Еще раз об иранской ядерной проблеме

Ядерная проблема Исламской Республики Иран (ИРИ) вот уже в течение более 10 лет находится в центре мировой политики, угрожая превратится в запал для нового вооруженного конфликта.

Основы ядерного потенциала Ирана закладывались еще при шахиншахе Мохаммаде Реза Пехлеви в 50-х годах XX века. В реализации шахской ядерной программы активное участие принимали США и западноевропейские страны.

Следует заметить, что в прошлом веке мало кто сомневался в мирной направленности иранской ядерной программы. Монархия Пехлеви выступала проводником американских интересов на Ближнем и Среднем Востоке и, следовательно, находилась под ядерным зонтиком Вашингтона. Именно поэтому Тегеран был одним из первых государств, которое присоединилось к Договору о нераспространении ядерного оружия, ратифицировав его в 1970 году.

После Исламской революции 1979 г. иранское руководство стало проводить ярко выраженную антиамериканскую, антизападную внешнюю политику. Сотрудничество Ирана со станами Запада было свернуто по целому ряду направлений, в том числе в ядерной области. В тот период времени Исламская Республика Иран только формировалась, а ее руководство не видело необходимости развития собственной ядерной программы, что, помимо прочего, привело к массовой эмиграции иранских ученых-ядерщиков.

Однако ирано-иракская война убедительно показала Тегерану возможности такого вида средства массового уничтожения, как химическое оружие, примененное иракцами в ходе боевых действий. В итоге иранское руководство стало рассматривать возможность восстановления собственной ядерной программы, по-видимому, не исключающей и военную составляющую. С этой целью в период 1986-1987 гг. Иран по сети «черного рынка», организованного пакистанским ученым Абдул Кадир Ханом, закупил техническую документацию и ряд компонентов двух газовых центрифуг первого поколения малой мощности (Р-1), которые применяются для обогащения урана. Такие технологии имеют двойное назначение и могут использоваться для наработки урана оружейного качества. Ирану было предоставлено также техническое описание процессов перевода урана из газообразной в металлическую форму и механической обработки обогащенного металлического урана в полусферы. Очевидно, что такие технологии имеют военно-прикладное назначение.

Таким образом, со второй половины 90-х годов прошлого века Исламская Республика Иран приступила к практическому осуществлению плана по формированию ядерного потенциала. И надо отметить, что ИРИ, используя наработанную еще при шахе научно-техническую и производственную базу, почти за 30 лет активной деятельности создала современную ядерную инфраструктуру. Анализ нынешнего ядерного потенциала ИРИ свидетельствует, что ядерная инфраструктура, научно-технологическая база Ирана в ядерной области является самой мощной среди всех стран региона, исключая Израиль.

К 2014 году ядерная программа ИРИ развивалась в четырех направлениях, к которым отношение международного сообщества, а точнее — оппонентов ИРИ, разное: от согласия до полного неприятия.

Первое: планы ИРИ по ядерной энергетике — создание в будущем до 23 ядерных блоков АЭС (как было запланировано еще шахом), а ныне эксплуатация единственной в стране Бушерской АЭС под строгим контролем России и МАГАТЭ. Здесь особых претензий к Тегерану нет. Вопрос только в реальности этих планов. Специалисты считают, что без иностранной помощи воплотить их в жизнь на сегодняшнем уровне развития технологий и практически отсутствия мощной атомной индустрии проблематично.

Кроме того, специалисты полагают, сложный рельеф местности, сейсмичность и дефицит воды реально ограничат количество атомных энергоблоков до 6 — 8 единиц.

Второе: обеспечение ядерным 20% топливом научно-исследовательского Тегеранского ядерного реактора (ТИР). В этом случае Иран, капризничая и выдвигая собственные не совсем продуктивные идеи, отвергнул в 2009 году разумные предложения МАГАТЭ, России, США и Франции. В итоге, что и следовало предполагать, Тегеран, обвинив всех в отсутствии желания помочь в решении проблем ТИРа, сам стал обогащать уран до 20 %. Пожалуй, это была главная его цель во всей истории с Тегеранским реактором — легализировать в глазах МАГАТЭ и мирового сообщества стремление ко всё более высокому уровню обогащения урана.

