В феврале отметило свою третью годовщину протестное «Движение 20 февраля», родившееся на волне «арабской весны». Очень активное поначалу, оно к настоящему времени практически незаметно после того, как от него отмежевались исламисты из организации «Аль-Адль валь-Ихсан» (Справедливость и благочестие), а также после арестов его наиболее заметных активистов. Тем не менее остающиеся на свободе активисты движения горды тем, что они в свое время попытались «разбудить» Марокко.
3-летняя годовщина «Движения 20 февраля», или как его в просторечие называют – 20F — была хорошим поводом для того, чтобы вновь напомнить о себе. Однако напоминание не получилось. Еще 13 февраля «музыкальное лицо» 20F – рэппер Муад Бельгават (творческий псевдоним – Лакед) сообщил, что власти воспрепятствовали презентации прессе его нового альбома «Валу» (Ничего) в Касабланке. Сам Лакед только в марте 2013 г. вышел из тюрьмы, где провел один год по обвинению в искажении облика марокканских полицейских в поставленном им клипе. В своей новой работе он одним только названием утверждал, что «за прошедшие три года в стране ничего не изменилось». «По прежнему на месте махзен, который контролирует все и вся, в стране нет ни независимого правосудия, ни независимой прессы, к тому же по прежнему процветает коррупция», — заявил он для французского информационного агентства АФП. По его оценке, «единственное изменение, которое произошло – отныне марокканцы обсуждают новые сюжеты».
По оценке журналиста Хамзы Махфуда, входящего в состав руководства 20F, в любом случае движение способствовало пробуждению в Марокко гражданского общества. «Пусть это никак не достаточно, но 20F вынудило власти изменить конституцию», — считает он. Он считает еще более важным то, что 20F «научило людей выходить на улицы и мыслить свободно».
Однако спустя 3 года приходится признать, что 20F по разным причинам утратило способность выводить тысячи марокканцев на улицы.
Со своей стороны бывшая председатель независимой Марокканской ассоциации по правам человека (МАПЧ) Халиджа Рийяди уверена, что ловкий шаг дворца по формальному приведению к власти исламистской Партии справедливости и развития (ПСР) в начале 2012 года оставил дерево протестного движения без его корней. «Приход во власть новой партии, которая никогда ранее не поднималась так высоко, создало среди марокканцев иллюзию, что их требования будут удовлетворены», — полагает она. Стоит напомнить, что лидер ПСР и премьер-министр Абдельилла Бенкиран неоднократно заявлял, что «20F больше не выводит людей на улицы», что, по его мнению, подтверждало правильность проводившихся реформ.
Премьеру ответил все тот же Х.Махфуд, согласно которому жесточайший полицейский режим делает невозможным организацию какого-либо шествия.
В любом случае 20 февраля в Рабате перед зданием парламента собрались несколько сотен человек с тем, чтобы отметить 3-ю годовщину 20F. Согласно их лозунгам, они оставляют в силе их требования большей демократии и социальной справедливости. Полиция оставила эту акцию без какого-либо воздействия.
20 февраля многих сильных мира сего в Марокко заставила вздрогнуть французская неправительственная организация «Действие христиан за запрет пыток» (Acat-France). В момент, когда во Франции находился шеф марокканской контрразведки (Direction generale de la surveillance du territoire – DGST) Абдельлатиф Хаммуши, эта организация потребовала допросить его в связи с выдвинутыми в его адрес обвинениями в содействии пыткам в Марокко. А.Хаммуши сопровождал в этой поездке главу МВД Марокко Мохаммеда Хассада, который в Париже поучаствовал во встрече со своими коллегами из Франции, Испании и Португалии.
Acat-France неоднократно подавала судебные иски в связи с якобы имевшими место пытками в центре заключения в г.Темара близ Рабата, который находится в ведении DGST.
22 февраля посольство Марокко во Франции осудило демарш Acat-France, потребовавшей допросить А.Хаммуши. По версии диппредставительства, запрос этой организации якобы был безосновательным и противоречил двусторонним договоренностям. «Нарушение правил и общепринятых дипломатических процедур, неуважение существующих двусторонних договоренностей порождают множество вопросов относительно реальной мотивации тех, кто стоит за этим запросом», — констатировало марокканское посольство. Марокканцев – без всякой симпатии к главе DGST – можно было понять. По их версии, семеро полицейский прибыли 20 февраля в резиденцию посла Марокко в Париже с тем, чтобы объявить, что А.Хаммуши ожидает судебный следователь, хотя трудно представить, что глава DGST не имел обеспечивающего ему иммунитет дипломатического паспорта. Скорее всего совсем не случайно они появились в резиденции в момент, когда глава МВД Марокко встречался с журналистами.
