9 февраля 2014 г. саудовский Консультативный совет начал рассмотрение переданного в национальный парламент Министерством социальных дел нового текста устава благотворительных организаций. Комментируя это обстоятельство, саудовская пресса подчеркивала, что речь идет об одном из аспектов реализации вновь принятого в стране закона «О борьбе с терроризмом и его финансированием», считая, что благотворительная деятельность и сегодня может выступать в качестве источника отмывания денежных средств и финансирования терроризма. Для этого вывода существовали, скорее всего, весомые доказательства.
Официальная саудовская статистика сообщала, что в настоящее время в стране действует не менее 500 частных благотворительных организаций. Статья 2 принятого в 1989 г. Устава благотворительных организаций и учреждений (Ляиха аль-джамъийят ва аль-муассасат аль-хейрийя) предусматривала, что «благотворительная организация имеет своей целью оказание денежных либо товарных социальных услуг гуманитарного характера в сфере образования, культуры или здравоохранения без получения каких-либо материальных выгод». Устав предполагал, что эти организации создаются по решению (статья 4 Устава) Министерства социальных дел и контролируются (статья 17 Устава) специальным отделом в аппарате этого министерства. При этом статья 23 цитируемого документа, определяющего основы деятельности благотворительных организаций, специально оговаривала, что финансовая сторона этой деятельности должна формироваться исключительно на основе «даров и завещаний» (что провозглашалось одним из принципов мусульманской благотворительности), но категорически исключать «сбор пожертвований».
Устав благотворительных организаций и учреждений, вместе с тем, не содержал каких-либо оговорок, связанных с географией их деятельности, которая могла (и это обстоятельство стало в дальнейшем обычной практикой) выходить за пределы саудовской территории. Впрочем, для оправдания действий в этом направлении те или иные официально зарегистрированные Министерством социальных дел благотворительные организации всегда использовали принятое в стране толкование термина умма в его качестве одного из принципиальных положений мусульманской риторики, рассматривающее этот термин (в соответствии с мусульманской традицией) как определение не признающего существующих границ и объединенного единством религии человеческого сообщества. Феномен такого сообщества (когда появление «национальных» определений уммы, примером которых может быть «российская умма», кажется едва ли корректным) не исключал, разумеется, наличия его центрального звена, которым, в частности, могла выступать Саудовская Аравия (что характерно для официальной политики этой страны) хотя бы потому, что на ее территории расположены «Две Благородные Святыни» (Мекка и Медина – Г.К.). В силу этого обстоятельства саудовские благотворительные общества (во многом поощряемые самим государством) достаточно часто расширяли географию своей деятельности, развивая ее не только в границах собственной страны, но выходя за ее пределы, оказывая помощь зарубежным «мусульманским беженцам и преследуемым». Итогом действий в этом направлении становилось открытое нарушение положения Устава благотворительных организаций и учреждений о запрете сбора пожертвований. Организация пунктов их сбора в Эр-Рияде и других городах стала не просто обычным явлением, — они присутствовали во всех крупных торговых центрах, банках, парках и других общественных местах.
Последствия событий 11 сентября 2001 г. вносили существенные перемены и в курс самого государства, и в деятельность благотворительных организаций, оказавшихся под более значимым контролем правительственных служб. В принятом еще в 1970 г. закон «О Департаменте генерального контроля» была изменена его 10 статья, ужесточенный текст которой отныне требовал от «всех организаций, на которые распространяется контроль Департамента, оказывать все возможное содействие его сотрудникам, предоставляя в их распоряжение все финансовые отчеты, а также иные документы, необходимые им для осуществления деятельности, определяемой данным законом». Тем не менее, благотворительные организации, выступающие в качестве негосударственных структур, оказывались далеки от прямого контроля со стороны этого Департамента хотя бы в силу того, что (как гласила статья 9 определяющего его полномочия закона) сфера его полномочий была ограничена «контролем над доходами и расходами государства, распределением государственных движимых и недвижимых средств и их использованием». Если Департамент и мог в какой-то степени осуществлять мониторинг их доходов и расходов, то только через документы, отправлявшиеся ими в курировавший их отдел Министерства социальных дел.
В августе 2003 г. в Саудовской Аравии был принят закон «О борьбе с отмыванием денежных средств (Низам мукафаха гасль аль-амваль)». Его 2 статья гласила: «В качестве совершившего преступление, квалифицируемое как отмывание денежных средств, рассматривается каждый, кто а) совершил финансовую операцию или получил средства, зная, что эти средства являются результатом преступной деятельности либо вытекают из незаконного источника; б) перевел, использовал, сохранил либо получил денежные средства, зная, что они являются результатом преступной деятельности либо вытекают из незаконного источника; в) скрыл либо утаил природу денежных средств, их источник, способ их передвижения, место их получения, имя их собственника, а также способ их применения, зная, что они являются результатом преступной деятельности либо вытекают из незаконного источника; г) осуществляет финансирование террора, террористических операций и террористических организаций; д) участвует на основе соглашения, помощи, пропаганды, предоставления совета, содействуя, укрывая либо совершая то или иное из указанных выше действий».
