Обособленность — одно из характерных свойств мусульманского сообщества, пребывающего в немусульманской среде. Принцип внутриобщинной обособленности сопутствует исламу на протяжении всей истории. Сам пророк Мухаммед предостерегал своих первых последователей быть осторожными, находясь в обществе неверных (Кор. 3:28, 3:118, 5:51). Он предвидел, что любые сближения с неверными, их учением, идеологией, обычаями могут развратить, сократить общину мусульман, отвернуть от предписанного учения. Обособление общины крайне необходимо ради сохранения аутентичности, единства в окружающем обществе.
Большинство мусульманских учёных сходится во мнении, что даже в неисламской среде, в неисламском государстве необходимо следовать закону Аллаха – шариату, что возможно лишь при сохранении определённой дистанции: не смешиваться с местным населением, не перенимать греховных обычаев и языческого невежества. Этому способствует множество ограничений, правил внешнего поведения, которые диктует шариат.
Мусульманин, желающий во всём следовать воле Аллаха и не противоречить мнению общины, следящей за его благочестием, должен ограничивать себя в образе мышления, на бытовом уровне — ограждаться от чуждых обычаев. Пища должна приготовляться в соответствии с обрядом и понятиями о ритуальной чистоте. То же относится к личной гигиене: существует комплекс предписаний по её соблюдению. Внешний вид, особенно женщин, должен отличаться, для этого существуют головные уборы и прочие атрибуты. Пребывание женщин с мужчинами нежелательно, тем более с немусульманами, поэтому работа и любая общественная деятельность для женщин не желательна. Представления о браке, семье и морали – несовместимы с общеевропейскими. Любая совместная с неверными общественная, благотворительная деятельность – очень затруднительна в осуществлении и нежелательна с точки зрения шариата, как и обучение в неисламских учебных заведениях для детей. Род занятий также ограничен. Исключение из всех правил одно – допустимо то, что выгодно в данный момент для самого мусульманина и общины.
Таким образом, правоверные мусульмане, попадая в европейскую страну, чтобы угодить Аллаху, существуют в замкнутой, достаточно автономной, практически самодостаточной общине, противопоставляя себя традиционному обществу страны пребывания. Более того, община, по велению шариата, не может в полной мере подчиняться законам, существующим в государстве с европейской правовой традицией, поскольку они по многим статьям противоречат требованиям священного права.
Религия ставит мусульман вне традиционного для Европы правового поля. Ислам не религия в европейском понимании, как личная связь человека с Богом, но сложная идеологическая религиозная система, неотъемлемой частью которой является культовая правовая система и учение о священном государстве. Ключевой момент глобального противоречия заключается в том, что активное исповедание ислама и укрепление его статуса в обществе неизбежно ведёт к столкновению шариата с государственным законодательством страны пребывания и правовой традицией, изначальные устои которой начинают систематично подрываться.
Существование обособленных мусульманских сообществ давно стало одной из наиболее серьёзных проблем Германии. Появившаяся в стране в 60-х годах в качестве дешёвой рабочей силы, масса мигрантов из исламских стран (преимущественно из Турции) начала разрастаться и приобретать значительную финансовую, социальную и политическую основу. Получив со временем достаточно весомый политический статус, она начала играть существенную роль в жизни страны, проникая во все сферы деятельности государства и общества.
Неудивительно, что в Германии в последнее время стали выступать на передний план проблемы, связанные с проникновением в юридическую систему государства элементов исламского права — инородной правовой традиции. Часть этих проблем напрямую связана с высоким уровнем преступности в среде исламских мигрантов, и, ставшим традиционным, неподчинением властям и принятым в стране законам.
Автономные мусульманские сообщества в крупных городах Германии зачастую живут целыми анклавами, занимая большие районы и кварталы. Исламские семьи целенаправленно селятся компактно, часто группируются по национальному признаку и разговаривают исключительно на родном языке. Подобная картина характерна и для других европейских стран, активно принимавших мигрантов из исламских стран.
