совершению коррупционных действий.

Наиболее резонансными были слушания, проходившие в 2007 г. в отношении бывшего министра нефти, члена правящей семьи Кувейта А.Аль-Сабаха, которого обвинили в финансовых махинациях в ходе реализации контракта на поставку очередной партии нефтяных танкеров кувейтской государственной танкерной компании «Накилят»». В результате этого расследования, министр А.Аль-Сабах был отправлен в отставку по собственному желанию. В том же году депутатами была вызвана на допрос бывший министр здравоохранения М.Аль-Мубарак, которую обвиняли в хищении государственных средств путем направления на заграничное лечение граждан эмирата на основании поддельных финансовых документов.

Как следствие, М.Аль-Мубарак подала заявление об отставке в день получения депутатского запроса о проведении в ее отношении служебного расследования. Самым громким событием этого периода стала отставка главы правительства Кувейта шейха Н.аль-Сабаха по результатам служебного расследования, проведенного несколькими депутатами парламента, которые обвинили премьер-министра в халатности и служебной некомпетентности, что привело к стремительному распространению количества случаев административно-финансовых злоупотреблений со стороны государственных служащих. Подобные запросы трижды направлялись и в 2009 г., что каждый раз приводило к отставке действующего правительства, на долгое время спровоцировав в эмирате глубокий политический кризис.

Знаковым событием для кувейтского общества стало основание в марте 2006 г. Ассоциации прозрачности Кувейта, на которую были возложены функции осуществления надзора за предупреждением случаев коррупции в государственном секторе. Указанный антикоррупционный орган, согласно Устава, напрямую подчиняется премьер-министру страны и действует в полном соответствии с положениями Конвенции ООН против коррупции, ратифицированной Кувейтом 16 февраля 2007 г. с оговоркой относительно пункта 2 статьи 66 документа.

Королевство Бахрейн, которое также является участником Конвенции ООН против коррупции, ратифицировало ее позже всех членов ССАГПЗ (05.10.2010 г.) с аналогичной с Кувейтом оговоркой относительно пункта 2 статьи 66 Конвенции. Имея одну из самых демократических политических систем в Заливе, Бахрейн в конце ХХ в. демонстрировал неплохую динамику борьбы с коррупцией на фоне остальных государств ССАГПЗ. Одним из факторов успеха Бахрейна в этом направлении была его Конституция, принятая в 1973 г., считавшаяся аналогом Основного закона Кувейта.

Вместе с тем, в 2002 г. Конституция королевства претерпела принципиальных изменений, которые, по мнению широкого ряда арабских юристов и политологов, сделали ее текст значительно слабее и «более отдаленным от принципов прозрачности и демократии» по сравнению с конституцией 1973 г., в частности, в области, определяющей права и полномочия центральных институтов власти по борьбе с коррупцией и финансовыми злоупотреблениями. Речь идет, прежде всего, о приравнивании полномочий членов выборной нижней палаты парламента (Совета представителей) с депутатами верхней палаты Совета Шуры, назначаемой королем, в том, что касается вопросов осуществления контрольно-надзорных функций за деятельностью центральных органов исполнительной власти. На наш взгляд, наиболее противоречивым элементом конституционной реформы 2002 г. стало лишение членов нижней палаты парламента права проводить относительно премьер-министра служебные расследования или высказывать ему вотум недоверия.

Кроме этого, значительно ограниченными по сравнению с положениями конституции 1973 г. выглядят права депутатов Совета представителей на проведение служебных расследований в отношении членов правительства. Так, Основной закон Бахрейна от 2002 г. требует от парламента в случае инициирования расследования по члену правительства, получить на это согласие, как минимум, пяти депутатов из числа 40 народных избранников, а лишение министра должности через импичмент может произойти лишь по инициативе 15 народных избранников и при поддержке двух третей членов законодательного органа, что на практике выглядит крайне маловероятным. Подобные нововведения, содержащиеся в Конституции Королевства Бахрейн от 14.02.2002 г., по нашему мнению, стали основой для распространения среди властных чиновников Бахрейна ощущения безнаказанности и собственного верховенства над законами королевства.

С другой стороны, переход Бахрейна к монархическому строю способствовал инициированию деятельности нескольких новых государственных органов по вопросам борьбы с коррупцией и финансовыми махинациями как в государственном, так и в частном секторах. В том же 2002 г. указом короля № 16 был создан Национальный Двор административно-финансового аудита, к полномочиям которого было отнесено осуществление надзора за использованием министерствами и ведомствами, а также подчиненными им компаниями бюджетных средств. В то же время, королевский указ не дает права Национальному Двору осуществлять контроль или проверку финансовой деятельности силовых министерств, Национальной гвардии, специальных служб, обеих палат парламента королевства, а также муниципалитетов. Учитывая длинный список «исключений», роль Национального Двора в преодолении коррупции в высших эшелонах власти Бахрейна до сих пор остается номинальной, а эффективность его деятельности — стабильно низкой.