Статья 3 этого же закона, определявшая должностную иерархию потенциальных преступников, связанных с отмыванием денежных средств, называла среди них не только владельцев, руководителей и служащих государственных и негосударственных «финансовых учреждений», но и «нефинансовых структур», что в полной мере относилось и к благотворительным организациям. Его 4 статья требовала от «финансовых и нефинансовых учреждений и структур» до начала проведения какой-либо «финансовой либо коммерческой операции» с «действующим под неизвестным или вымышленным именем субъектом» его «документальной проверки». В свою очередь, статья 7 этого закона ставила в известность саудовских участников таких операциях о необходимости немедленного информирования о намерении их провести или об их проведении компетентные финансовые органы государства. Таким «компетентным финансовым органом» становился (статья 11 закона «О борьбе с отмыванием денежных средств») специально создававшийся и подчиненный непосредственно первому лицу государства Департамент финансового надзора.
Все же, предпринимавшиеся меры оказывались недостаточными. Конечно, принятые государством после 2001 г. меры приносили свои плоды, — число официально зарегистрированных в Саудовской Аравии благотворительных организаций и фондов (ликвидации подвергся, в частности, фонд «Аль-Харамейн») постепенно сокращалось. Но и деятельность ныне существующих постоянно выходила за пределы предписанных границ. Как не раз сообщали ведущие саудовские издания (в частности, «Аш-Шарк Аль-Аусат»), «Министерство внутренних дел выступало с постоянными предупреждениями о недопустимости сбора пожертвований, если это не разрешено специальными постановлениями правительство и не направлено на решение государственных задач». При этом, сбор пожертвований осуществлялся не только самими саудовскими благотворительными организациями, но и приглашавшимися ими иностранцами, действовавшими под эгидой этих организаций в интересах «спасения страдающих членов уммы». Саудовские специальные службы в течение последних пяти лет не раз ликвидировали источники этой «незаконной деятельности», арестовывая и саудовских граждан, и иностранных подданных, которые после отбытия срока тюремного заключения высылались из страны с потерей права последующего въезда в нее.
Нынешнее же начинание ставит своей целью приведение существующего национального законодательства, имеющего отношение к регулированию благотворительности, в соответствие вновь принятому закону «О борьбе с терроризмом и его финансированием». Консультативный совет уже предложил внести изменения в текст Устава благотворительных организаций и учреждений, суть которых состоит, прежде всего, во внесении в него дополнения, четко оговаривающего, что их деятельность может развиваться только на территории Саудовской Аравии и введения наказаний за ее перенос за пределы страны (включая и осуществление ими денежных переводов или отправку товарных посылок за границу). Одновременно с этим саудовский парламентский орган должен обсудить и выразить свое согласие с уже высказанным Министерством социальных дел предложением о внесении в закон «О Департаменте генерального контроля» дополнения, связанного с тем, чтобы положения его 10 статьи были распространены и на некоммерческие общественные организации с четким указанием на то, что в их число входят и благотворительные организации.
Тем не менее, проблема благотворительных организаций не кажется близкой к своему решению. Раздел сайта Министерства социальных дел, посвященный саудовской благотворительности, и сегодня содержит высказывания его руководства, оценивающие это явление как «перспективное с точки зрения развития общественной активности граждан». Но даже если саудовское государство и сможет полностью ограничить деятельность национальной благотворительности рамками страны, то и в этом случае, как об этом уже говорили некоторые комментаторы саудовских изданий, связанные с этой сферой жизни организации (и ранее оказывавшие финансовую и товарную поддержку внутренней антисистемной оппозиции) смогут «в еще большей мере поощрять членов заблудшей секты». Да, и более того, как писали эти комментаторы, сама благотворительная деятельность сможет «уйти в подполье», что заставит государство «предпринять еще большие усилия для того, чтобы искоренить ее нелояльных обществу сторонников».
Впрочем, все эти проблемы кажутся не главными, а, скорее, второстепенными в силу одного (но принципиального) обстоятельство. Оно заключается в том, что саудовская частная благотворительность – продолжение «благотворительности» самого государства. Саудовская официальная помощь «страдающим единоверцам» уже давно стала неотъемлемым элементом внешней политики страны, которая в той же мере, что и частная благотворительность, опирается на постулаты религии и видит свою миссию в том, чтобы распространять эти постулаты в мире. Тогда, наверное, решение проблемы частной благотворительности неразрывно связано с коренной, а не паллиативной перестройкой самого саудовского государства, — однако перспектива такой перестройки – все еще далекое будущее.