Исламские сообщества в городах со временем начинают представлять собой своего рода минигосударства в государстве, где действуют своя религия, законы, существуют свои лидеры, финансовые фонды, функционируют свои мечети, культурные центры. В таком замкнутом сообществе людей, объединённых круговой порукой, зачастую кровным родством, понятиями землячества, национального и религиозного единства и взаимовыручки, ничто не может воспрепятствовать появлению собственных «структур правопорядка». Юридическая практика показывает, что европейское правовое поле практически не распространяется на эти «зоны вне закона», а преступления, происходящие в подобных зонах, практически не раскрываются.
Комиссар полиции Бернхард Витхаут, председатель Союза полиции, ещё в августе 2011 г. заявил в интервью газете Der Westen, что мусульманские мигранты объявляют о так называемых запретных зонах в городах по всей Германии с угрожающей скоростью.
На вопрос: «Есть ли в городских районах «запретные зоны», где полиция бессильна?», — Витхаут ответил, — «Все полицейские и министр внутренних дел будут отрицать это. Но, конечно, мы знаем, где мы можем пользоваться полицейской машиной, а где только бронетранспортером. Мои коллеги уже сами боятся стать жертвой преступления. В этих зонах практически невозможно никого привлечь к ответственности. Только наиболее тяжкие преступления могут дойти до сведения полиции. Государственная власть в этих районах полностью отсутствует».
Проблема существования исламских сообществ в немецком правовом пространстве уже давно вышла за рамки пресловутого криминала и религиозно-этнических традиций. Речь идёт уже не о каких-то племенных способах разрешения внутренних конфликтов в отдельно взятом сообществе, а о возникновении в Германии параллельной правовой системы, действующей полномасштабно, претендующей на легитимность и противодействующей при этом работе государственных органов правосудия. В связи с ее активным развитием в стране, всё большее число немецких юристов и публицистов бьют тревогу, несмотря на противодействие со стороны либеральной общественности и замалчивание проблем в официальных, политкорректных СМИ.
Политики и социальные службы время от времени обращают внимание на принудительные браки, многожёнство, убийства чести в местных исламских общинах, однако деятельность исламских судей и шариатских судов в Германии остаётся во многом незамеченной общественностью.
Йоахим Вагнер, немецкий эксперт в области права и бывший репортёр телеканала ARD считает, что шариат в Германии распространён значительно сильнее, чем многие могут себе представить, и эта теневая юридическая система серьёзно подрывает верховенство закона в Германии. Вагнер провёл основательное исследование: изучал судебные документы, подробно расспрашивал представителей следственных органов, судей, адвокатов и специалистов по исламу.
Автор так описывает это феномен: «…исламская параллельная система правосудия становится угрозой конституционной правовой системе. Власть этих судей основывается не на законе, а на положениях, существующих внутри общины. Большинство из так называемых судей являются старейшинами кланов, имамами, некоторые для разрешения споров даже специально приезжают из Турции или Ливана, есть потомственные судьи. Часто мусульмане обращаются к ним в случаях споров между семьями, при столкновении кланов, или когда нужно осудить дочь, имеющую отношения с немусульманами».
Старейшины устраивают разбирательства в мечетях или чайных, рассматривают судебные случаи и выносят приговоры, исполнение которых контролируют сами сообщества. Исламские судьи выступают посредниками между мигрантами, зачастую «обиженными» германским правосудием. Исламский судья пользуется уважением общины, и может рассматривать в год порядка 200 разбирательств, при этом, естественно, принимая подарки от благодарных клиентов.
«Исламская судебная система в Германии действует по собственным законам. Судьи, как правило, не утруждают себя поиском свидетелей и доказательств в разрешении конкретных конфликтов. Дела решаются в основном при помощи угроз и насилия. Выигрывает споры в основном более сильная сторона, более влиятельная обеспеченная семья», рассказывает Вагнер.
Йоахим Вагнер утверждает, что такие посредники особенно активно действуют в Берлине, Эссене и Бремене. В этих городах живёт большая часть переселившихся в Германию курдов из Ливана, которые сохранили привычные клановые структуры и предпочитают решать конфликты в своем кругу. В некоторых районах Берлина и Эссена часть мигрантов совершенно не признаёт немецкую правовую систему.