В январе 2003 г. другим королевским указом при Кабинете Министров Бахрейна была образована Тендерная Палата, к компетенции которой были отнесены вопросы контроля за соблюдением финансовых и процедурных требований при объявлении тендеров на проведение государственных закупок. По мнению экспертов, Тендерная Палата в период 2003-2010 гг. доказала свою эффективность путем привлечения большого количества иностранных инвестиций в экономику королевства. Например, по официальным данным, обнародованным Тендерной Палатой в своем ежегодном отчете за 2008 г., отмечается, что в 2003 г. общая сумма объявленных тендеров составила 367 млн бахр. динаров (976 млн дол. США), тогда как в 2008г. эта сумма достигла 1244 млн. бахр. динаров (3309 млн долл. США). Кроме того, в отчете отмечается, что благодаря прозрачности и открытости, которую исповедует Палата, с 2003 г. по 2008 г. удалось сэкономить государственных средств на сумму почти 155 млн бахр. динаров (412 млн долл. США).

В отличие от многих стран Залива, в Бахрейне высокой активностью в течение последних лет отмечается деятельность неправительственных общественных организаций. Одной из них является бахрейнский Союз прозрачности (Bahrain Transparency Society), созданный в ноябре 2001 г. Впрочем, следует заметить, что данный Союз является единственной в Бахрейне неправительственной организацией, занимающейся вопросами обеспечения соблюдения органами власти и государственными чиновниками финансовой транспарентности, борьбы со взяточничеством и коррупцией. Уставом этой организации предусматривается также создание сети независимых журналистов, задачей которых является задействование имеющихся медийных ресурсов для предупреждения случаев коррупции, а также повышение уровня общественного сознания среди населения об опасности коррупции для общественно-экономического развития страны. Более всего Союз прославился в процессах, связанных с разбирательствами законопроектов о борьбе с коррупцией, обеспечении свободного доступа к информации, а также в процессе участия в обсуждении проекта государственного бюджета на 2009-2010 гг. в части формирования и определения размеров государственных расходов на антикоррупционную деятельность.

Наиболее прогрессивными государствами ССАГПЗ в преодолении коррупции с точки зрения международных правозащитных организаций являются Объединенные Арабские Эмираты и Государство Катар, которые, по рейтингам Transparency International, несколько лет подряд стабильно входят в «тридцатку» лучших стран мира по эффективности борьбы с этим социальным недугом.

Говоря об опыте ОАЭ в области преодоления растущей коррупции, которая, непременно, сопровождает процесс стремительного экономического развития любой страны, следует отметить, что в течение первых 10 лет XXI в. эмираты не создали ни государственного, ни общественного органа, который бы занимался антикоррупционной деятельностью. Вместе с тем, функции предупреждения случаев коррупции и наказания виновных за подобную деятельность отведены Генеральной прокуратуре страны.

Необходимо заметить, что ОАЭ, впрочем как и остальные страны Залива, являются членами созданной в 1976 г. Арабской организации высших органов финансового контроля (ARABOSAI), что значительным образом способствует нахождению взаимоприемлемых механизмов, способных повысить уровень эффективности борьбы с коррупционными деяниями в госучреждениях стран арабского мира, улучшить обмен соответствующим опытом путем проведения совместных симпозиумов, круглых столов, семинаров.

Важным элементом государственной политики ОАЭ в сфере борьбы с коррупцией является их участие в качестве члена ССАГПЗ в международной Группе разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег (ФАТФ). Как известно, все члены «аравийской шестерки» являются сторонами программы ФАТФ для региона Ближнего Востока и Северной Африки (MENAFATF) в рамках партнерства между ФАТФ и ССАГПЗ. Следовательно, членство стран Совета в деятельности ФАТФ является коллективным, а не индивидуальным.

Несомненным лидером региона в борьбе с коррупцией является Государство Катар. Совершив колоссальный прогресс в экономическом развитии благодаря открытию огромных запасов природного газа в Персидском заливе, Катар вплотную сотрудничал с ведущими международными организациями с целью недопущения распространения коррупции на фоне увеличения динамики экономического роста страны. Государство Катар подобно большинству стран Залива присоединилось к Конвенции ООН против коррупции в 2005 г., а внутригосударственные процедуры ратификации Конвенции были завершены правительством 30 января 2007 г. Как и другие государства ССАГПЗ, Катар присоединился к данной Конвенции с аналогичным предостережением относительно положений пункта 2 статьи 66 документа.

