По официальным данным, после обработки 100 процентов бюллетеней, действующий глава Сирии Башар Асад получил 88,7% голосов на президентских выборах в стране. Его конкуренты Хасан ан-Нури (профессор Дамасского государственного университета) и Махер Хаджар (депутат национального парламента) — 4,3 и 3,2% соответственно. Явка на выборах составила 73,4%.

Конкуренты Асада

Необходимо напомнить, что прежде на президентский пост претендовал лишь один избираемый правящей партией Баас кандидат и затем его утверждал парламент. И уже после этого проводили всенародный референдум. Теперь же кандидатов было трое. Впрочем, это мало изменило суть выборного процесса «по-сирийски».

Несмотря на то, что власти попытались импровизировать с якобы оппозиционными Асаду кандидатами, у них это получилось слабо. В том числе это было заметно даже по явной наигранности их поведения. Причем оба они, учитывая специфику их работы (депутат-коммунист национального парламента Махер Хаджар и профессор Дамасского государственного университета Хасан ан-Нури), являются фактическими чиновниками правящего режима и, во всяком случае, его продуктом.

Следует заметить, что оба соперника Башара Асада заявляли себя представителями «умеренной оппозиции», первый от «либеральной», второй – от «левой». Однако о «постановочности» данной оппозиции свидетельствовало уже то, что конкурент Асада, депутат-коммунист из Алеппо Махер Абдель Хафиз Хаджар, прибыл для голосования на «элитный» избирательный участок в парламентском дворце в квартале Салхия.

В свою очередь, «либерал» Хасан Абдель Илляхи ан-Нури, голосовавший в «гламурной» гостинице Sheraton, поспешил в своём заявлении перед журналистами похвалить правящий режим. По его словам, несмотря на эскалацию боевых действий в стране, выборы проходят «демократично и прозрачно», и что Сирия в результате становится страной «укоренившегося плюрализма».

Не случайно, что изначально представители экспертного сообщества не сомневались в победе Башара Асада, поскольку его «технические» конкуренты не имели значительного влияния на жизнь страны и по сравнению с ним являлись политическими карликами.

Все они заметно проигрывали в восприятии сторонников действующей власти. Что касается депутата, представлявшего одну из коммунистических партий страны, формально он больше подходил на роль оппозиционера. Однако Махер Хаджар не имел реальной возможности бросить Башару Асаду настоящий вызов, учитывая то, что коммунисты имеют сравнительно ограниченную поддержку среди сирийцев и даже в самые лучшие для них времена, имея советскую подпитку, по сравнению с теми же арабскими социалистами они были маргиналами.

Таким образом, ни одного реально серьезного кандидата против действующего президента выставлено не было. В любом случае, крайне узкий круг противников Асада на этих выборах был показательным. «Сирийской особенностью» стало то, что из 24 претендентов в кандидаты на пост главы государства оставили лишь троих, включая и самого Башара Асада.

Одной из причин подобного положения дел стало то, что любому желающему стать кандидатом в президенты по местным законам необходимо заручиться поддержкой как минимум 35 депутатов национального парламента.

Принимая во внимание, что абсолютное большинство его членов составляют сторонники правящего режима, особенно из партии Баас, становится понятно, что это служит эффективным фильтром властей для отсеивания всех неугодных. В результате представители прочих политических сил не были на них допущены.

По понятным причинам в них не участвовали и сторонники политического крыла «Братьев-мусульман» и прочие представители «партии суннитов». Правящий режим, понимая опасность выдвижения кандидата на пост президента представителя «религиозной партии», продолжают тем самым свою старую традицию, попросту не пропуская тех, кто при определенном раскладе может выступить объединителем крупнейшей суннитской части населения страны.

С другой стороны, представители реальной оппозиции,  не связанной с режимом и имеющим многочисленных сторонников, не пожелали идти на выборы. Они бойкотировали голосование, считая его «фарсом режима», прекрасно понимая, что в условиях нынешней политической системы страны их участие в них будет заведомым провалом (с одной стороны), а с другой – они попросту не хотели своим присутствием «украшать» запрограммированную административным ресурсом победу Б.Асада.

Зарубежная реакция

С точки зрения «международного мнения» эти выборы мало что меняют для самого сирийского режима в плане получения поддержки. Изначально о масштабах их возможного признания красноречиво свидетельствовал тот факт, что в Сирию прибыли в качестве наблюдателей лишь представители 30 стран, включая Россию и Иран.

Разумеется, их реакция была диаметрально противоположной западной. При этом, исходя из последнего интервью президента РФ В.Путина, поддержка со стороны России Б.Асада объяснялась стремлением сохранить легальную власть в Сирии, чтобы предотвратить её превращение в подобие Афганистана или Ирака.