Третье: планомерное формирование Тегераном собственного полного ядерного цикла, в первую очередь создание промышленной инфраструктуры обогащения урана. В этих целях в ИРИ в последние годы были созданы только основных, официально зарегистрированных 27 ядерных объектов.

И четвертое: осуществление плутониевой программы. То есть создание мощностей для наработки  плутония, который наряду с ураном может использоваться в ядерном заряде.

По последним двум пунктам позиции Ирана и его оппонентов (Совета Безопасности ООН, МАГАТЭ, «шестерки» переговорщиков — пять постоянных членов Совета Безопасности ООН плюс Германия, — а также подавляющего большинства стран) различаются принципиально. Они видят в этом скрытое стремление Тегерана к формированию необходимых условий для возможного создания ядерного оружия.

Иран, несмотря на дипломатическое, политическое, финансово-экономическое давление оппонентов в 2012 — 2013 годах, продолжал активно осуществлять свою ядерную программу, вводя в строй новые предприятия и интенсифицируя деятельность функционирующих.

Вопрос: зачем вообще иранцам промышленная инфраструктура по обогащению урана и производства ядерного топлива, если у них только одна Бушерская АЭС, снабжаемая топливом Россией. Если будет осуществлен иранский ядерный энергетический проект (что в ближайшем будущем сомнительно) то страны, построившие АЭС в Иране, будут снабжать их топливом исключительно собственного производства.

Специалисты считают, что самостоятельное производство ядерного топлива экономически выгодно, если в стране действует не менее 10-12 ядерных блоков АЭС. В ином случае стоимость топлива будет в 5-7 раз выше, нежели на мировом рынке. Сейчас в мире ядерную энергетику используют около 60 стран, но только меньше десятка стран производят топливо для АЭС, работающих по всему миру.

Иранская ситуация с его ядерной программой схожа с той, если, к примеру, страна, где нет автомобилей, вопреки экономической целесообразности в ускоренном  порядке  строит заводы по производству бензина и целую сеть заправочных станций. Возникает подозрение, что на этих станциях будут заправлять бензином бутылки для «коктейля Молотова». Тогда всё понятно.

Иранская ядерная программа вызывает справедливое беспокойство. В первую очередь, по трем основным причинам:

Во-первых, осуществление планов по созданию полного ядерного цикла и в его рамках формирование промышленной инфраструктуры по обогащению урана.

Во-вторых, вопреки требованиям Совета Безопасности ООН и МАГАТЭ Иран продолжает строительство тяжеловодного реактора (1К-40) в г.Арак, способный нарабатывать в год до 9 кг плутония, что достаточно для создания одного ядерного боезаряда

В-третьих, отсутствие ответов со стороны Тегерана на десятки вопросов МАГАТЭ по некоторым незаявленным и вызывающим настороженность аспектам деятельности ИРИ в ядерной сфере.

Ядерная политика Ирана, его до последнего времени конфронтация с мировым сообществом, упорное нежелание выполнять резолюции высшего международного органа — Совета Безопасности ООН представляет угрозу глобальной и региональной безопасности. И дело даже не в самом Иране. Понятно, что в чисто военном плане иранская военная мощь (действительно, могучая в масштабах региона) по своим возможностям, прежде всего высокотехнологичным, несравнима с военной мощью ведущих мировых держав. И в Тегеране это отчетливо понимают. Опасность ядерного Ирана в другом.

Во-первых, иранский пример создания национальной ядерной инфраструктуры, способной производить не только топливо для АЭС, но и оружейный уран или плутоний, может стать заразительным для более чем десятка так называемых «пороговых» стран, многие из которых являются или могут стать участниками региональных конфликтов и, ввиду этого, не исключают принятие политического решения о создании собственного ядерного оружия. Как следствие, сработает принцип домино. И тогда такой важный документ как ДНЯО можно смело выбросить в урну.