От вердиктов теневой юстиции часто страдают молодые замужние женщины, которые обращаются к имаму в поисках защиты от супружеского рукоприкладства, или девушки, которых насильно выдают замуж. Однако решения обычно принимаются не в пользу женщин.
Также нередки случаи, когда шариатские судьи занимаются прикрытием и оправданием преступлений, совершённых мусульманами, препятствуя действиям германских органов правосудия.
В частности, издание Spiegel online сообщает об одном из таких случаев со ссылкой на берлинскую прокуратуру. Некий Фуат С., проживающий в Германии за счёт пособия по безработице, обратился в полицию с заявлением о том, что его похитили и зверски пытали, требуя деньги. Выяснилось, что Фуат взял у своего знакомого Мустафы, приехавшего из Палестины, 150 000 евро и не хотел возвращать, и тот с братьями пытался таким образом возвратить свои деньги. Когда дело дошло до судебного разбирательства Фуат неожиданно забрал своё заявление, дав ложные показания о том, что на него напал не Мустафа, а кто-то другой. Как оказалось, обе стороны обратились к шариатскому судье, который решил, что Фуату следует забрать заявление, а Мустафа за это должен ему уменьшить сумму долга.
В интервью немецкому изданию Deutsche Welle в августе 2011 г., Йоахим Вагнер рассказал, что изучил 16 последних уголовных дел, в которых проходили по делу мусульмане. В 90% случаев, если в дело вмешивались мусульманские арбитры, преступники были оправданы немецким судом, либо дела были вовсе закрыты за отсутствием состава преступления.
«Это очень тревожный сигнал, и это бросает тень на наши суды. Они искажают систему правосудия и подрывают монополию государства на насилие», заявляет эксперт.
Судьи и прокуроры не раз высказывались против появившейся альтернативы правосудию, которая значительно усложняет раскрытие многих, в том числе тяжких преступлений. Со слов представителей правоохранительной системы, при рассмотрении дел, в которых выступают в качестве ответчиков мусульмане, в адрес чиновников зачастую поступают угрозы со стороны неких блюстителей исламского порядка, оказывается давление на свидетелей.
«Это был бы ужасный сценарий развития событий, если серьёзные преступления, совершаемые в этих сообществах, не возможно будет раскрывать. Правовая система будет сведена лишь к коллекционированию жертв преступлений», заявил по этому поводу федеральный прокурор Йорн Хаусшилд.
Судья бременского суда Клаус-Дитер Шрёмек осуждает своих коллег, которые не хотят отнестись к данному феномену со всей серьёзностью. По его мнению, если посредникам удаётся решать дела об убийствах и других тяжких преступлениях в обход правоохранительных органов, значит, эта практика будет только расширяться.
Ныне покойная судья ювенального суда Кирстен Хайзиг пыталась привлечь внимание к проблеме ещё в 2010 г.: «Закон буквально ускользает из наших рук. Правосудие перемещается на улицу, или в параллельную систему, где имам или другой представитель коранической истины решает, как надо поступить».
«Я знаю, что нам даны полномочия, но здесь суды бессильны», вторит ей судья ювенального суда в Берлине, Стефан Куперион.
Сами шариатские судьи считают, что их помощь единоверцам будет становиться всё более и более востребованной, поскольку мигранты боятся властей и больше доверяют своим.
Spiegelonline проводит слова одного из таких судей, мюнхенского имама Шейха Абу Адама, который считает своей религиозной обязанностью разрешать споры между верующими. Имам не скрывает, что живёт в полигамном браке с тремя жёнами. Он рассказывает, что обычно приглашает обе стороны к себе в мечеть, выслушивает и приводит в итоге к мирному решению. По его словам, не имеет значения кто прав, а кто виноват — в доказательствах и уликах толку мало — главное найти компромисс, считает имам. В его практике в 9 из 10 случаев обе стороны довольны вынесенным решением и, как правило, благодарят. Такое правосудие справедливее, чем государственное, считает Абу Адам.