Статистика, обнародованная Transparency International, лишь доказывает насколько эффективной оказалась внутренняя политика Катара в направлении преодоления проявлений коррупции внутри страны. По последним данным (2011 г.), Катар занял 22 место среди 182 стран мира по индексу восприятия коррупции, что является лучшим показателем в регионе Ближнего Востока и Северной Африки, в целом, и в государствах Персидского залива, в частности. Катар начал демонстрировать лучшие результаты в борьбе с коррупцией, начиная с 2007 г., Впервые опередив традиционного лидера региона по этому показателю — ОАЭ. Так, в 2007 г. Катар занял 32 место в мире и первое место среди всех арабских стран. В 2008 г. — 28 место и, соответственно, первое в регионе. В 2009 г. — 22 место в мире.

Однако, довольно противоречивыми выглядят высокие результаты страны в борьбе с коррупцией на фоне низких показателей свободы прессы, которая, по данным Transparency International, соответствует уровню 114 страны в мире из 179, принявших участие в исследовании. Учитывая, что свободная пресса является одной из неотъемлемых составляющих эффективной борьбы с коррупцией, Государство Катар в будущем должно доказать серьезность своей деятельности в контексте либерализации местных СМИ не только путем финансирования и расширения материально-технических возможностей телеканала «Аль-Джазира», но и путем ограничения государственного вмешательства в работу независимых СМИ, что позволило бы эффективно обсуждать на общественном уровне острые проблемы социального характера.

Основными антикоррупционными государственными органами Катара являются: Счетная Палата Катара (QCAB), деятельность которой была начата в 1973 г., Центральная тендерная комиссия (QCTC), основанная в 1976 г. и Национальный комитет по честности и прозрачности (NCIT), который начал работу в 2007 г. Созданный по поручению эмира Катара шейха Х.Аль-Тани, Нацкомитет по честности и прозрачности возглавил председатель катарской Счетной палаты, что позволило эффективным образом объединить ресурсы и потенциал этих двух ведомств для расширения спектра борьбы с коррупцией. Важным достижением от создания NCIT стало предоставление ему полномочий проводить антикоррупционные расследования в частном секторе, на который приходится львиная доля финансовых потоков Катара. Кроме того, в 2008 г. правительство Катара приняло Национальную стратегию по честности и прозрачности на 2008-2012 гг., которая предусматривает, в частности, проведение широкой общенациональной кампании по повышению уровня осведомленности населения Катара с проблемами коррупции и ее негативными последствиями для общества и его развития. Ежегодные отчеты о работе NCIT передаются на рассмотрение эмира Х.Аль-Тани лично, который утверждает план действий на следующий календарный год. С целью обеспечения профессионализма, компетентности и оперативности работы этого антикоррупционного органа высшее руководство эмирата ввело в состав совета директоров Комитета некоторых членов правительства, первых лиц ведущих банковских учреждений государства (например, Национального Банка Катара) и мощных национальных энергетических компаний (Катар Петролеум).

Своеобразным признанием ведущей роли Государства Катар и его руководства в модернизации механизмов борьбы с коррупцией стало проведение в Дохе в ноябре 2009 г. Шестого Всемирного форума по борьбе с коррупцией и мерах по обеспечению честности под председательством эмира Х.аль-Тани. Во время выступления на церемонии открытия этого международного форума эмир высоко оценил достижения своего государства на пути к искоренению коррупции, отметив, в качестве позитивного шага, создание Национального комитета по честности и прозрачности Катара. В своей речи он также отметил, что «проведение изменений или реформ требует внедрения новых ценностей, способных преодолеть коррупцию и непотизм, гарантировав прозрачность путем инициирования деятельности соответствующих институтов для обеспечения и укрепления верховенства права, уважения фундаментальных прав человека и равенства всех перед законом».

Обобщая вышесказанное, отметим, что распространение коррупции в политической жизни государств ССАГПЗ постепенно приводит к ослаблению доверия со стороны местного населения к институтам государственной власти, что может поставить под угрозу дальнейшее существование монархических систем власти в странах этого региона. Одновременно с этим будет снижаться готовность населения к сотрудничеству с правительствами в вопросах реализации политических реформ из-за отсутствия веры в их эффективность и способность претворять в жизнь реальные изменения.

В экономическом смысле распространение коррупции и непотизма таит в себе реальную угрозу потери государствами ССАГПЗ значительной части собственных богатств и ресурсов из-за некомпетентности менеджеров руководящего звена, а также отсутствия специальной профессиональной подготовки у значительного процента работников местных компаний и корпораций. Следовательно, внутриэкономическая стабильность стран региона попадает в зависимость от наличия достаточного количества квалифицированных иностранных специалистов из-за неспособности местных специалистов устроиться на нужную работу в связи с отсутствием «блата».

В социальном отношении коррупция и непотизм плодят среди аравийских обществ прогрессирующее чувство несправедливости и предвзятости государства к индивиду. Сталкиваясь с проявлениями непотизма, население государств Аравийского полуострова начинает испытывать разочарование в основополагающих принципах ислама, как основного источника законодательства стран Залива, призванного обеспечивать равноправие и справедливость между всеми без исключения членами исламской нации («уммы»).