Во-вторых, при неконтролируемом распространении ядерного оружия, особенно в ближневосточном регионе не исключен вариант захвата этого оружия или его компонентов террористическими группировками, что может привести к катастрофическим последствиям. Ведь для террористов не существует ценностей (родина, страна, народ), которые являлись или являются сдерживающими факторами, как например, в ядерном противостоянии СССР — США, Пакистан — Индия, Индия — Китай.

В-третьих, наличие ядерного оружия в Иране или даже реальной возможности его создания в достаточно сжатые сроки сделает руководство страны еще менее сговорчивым с международным сообществом и более экспансионистским по отношению к соседям по региону.

Каково же сегодня состояние ядерной программы ИРИ? Какова же ситуация сложилась вокруг нее?

На начало марта в Иране накоплено около 448 кг 20% урана и около 7,5 тонн 5%. Сейчас ИРИ располагает 19 тысячами центрифуг для обогащения урана: большинство из них составляют центрифуги первого поколения IR-1, также имеется около тысячи модернизированных центрифуг IR-2m, в три-четыре раза более мощных. В феврале 2014 года Иран заявил о создании нового более мощного типа центрифуги, который в 15 раз мощнее IR-1. Правда, пока по заявлениям иранцев, центрифуги нового поколения будет использоваться в медицинском центре в Тегеране для операций с плазмой крови.

Однако руководство Организации по атомной энергии Ирана заявило, что Ирану необходимы 30 тыс. центрифуг нового поколения для производства топлива для Бушерской АЭС, построенной Россией. Однако не совсем понятно, когда и как будет осуществлена замена российского топлива на иранское. Ведь контракт предусматривает обеспечение топливом АЭС в Бушере со стороны России на десятилетия вперед. Не оказалось бы это предлогом для использования модернизированных центрифуг для других целей.

Что касается ситуации, то с глубоким чувством удовлетворения можно констатировать, что иранская ядерная программа находится в процессе относительного замораживания.

Санкции, введенные США и Евросоюзом в 2012 году (запрет или сокращение закупок у Ирана нефти, вывод Ирана из мировой банковской системы SWIFT, запрет на страхование иранских судов) оказали сильнейшее влияние не только на экономику, но и на политику иранского руководства.

Ныне иранская экономика находится в сложнейшем положении. Конечно, Иран не Северная Корея и там люди не грызут с голода траву, но уровень жизни за последние годы резко упал.

По данным Международного валютного фонда, под действием введенных в отношении Тегерана односторонних финансово-экономических санкций в 2012 г. темпы роста национальной экономики снизились до 0,4%, стоимость валютной единицы – риала упала на 40%, а индекс роста потребительских цен составил 32%.

С марта 2012 г. по март 2013 г. инфляция в стране составила 30,5% (по другим данным – 41%), хотя в марте 2012 г. она достигала лишь 21,5%. За этот же период, по данным Торгово-промышленной палаты ИРИ, более 6 тыс. производственных предприятий (примерно 67% от их общей численности) были поставлены на грань банкротства.

Ситуация усугубляется тем обстоятельством, что в период с января 2012 г. по март 2013 г. объем нефтедобычи в Иране сократился с 3,8 до 2,7 млн баррелей в сутки при снижении объемов ее экспорта с 2,4 до 1 млн баррелей (в худшие для ИРИ месяцы 2013 года до 700 тыс. барр.) В прошлом году нефтяные доходы ИРИ были ограничены всего 30 – 35 млрд долл. (уровень доходов десятилетней давности), что вызывает серьезный дефицит в бюджете страны. Иран

Из-за нефтяных санкций в ежегодном исчислении не дополучает от 35 до 50 млрд долларов

В настоящее время до 60% населения ИРИ живет за чертой бедности, и сохраняется значительное социальное расслоение.

Доходы самых богатых трех децилей населения в 15 – 16 раз превосходят доходы трех самых бедных децилей. По данным Центрального банка ИРИ, уровень безработицы в стране составляет 12,2% (по неофициальным данным 19% – 20%, а среди молодежи до 40%).