По мнению профессора исламоведения в Марбурге Урсулы Спулер-Стегеман, одной из причин такого успеха религиозных арбитров является та дистанция, которая существует между мигрантами и немецким государством. По её словам, многие мигранты не доверяют полиции и правовой системе Германии.
Действительно, мигранты-мусульмане охотнее идут к имаму — в нём они видят представителя своей традиции, кроме того, часто незнание местных законов и языка заставляет их опасаться немецких судов, они часто не в состоянии оценить выгоду прямого обращения в официальные инстанции.
Полиция также обеспокоена возрастающим влиянием исламских кланов и закрытых общин. Как правило, полицейские имеют ясные представления о функционировании шариатских судов, и знают по именам исламских судей. «Они презирают верховенство закона. Они не интегрировались и даже не собираются. Община для них превыше закона», — цитирует издание Spigelonline один из отчётов Бременской полиции.
Стремление мусульман к обладанию собственным судебным органом вполне естественно для них с точки зрения религиозных предписаний: в шариате ясно рекомендуется обращаться за судом и помощью исключительно к судьям, которые руководствуются законом Аллаха.
Обращение мусульманина в неисламский суд, к неисламскому судье, к неисламскому авторитету за решением не рекомендуется, поскольку такой суд с точки зрения ислама это тагут. Тагут это то, чему поклоняются или тот, кому поклоняются помимо Аллаха, тот, кто приписывает себе любое из прав Аллаха, например, всезнание, законодательство, утверждение. Тагутом является и «ложный судья», который выносит решения, не ссылаясь на Коран и Сунну, и правители, не руководствующиеся законом Аллаха. (Кор. 5:44, 4:60, 5:50, 5:60). Тагут – воплощение злого пути, поклонение тагуту подобно поклонению идолам. Обращение за судом к тагуту подобно идолопоклонству.
Наиболее авторитетные учителя ислама едины в суждении о том, что праведному мусульманину необходимо дистанцироваться от тагута и от тех, кто ему поклоняется.
Появление исламских судей, действующих независимо от государственных судебных институтов и явно препятствующих законному ходу разбирательства — это лишь один из аспектов феномена проникновения исламской традиции в правовую систему Германии.
Ряд судебных случаев в государственных судах Германии с участием мусульман в качестве истцов или ответчиков свидетельствуют о существенном влиянии шариатского права на судебную практику, преимущественно гражданского судопроизводства, и проникновении элементов исламского права в немецкую правовую систему.
В последние годы участились случаи, когда немецкие судьи напрямую или косвенно ссылаются на исламские законы. В случае если истец, либо ответчик исповедуют ислам, применяются законодательные нормы исламских стран, либо используются ссылки на Коран при вынесении решения. Особенно часто использование шариатских положений в судах Германии наблюдается в делах, касающихся наследства, развода, алиментов, супружеских отношений. Данные случаи являют собой яркое свидетельство проникновения элементов исламского права в немецкую правовую систему.
Один из последних подобных случаев произошёл в Хамме (Рейн-Вестфалия) 2 июня 2013 г. Суд постановил, что в случае, если супруги заключили брак в мусульманской стране согласно исламским законам, то при разводе в Германии они должны следовать первоначальным договорённостям, принятым в соответствии с шариатом.
В 2009 г. в Иране был заключён брак между 31-летним иранцем и 23-летней иранкой. После иммиграции в Германию в 2011 г. пара решила развестись. Суд низшей инстанции Эссена дал развод женщине, однако, в ноябре 2012 г. муж подал на апелляцию данного постановления.
Апелляционный суд в Хамме принял сторону женщины, постановив, что поскольку они вместе решили следовать принципам шариата при заключении брака, то и сейчас дело о разводе должно быть решено в соответствии с исламскими правовыми нормами, несмотря на то, что сейчас они уже живут в Германии.
Суд также постановил, что жена имела законное право на талак, исламский развод, наступающий после троекратного произнесения фразы: «я с тобой развожусь». Суд решил, что муж нарушил условия исламского брака, поскольку не обеспечивал финансово жену в течение 6 месяцев.