 

Что же касается «третьих» стран применительно к сирийскому конфликту, то за редким исключением, даже многие из приславших на сирийские выборы своих представителей  воздержались от их признания. Один из главных моментов, препятствующих их признанию со стороны даже не имеющих политических, идеологических или иных претензий к режиму Башара Асада государств – это отсутствие реальных условий по обеспечению их проведения.

И в данном случае западная реакция была предсказуемой. Изначально Запад отказался признавать  выборы, не желая тем самым легитимизировать режим Башара Асада. Не случайно, что ряд западных и арабских стран, включая Францию, Великобританию, Германию и ОАЭ, власти вообще запретили их проведение на своей территории.

Эту задачу упрощает то, что страны Запада (которые во многом определяют международную ситуацию в плане информационного воздействия благодаря наличию у них ресурса СМИ), не считают их ни свободными, ни демократическими, ни прозрачными.

В целом же мнение Запада по данному вопросу отразила следующая характеристика: «сирийские выборы как пародия на демократию». Примечательно, что и комментарии официальных представителей различных западных стран в данном случае были синонимичны. Так, Госдепартамент США охарактеризовал их «позорным фарсом», не имеющим ничего общего со свободным волеизъявлением граждан. Основанием для такой формулировки стало отсутствие реальных условий для их безопасного и гарантированного проведения на всей территории страны, в которой уже более трёх лет продолжаются боевые действия.

В таких же выражениях охарактеризовал сирийские выборы и генсек НATO Андреас Фог Расмуссен, уделивший им особое внимание 3 июня в ходе выступления перед министрами обороны стран альянса.

Отказ Запада и его союзников признать результаты выборов популярно объяснил министр иностранных дел Франции Лоран Фабиус, по словам которого, «на этом голосовании выбор был между Башаром Асадом и Башаром Асадом». По мнению этого достаточно влиятельного по меркам ЕС французского политика, подобная «легитимизация» стала бы лишь оправданием для более активной борьбы против оппозиции и отстаиванию любыми путями своего права на власть.

Вместе с тем, даже некоторые не относившиеся изначально враждебно к сирийскому режиму политики вроде того же видного алжирского дипломата Лахдара Брахими, резко раскритиковали президентские выборы. Не случайно, что в знак протеста он даже ушёл с поста спецпредставителя ООН по Сирии, когда стало ясно, что действующий президент точно собирается на эти выборы в качестве кандидата. По крайней мере, именно такое объяснение было изложено в алжирских СМИ.

Солидарно с прочими «протестантами» выступила и правозащитная организация Human Rights Watch. Так, глава её европейского отделения Лотте Ляйхт указала, что подобное проведение выборов, нацеленных на собственное закрепление у власти, является «семейной традицией клана Асадов» и «циничным поступком очень циничного деспота, в условиях, когда почти половина населения страны стала зависимой от иностранной гуманитарной помощи».

Между тем, лишний повод отнестись критически к этим выборам дали представители ближайших союзников САР в лице России и Ирана, преждевременно и красноречиво отреагировавшие на ход голосования. Так, не дождавшись объявления официальных итогов выборов, Тегеран поздравил Башара Асада с победой, заявив «о поражении США, Запада, Израиля, а также их арабских союзников и Турции», не сумевшими добиться его отставки. Кроме того, Иран еще больше оказал своему союзнику «медвежью услугу», одновременно объявив это собственной победой.

 

Ситуация в стране на момент проведения выборов

Следует заметить, что, несмотря на всесторонние усилия правящего режима по установлению контроля над захваченными оппозицией районами, ему это в установленный до начала голосования срок не удалось, что наглядно свидетельствует о пределах его силовых возможностей.

Это также демонстрирует то, что ситуация в стране не стабилизировалась, что на её территории продолжается противостояние с противниками действующих властей. Причем её защитникам не удается подавить сопротивление вооруженной оппозиции.

А действиям оппозиционеров, (по сути, достигшим пиковой точки во второй половине 2012 г., когда боевики не только заняли половину деловой столицы Алеппо, превратив значительную часть города в руины, а также попытались осуществить первые импровизированные «штурмы» Дамаска), сторонники Асада не могли противопоставить эффективные контрдействия.

Ситуация, фактически, стабилизировалась на этой отметке с тревожной тенденцией дальнейшего её ухудшения. Несмотря на абсолютное техническое превосходство сил режима над оппозицией, до сих пор, несмотря на заверения его представителей, им не удалось добиться решающего перелома в боевых действиях.

И это при том, что общая численность «легальных» сил в стране, включая правительственную армию, полицию и спецслужбы превышает полмиллиона человек, не считая десятков тысяч бойцов «шабихи», а также не менее многочисленных иностранных «батальонов».