Естественно, это вызывает социальное напряжение, что в свою очередь порождает стремление к переменам, что и показали июньские 2013 года выборы президента страны. Более половины пришедших к избирательным урнам отдали свои голоса за надежду перемен, за Хасана Роухани.

Но не всё так просто в ИРИ, где на вершине властного Олимпа верховный лидер аятолла Али Хаменеи, приведший в 2005 и 2009 годах к президентской власти пресловутого Махмуда Ахмадинежада с его радикально-исламистской и ксировской командой.

Однако в 2013 году аятолла Хаменеи уже не мог не понимать, что социально-экономическая ситуация в стране при дальнейшем воздействии санкционных мер может поставить вопрос о существовании режима в нынешнем виде.

В связи с этим, по всей вероятности, взгляды Верховного лидера аятоллы Хаменеи на роль и место Ирана в мировом сообществе несколько изменились. Недаром в Иране сформирована новая относительно реформаторская исполнительная власть, новый состав делегации на «ядерных» переговорах и новый ее глава. Ясно, что всё это не могло произойти без согласия аятоллы Хаменеи, без одобрения которого в Иране даже птицы не летают.

То есть складывающаяся критическая ситуация вынудила аятоллу Хаменеи и его соратников дать возможность Хасану Роухани и его команде спасти режим.

Верховный лидер Хаменеи в 2013 г. привел к президентской власти относительно либерального по иранским меркам президента Роухани и дал добро на компромиссы в ядерной сфере с одной целью – снятие санкций. Хаменеи вынужден, а Роухани хочет сближения с Западом.

24 ноября 2013 г. Группа 5+1 и Иран заключили в Женеве предварительное соглашение «Совместным планом действий». Иран обязался не обогащать уран выше 5-процентого уровня, избавиться от всех накопленных запасов 20% урана, приостановить строительство тяжеловодного реактора в Араке, не развертывать новые центрифуги для обогащения урана и расширить доступ инспекторов МАГАТЭ на свои ядерные объекты.

В ответ оппоненты выразили готовность разморозить 4,2 млрд долларов и смягчить санкции в отношении Тегерана. Реализация этих промежуточных договоренностей началась 20 января этого года и пока продолжается успешно. Срок действия соглашения – 20 июля. К этому времени сторонам нужно успеть подготовить текст окончательного всеобъемлющего договора, который бы снял иранскую ядерную проблему с повестки дня мировой политики и соответственно – антииранские санкции.

В соответствии с женевским соглашением в феврале, марте и апреле в Вене состоялись переговоры Группы 5+1 и Ирана по реализации договоренностей и подготовке текста окончательного договора. Следующий раунд – 13-16 мая.

Камни преткновения на переговорах: допустимая программа обогащения урана, мощности и количество центрифуг, имеющихся в распоряжении Тегерана, строящийся тяжеловодный реактор в Араке, вопросы доступа инспекторов МАГАТЭ на некоторые объекты, вопросы, относящихся к прежней деятельности Ирана и дающие основание усомниться в сугубо мирном характере его программы, а также механизм снятия санкций.

Несмотря на сложности, прогресс на переговорах есть. Всеобъемлющий договор, по предварительным данным, включает в себя девять разделов  по различным аспектам ядерной деятельности ИРИ. На сегодняшний день, насколько известно, найдены первые, начальные, черновые договоренности по трем разделам из девяти. Это касается сотрудничества Ирана с другими странами в сфере мирного атома, функционирования реактора на тяжелой воде в Араке, а также по параметрам будущей иранской программы по обогащению урана.

17 апреля МАГАТЭ опубликовало отчет о состоянии ядерной программы Ирана. Агентство констатирует, что Исламская Республика выполняет требования «шестерки» международных посредников и строго следует взятым на себя обязательствам в соответствии с женевскими соглашениями от 24 ноября 2013 года, 75% требований Ираном уже выполнены.