В апреле 2013 г. произошёл похожий случай: тот же апелляционный суд в Хамме отменил решение суда низшей категории в Дортмунде и предписал 33-летнему иранцу выплатить своей бывшей жене 800 золотых монет в счёт «махра». «Махр» — в исламе свадебный подарок, который дарится накануне свадьбы невесте в виде ценного имущества или денег, однако на практике она может получить его только в случае развода.
Согласно брачному договору, заключённому накануне свадьбы в Иране в 2001 г., жених дарит невесте «махр» в размере 800 золотых монет Bahar-e Azadi. Суд Германии принудил мужа выплатить жене эквивалент монет в размере 213000 евро, в соответствии с брачным контрактом, составленным в соответствии с исламским правом, несмотря на то, что оба супруга были уже гражданами Германии.
Другой случай произошёл в декабре 2012г. Высший земельный суд Саарбрюккена обязал немца заплатить своей бывшей жене мусульманке 13 тыс. евро при разводе.
Согласно существующей в ФРГ практике, мусульманские или смешанные пары до или после регистрации браков могут также пройти религиозную церемонию бракосочетания. В таком случае подписывается договор, в котором указывается размер «махра».
Немец, женившись в 1990 году на мусульманке, в ходе религиозной церемонии заключения брака, подписал, как ему казалось, ни к чему не обязывающий договор, в котором указывался «махр» в размере 50 тыс. немецких марок (20,5 тыс. евро).
В феврале 2011 г. Федеральный трудовой суд Германии в Эрфурте вынес оправдательное решение относительно сотрудника супермаркета, отказавшегося работать с алкогольной продукцией по религиозным мотивам. 47-летний турок работал в супермаркете г. Киля с 1994 г., однако в 2003 г., когда его определили работать в отдел алкогольной продукции, он отказался выставлять товар на полки магазина, ссылаясь на то, что ислам запрещает ему любые контакты с алкоголем. Менеджер магазина пошёл ему навстречу и поручил складировать бутылки с молоком, однако турку и это не подошло, поскольку он не привык работать в охлаждённом помещении и часто болел. Работника отправили обратно в отдел алкоголя, а после усилившихся скандалов в марте 2008 г. он и вовсе был уволен.
Однако трудовой суд признал данное увольнение не справедливым, поскольку супермаркет был обязан предоставить работнику вакансию, которая не противоречила бы его религиозным воззрениям. При этом суд отверг возражение защиты о том, что согласно шариату мужчина мог исполнять свои обязанности, поскольку шариат запрещает лишь употребление алкоголя и не запрещает прикасаться к бутылкам. Суд посчитал, что истец просто был более религиозен и любой контакт с алкоголем мог оскорбить его.
В другой ситуации, произошедшей в марте 2007 г. Кристина Дац-Винтер, судья Суда по делам семьи во Франкфурте, цитировала Коран при рассмотрении дела о разводе 26-летней иммигрантки из Марокко, которая периодически подвергалась избиению со стороны своего мужа марокканца. Несмотря на вмешательство полиции, мужчина продолжал избивать свою жену и угрожал расправой.
Не отрицая факты избиения, Дац-Винтер отказала женщине в разводе, ссылаясь при этом на суру 4 Корана, аят 34: «Мужья стоят над женами за то, что Аллах дал одним преимущество перед другими… А тех, непокорности которых вы боитесь, увещайте и покидайте их на ложах и ударяйте их. И если они повинятся вам, то не ищите пути против них…». Данное решение вызвало такой общественные резонанс, что судья была отстранена от дела.
В Касселе Федеральный социальный суд признал правомочными притязания второй жены покойного марокканца на 1\2 часть его пенсионных выплат, которые первая жена хотела присвоить себе полностью. Несмотря на незаконность полигамии в Германии, суд признал, что обе жены имеют право на равные доли наследства, таким образом, косвенно подтвердив легитимность такого брака.
В Кобленце административный апелляционный суд даровал право на постоянное проживание в стране второй жене иракца, которая незаконно проживала с ним в полигамном браке в течение 5 лет в Германии, — суд счёл не справедливым высылать её обратно в Ирак.