Больше всего марокканцы обиделись на то, что Париж проигнорировал дипломатические каналы урегулирования этой проблемы, и вынес сор из избы.
В любом случае очевидное предупреждение подействовало. Рабат заявил Парижу «решительный протест», для чего вызвал посла Франции в МИД королевства. Что касается обвинений, выдвинутых в адрес А.Хаммуши, то Рабат, как водится в таких случаях, отверг их в связи с их «безосновательностью». Он «настоятельно потребовал» объяснений от Парижа.
В отдельном коммюнике посольства Марокко во Франции было выражено «удивление в связи с абсурдностью подобного дела».
Стоит напомнить, что в новейшей истории мароккано-французских отношений аналогичных коллизий было немало, достаточно вспомнить дело Бен Барки или связанное с ним дело Хосни Бенслимана (см.наши предыдущие статьи). Однако всякий раз Париж в угоду известным только ему мотивам закрывал глаза на то, в чем обвинялись представители марокканской элиты.
В данном случае Париж первоначально упомянул «инцидент, вызывающий сожаление».
Уже 23 февраля Acat-France обвинила А.Хаммуши не в содействии пыткам, а в их прямом исполнении. Соответствующий иск подал бывший боксер Закариа Мумни. По его версии, А.Хаммуши лично присутствовал при пытках, которым он был подвергнут в Темаре после ареста в сентябре 2010 г. Супруга боксера тогда утверждала, что его осудили за то, что он «рассказал о случаях коррупции в марокканской федерации бокса». Иск боксера во Франции был основан на принципе «универсальной компетенции» применительно к международной конвенции против пыток, которая автоматически начинает работать сразу после того, как истец оказывается во Франции.
23 февраля мароккано-французский дипломатический скандал получил новое развитие после того, как французская газета «Монд» процитировала испанского актера Хавье Бардема – автора фильма о Западной Сахаре. Тот в свою очередь в этом фильме процитировал слова, приписанные послу Франции в США Франсуа Делаттру. Тот в 2011 г. якобы выдал следующий перл: «Марокко – как любовница, с которой спят все ночи. Хотя ее не особенно любят, но ее приходится защищать». По другим данным, эти слова были приписаны послу Франции при ООН Жерару Аро.
Марокко немедленно заявило протест Франции в связи с этим высказыванием, приписываемым французскому дипломату. Оно было названо «скандальным и неприемлемым».
Понятно, что МИД Франции категорически опроверг подобные слова высокопоставленного дипломата. Это не помешало представителю правительства Марокко Мустафе Халфи осудить «слова, которые наносят раны» и «оскорбительные выражения».
Марокко со своей стороны заявило, что не может принять спецпосланника президента Франции Николя Юло, который должен был посетить Марокко в период с 24 по 25 февраля.
Вечером 24 февраля дворец через марокканское агентство МАП сообщил, что президент Франции Ф.Олланд связался по телефону с королем Марокко Мухаммедом VI с тем, чтобы дать ему необходимые «разъяснения». Главы двух государств договорились продолжить контакты на уровне правительств. В момент телефонного разговора король находился в африканском турне, в ходе которого он посетил Мали, Кот д`Ивуар, Гвинею (Конакри) и Габон.
Тем не менее 26 февраля Рабат приостановил действие всех мароккано-французских соглашений в сфере юстиции. Эти документы позволяли, в частности, Марокко выдавать Франции для отбытия там наказаний достаточно многочисленных французов, осужденных в королевстве за наркоторговлю.
21 февраля близкое к ныне оппозиционной национал-консервативной Партии Истикляль (ПИ) профобъединение Всеобщий союз трудящихся Марокко (ВСТМ) объявило, что власти запретили намеченную на 23 февраля в Рабате манифестацию, призванную «осудить антинародную политику правительства». Власти пояснили этот запрет традиционными «соображениями безопасности).
ПИ перешла в оппозицию летом 2013 г., а до этого была участницей правительственной коалиции во главе с ПСР. Ее демарш вынудил А.Бенкирана произвести перестановки в кабинете министров, после чего исламисты оказались в меньшинстве в правительстве.
В целом, понятно, что действия французских полицейских, навестивших резиденцию посла Марокко в Париже, явно нарушали известную Венскую конвенцию. Однако более чем нервная реакция Рабата вновь подтвердила только одно: в Марокко имеется достаточно много высокопоставленных лиц, которые опасаются пойти вслед за Бенслиманом и Хаммуши.