На сегодняшний день Иран «обеднил» около 200 кг 20-процентного урана до 5%. Остальное количество в течение трех месяцев под контролем инспекторов МАГАТЭ будет переработано в топливо для Тегеранского исследовательского реактора, что исключит использование «топливного урана» для других целей.

Ключевым моментом в переговорах «Группы 5+1» (постоянные члены Совета Безопасности ООН и Германия) с Ираном стала судьба строящегося в Араке тяжеловодного реактора, по своим производственным мощностям способного нарабатывать до 9 кг плутония в год, что достаточно для создания одного ядерного заряда. Это явно беспокоило оппонентов ИРИ. Однако, как заявил глава Организации по атомной энергии Ирана (ОАЭИ) Али Акбар Салехи, спор об аракском реакторе на переговорах «практически разрешен». По его словам, Тегеран согласился реконструировать строящийся реактор так, чтобы на 80% сократить выработку плутония в процессе его работы.

В последние недели много сделано Ираном и в плане облегчения режима инспекции со стороны специалистов МАГАТЭ. Это выразилось в предоставлении информации и доступа к урановому руднику в Гачине и заводу по переработке урановой руды, в разрешении ежедневного доступа к ядерным установкам в Натанзе и Фордо, а также к цехам сборки центрифуг и производству деталей для них. Для инспекторов открылась не только информация по центрифугам. но и двери складов, где он хранятся.

В течение месяца ИРИ также готова предоставить МАГАТЭ данные по всем оставшимся шести вопросам о ее ядерной деятельности. Как оптимистично заявил г-н Салехи, «больше нет вопросов, на которые мы не дали ответ. Другими словами, мы можем сказать, что деятельность Ирана в ядерной сфере является уже закрытым делом».

Движение на пути к окончательному всеобъемлющему Договору по ядерной программе Ирана ускорилось. Стороны в ближайшее время начнут работу над текстом этого документа. Сначала 5 – 9 мая состоятся встречи специалистов в Нью-Йорке, в кулуарах конференции по выполнению Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО). Затем в Вене 13 – 16 мая будет работать уже знакомая команда из «Группы 5+1» и Ирана под руководством глав внешнеполитических ведомств Евросоюза и Ирана — Кэтрин Эштон и Джавада Зарифа.

Вне всякого сомнения, на переговорах «шестерки» и Ирана наметился прогресс. Во многом он заключается в наработке основ доверия между сторонами. Действительно, объявив о нежелании и невозможности по религиозным причинам создания ядерного оружия, Тегеран проявляет в последние месяцы небывалую ранее открытость. Демонстрируя без утайки все свои ядерные достижения, Тегеран лишь зарабатывает политические и моральные очки. И не только моральные. Ослабление режима санкций даст мощный импульс для развития иранской экономики.

И это верно. Скрупулезно выполняя требования женевских соглашений, Иран только за три месяца уже получил 2,65 млрд. долларов из замороженных 4,2. И не только. Еще не сняты санкции, но прогресс на переговорах вселяет оптимизм в покупателей иранской нефти.

Замминистра нефтяной промышленности ИРИ Мансур Моазами заявил, что экспорт сырой нефти из Ирана ныне составляет 1.2 миллиона баррелей в сутки, что на 500 тыс. больше, чем в самый тяжелый период воздействия санкций в прошлом году. По словам г-на Моазами, в связи с этим Иран получил на 10 млрд. долларов больше, чем планировалось. Чиновник отметил, что экспорт газа до конца года также возрастет – с 80 до 100 млн куб. м.

Теперь представим, какой экономический взлет ожидает Иран, после того как будет подписан окончательный Договор и будут сняты соответствующие санкции. По всей вероятности, если не будет «форс-мажора», то документ будет готов уже через несколько месяцев. Этого ждут не только в Иране, но и в мире. Международный бизнес с нетерпением наблюдает за ходом венских переговоров, прогнозируя масштабное деловое сотрудничество с ИРИ.

62.96MB | MySQL:105 | 0,776sec