В Дюссельдорфе Апелляционный суд принудил турка выплатить 30 000 евро в счёт «махра» своей бывшей невестке. В Кёльне судья постановил, что иранец должен выплатить своей бывшей супруге «махр» в размере 600 золотых монет, основываясь также на исламском праве.
В Мюнхене местный суд вынес решение по делу о разделе наследства умершего в Германии гражданина Ирана, постановив, что его супруга – немка получает лишь 1\4 недвижимости, которой обладал покойный муж, а остальные 3\4 имущества получают его родственники в Тегеране. В данном случае суд сослался на то, что иранец не был гражданином Германии, поэтому при разделе использовались законы Ирана.
Несмотря на явное проникновение чужеродных элементов в судопроизводство, отношение к возможности применения шариата в германском обществе неоднозначное. Некоторые политики, юристы и общественные деятели считают, что все виды преступлений, в том числе — случаи домашнего насилия, должны решаться исключительно немецким законодательством. Другие полагают, что применение исламского права может быть оправдано рядом существующих законов.
Матиас Рое, эксперт в области исламского права баварского Университета Эрланген считает, что шариатские суды вполне могут влиться в общую судебную систему в рамках существующего законодательства. Роэ полагает, что в делах о получении наследства или исполнении брачного контракта, заключенного согласно нормам исламского права, в германском суде могут использоваться нормы шариата.
«Когда речь идет о частной жизни мигрантов судить можно по шариату, поскольку в силу вступает международное частное право. Так, например, в делах о разводе или наследстве выходцев из Египта или Ирана можно применять законодательства соответствующих стран», — считает Матиас Роэ. «Если эти арбитры будут ограничивать себя в сокрытии преступлений, не будет поводов возражать против их деятельности», заявил Рое в интервью немецкому изданию DieWelt. По его мнению, шариатские суды могут функционировать наподобие арбитражных судов в рамках существующего законодательства, что обезопасит немецкую правовую систему от появления параллельной исламской судебной системы.
Вместе с тем, использование шариата в делах представителей наибольшего по численности в Германии «мусульманского меньшинства» – мигрантов из Турции – Роэ считает нецелесообразным: с 1926 г. Турция живет по законам швейцарского гражданского кодекса, тем самым дистанцировавшись от шариата. Также Роэ находит неприемлемым давление, которое оказывают исламские арбитры на уголовные дела.
Профессор Хильмар Крюгер, специалист по международному частному праву Кёльнского университета, также считает допустимой практику использования шариата в судебной практике. «Женщины, которые заключали полигамные браки в исламских странах, могут предъявлять требования к своим мужьям, несмотря на то, что эти браки не являются здесь законными. Они могут требовать материальное возмещение, либо претендовать на наследство», — заявил Крюгер в интервью DerSpiegel.
В феврале 2012 г. с предложением легализации шариатских судов выступил министр юстиции федеральной земли Рейнланд-Пфальц и член Социал-демократической партии Йохен Хартлофф. Хартлофф также считает, что шариатское право допустимо применять в форме арбитражного суда, как это происходит в торговле или спорте, однако признался, что от некоторых норм шариата он всё-таки бы отказался, например, таких диких как побивание камнями. Он также предложил исключить из ведения шариатских судов уголовные преступления. Высказывания Хартлоффа поддержал его однопартиец, премьер-министр Рейнланд-Пфальца Курт Бек, активный сторонник «мультикультурного общества».
Эксперт по правовым вопросам Стефан Майер из Христианско-социального союза (ХСС) назвал это высказывание Хартлоффа «неприемлемым» и потребовал отставки министра юстиции.
Викарный епископ Гамбурга Ганс-Йохан Яшке также счёл высказывание Хартлоффа «необдуманным», способным вызвать «только эмоции». По мнению епископа, использование шариата в Германии возможно исключительно в «модернизированной» форме, для появления которой потребуется много времени.
Председатель парламентского консультативного совета по устойчивому развитию Гюнтер Крингс также раскритиковал «непонятую терпимость» по отношению к исламу. Политик считает, что законы немецкого государства должны распространяться на всех людей, живущих в Германии, вне зависимости от их веры.
Беате Мерк, министр юстиции Баварии и член ХСС, выступила инициатором кампании против судов шариата, которая будет направлена на разъяснение мусульманам преимуществ официальных судов. Мерк отметила, что опросила баварских юристов, ведущих дела представителей иммигрантских общин, и нашла данные о числе обращений в суды шариата «тревожными», пишет DeWelt. Министр считает, что суды шариата подрывают немецкую систему правосудия и от них нужно отказаться, поскольку подобные процессы ведутся с многочисленными нарушениями, а люди, которые попадают в официальный суд, побывав в шариатском суде, отказываются давать показания или сообщают неверные сведения по наущению имамов. Споры мусульман берутся разрешать имамы, не получившие никакого юридического образования, при этом они обогащаются за счёт своих клиентов. Нередко третейские судьи, принимают решения не в пользу женщин, в то время как немецкий суд встал бы на их сторону, заявила Мерк. В то же время, министр не считает необходимым запрещать суды шариата на законодательном уровне.
Федеральный министр юстиции Сабина Лойтхойссер-Шнарренбергер также считает, что появление шариатских судов может привести к «параллельному правосудию». «Правосудие находится исключительно в руках государства и должно быть ориентировано на цели правового государства», — подчеркнула федеральный министр. Вместе с тем она ясно высказалась за переосмысление роли исламского права в немецком обществе и усиление «религиозных свобод».
По словам известной правозащитницы турецкого происхождения Некли Келек, федеральное министерство юстиции также стремится внедрить шариатские нормы в законодательство Германии. «Очевидно, что министр юстиции готовит почву для признания исламских общин публично-правовыми корпорациями, несмотря на то, что, по мнению Министерства внутренних дел, они не могут и не хотят соответствовать этим критериям», утверждает Келек.
Отметим, что, согласно немецкому законодательству, публично-правовые корпорации являются источником права для своих членов. В частности, этим статусом обладают все муниципальные образования в ФРГ и традиционные религии. Таким образом, уставы мусульманских организаций, составленные на основе шариата, могут стать частью публичного права Германии, которое буде распространяться на членов этих организаций.
Согласно существующим законам положения шариата можно применять легально также при заключении контрактов, договоров, в случае если они не противоречат законодательству страны.
Применение международного частного права в случаях с мигрантами — ещё один из легальных способов использования шариата в суде. Это право устанавливает, законодательство какой страны должно использоваться по отношению к ним. Согласно Введению к гражданскому уложению Германии, при рассмотрении дел, касающихся семейного права, общих последствий брака, суд по собственному усмотрению имеет право применять законодательства тех стран, в которых брак был заключён, либо страны, гражданами которой супруги были в последний раз в течение брака.
Однако статья 6 Введения к гражданскому уложению гласит: «какая-либо правовая норма другого государства не применяется, если её применение ведет к результату, который явно не совместим с существенными принципами германского права. Она, в особенности, не применяется, если это применение не совместимо с основными правами». То есть, если нарушается публичный порядок, а именно устои правовой системы, коренные интересы общества и государства или основы морали, суд обязан отказать в применении законов иностранных государств, и тем более нетрадиционного для Германии религиозного права исламских стран.
Принципы права должны выступать в качестве руководящих идей для судьи, как связующее звено между основными закономерностями функционирования общества и правовой системой. Благодаря этим принципам, правовая система должна адаптироваться к интересам и потребностям человека и общества, и быть совместимой с ними. В рассмотренных же выше судебных случаях налицо применение иностранного права, несовместимого с национальным правопорядком.
Рассмотренные примеры применения шариатского права в немецких судах демонстрируют, что немецкие судьи и законодатели, следуя неизвестным или негласным политическим установкам, используют лазейки в законодательстве для обращения к исламскому праву. Обращение законодательствам других стран, к шариатским принципам, и тем более отсылки к исламскому священному писанию, с точки зрения немецкого традиционного права и обычной судебной практики, были в этих ситуациях необязательны и неуместны.
Однако следует признать, что национальный порядок, как один из основополагающих принципов права, в последнее время сильно меняется в сторону отхода от традиционных основ немецкого общества. Общая либеральная политика толерантности в отношении многочисленных исламских сообществ и насаждения в обществе мультикультурных ценностей начала всё глубже проникать в юридическую сферу Германии, равно как и многих других европейских государств, ставя под сомнение будущее определения правового государства и нарушая традиционные моральные устои немецкого общества. Новые политические веяния или прямые указания заставляют судебную систему переступать через традиционные правовые нормы, насаждая новые правовые традиции и нарушая конституционную законность.
В немецком праве судебная практика является весьма авторитетным источником права. Изменение правового обычая и общих принципов общества могут дать основание судам для изменения закона. То есть применение шариатских норм в судебной практике Германии могут, в конечном счёте, привести к узакониванию некоторых положений и изменению правой традиции. Тем более что идеологическая составляющая немецкого государства, как и всех стран-членов Евросоюза, развивается последние десятилетия по пути глобального смешения культур, наций и традиций, отметая в сторону все прошлые национальные устои в угоду утопического мультикультурализма.
Попытки привить некие элементы исламского права правовой традиции Германии выглядят абсурдно и с точки зрения самих представителей мусульманских сообществ.
Предложения о легализации шариатских судов в рамках существующего законодательства могут быть целесообразными лишь как средство формальной декриминализации уже существующих судебных структур, с которыми правоохранительные органы не могут или не хотят бороться. Эти меры могут ставить своей целью попытки вмешаться в процесс вынесения решений по гражданским делам, установление над процессами госконтроля, и выведение из сферы деятельности шариатских судов уголовных дел.
Сам судебный процесс в исламе имеет во многом культовый характер, и, как уже говорилось выше, вмешательство в него немусульман невозможно по религиозным причинам. Санкционирование шариатских судов по примеру арбитража и признание исламских общин публично-правовыми корпорациями, несмотря на их полное несоответствие существующим критериям, лишь усугубит проблему возникновения параллельного законодательства в Германии. Шариатские судьи станут действовать легально и приобретать ещё большую популярность и влияние, однако никакой прозрачности от этой системы ждать не приходится. Истинные договорённости, заключённые между имамами и участниками процесса, всегда будут оставаться исключительно внутриобщинным делом.
Безусловно, всем законодательным уступкам государства исламские сообщества будут рады и будут использовать их себе во благо, однако это будет восприниматься лишь как очередной шаг к чему-то большему и очередное проявление слабости и правоохранительной несостоятельности.
Применение шариатских положений в европейском суде в виде законодательства исламских стран не имеет никакой ценности с точки зрения исламского права. Немусульманин по определению не может судить мусульманина, даже если он пытается ссылаться на некие предписания шариата, в том виде как он их понимает. Праведный мусульманин не должен, в свою очередь, обращаться к «неверному» судье.
Компетенция судей, пытающихся рассматривать дела с точки зрения положений шариата, не выдерживает критики. Исламское право – сложная юридическая система, существующая на принципах, значительно отличающихся от европейских. Законодательство исламских стран основано, в различной степени, на положениях шариата, и обращение к его правовым актам в европейских судах может быть только сугубо условным. Для трактовки законодательства стран с иной правовой традицией требуется особая юридическая специализация, которой нет у европейских судей. Подобная судебная практика может рассматриваться лишь как некая, неизвестная ранее мультикультурная правовая традиция, по своей сути имеющая мало общего с исламским правом.
Правоохранительные органы Германии, ближе всех контактирующие с исламскими общинами, безусловно, отчётливо представляют себе последствия для правовой системы, к которым могут привести очередные юридические уступки нелегальным исламским формированиям. Однако сами политики и законодатели, создаётся впечатление, руководствуются принципами, далёкими от требований правовой безопасности государства, оперируя исключительно лозунгами о толерантности, правах человека и мультикультурализме и скрытыми политическими интересами.