И хотя официальным властям удалось добиться ухода исламских радикалов из Хомса (что является со стороны последних временной мерой), в тоже время они фактически утратили контроль над многими приграничными районами и в том числе их центрами. Например, это имело место в отношении всей провинции Ракка (включая и одноименную «столицу»), а также город Дейр-эз-Зор. В том же самом положении, по сути, находится и значительная часть провинции Дераа.

Между тем, результаты сирийских выборов очень показательны. Они зафиксировали истинное положение дел в стране. При анализе данных о голосовании становится очевидным, что состоялось оно, главным образом, в районах традиционного проживания алавитов, христиан и друзов, особенно в приморской полосе. Кроме того, выборы прошли в значительной части районов Дамаска, Хамы и Хомса, а также ряде других крупных городов, то есть именно в тех местностях, которые удерживаются представителями режима.

Но при этом данные по голосованию свидетельствуют о том, что правящий режим почти не контролирует не только многие внутренние и пограничные «сельские» районы, но и крупные населенные пункты вроде Алеппо, Дейр-эз-Зор, Ракка, пригороды Дамаска и др., то есть, главным образом, места проживания суннитов.

При этом во многих провинциях, особенно в Дейр-эз-Зор и Идлиб, а также в регионах проживания курдов, во внутренних сельских районах голосование проводилось фрагментарно или не проводилось вовсе.

Несмотря на это, согласно имеющейся информации сирийских источников, на фоне высокой явки голосования в «алавито-христианских» районах соответствующие показатели даже в подконтрольных режиму суннитских территориях, в том числе в Хаме, оказались на порядок ниже (что обеспечивалось при помощи административного ресурса).

В любом случае, значительная часть суннитов игнорировала эти «выборы Башара Асада». Даже при том, что подобное поведение в условиях продолжающегося конфликта могло быть расценено как угроза режиму со всеми вытекающими последствиями, особенно с точки зрения представителей спецслужб и такого инструмента внесудебных расправ как «шабиха», которую оппозиционеры называют «эскадронами смерти Асада».

 

«Суннитский» фактор

При этом в большинстве случаев громоздкие и сравнительно маломобильные сирийские силовые структуры, несмотря на своё абсолютное техническое превосходство, уже неоднократно демонстрировали свою неспособность полного уничтожению крупных оппозиционных группировок. Это было особенно показательно на примере Хомса.

Подобная ситуация обусловлена двумя основными факторами. Первый – это то, что армия изначально готовилась к фронтовой борьбе со «схожим» противником, а не с моджахедами («эпизод» 1982 г. с восстанием «Братьев-мусульман» не повлиял кардинально на систему подготовки вооруженных сил на момент начала активной фазы вооруженного противостояния в 2011 г.) И второй – наличие «суннитского фактора» в самой сирийской армии.

Многие её подразделения, которые можно отнести к «мобильным» (как бронетанковые, так и воздушно-десантные), в значительной степени укомплектованы суннитами. Учитывая это, у высшего командования, в котором доминируют алавиты, нет к ним доверия. Не случайно, что их стараются не использовать в боевых действиях против оппозиции, абсолютное большинство бойцов которой представлены суннитами. Не случайно, что именно условно «суннитские» подразделения получают весьма ограниченные боекомплекты и еще меньшие объемы горючего.

При подобном раскладе становится понятной причина неспособности режима установить гарантированный контроль над всеми ключевыми населенными пунктами. В этих условиях властям приходится опираться, главным образом, лишь на проверенные с точки зрения «этно-религиозного» фактора подразделения, в том числе и иностранного происхождения.

Речь идет о прибывших в Сирию отрядах ливанской шиитской организации «Хизбалла», иранских «добровольцев», иракской  милиции, также состоящей из шиитов и появившихся в начале 2014 г. на сирийской территории афганских хазарейцах.

Если еще в 2012 г. присутствие «своих» иностранцев старались не афишировать, то теперь оно практически не скрывается. Вышеуказанные иностранные граждане прибывают сюда под предлогом «спасения шиитских святынь» после озвученных угроз их уничтожения со стороны радикальных суннитских группировок.

В любом случае, рост значения в сирийских событиях «иностранного» фактора на стороне действующего режима лишний раз подчеркивает отсутствие гарантированной лояльности по отношению к нему со стороны всех сирийских суннитов. И активное использование иностранцев-шиитов лишь дополнительно усиливает раскол страны по религиозному признаку, несмотря на все стремления властей продемонстрировать его отсутствие.

Но даже при таком раскладе, Башар Асад не сумел к собственным выборам закрепить за собой страну для того, чтобы обеспечить голосование хотя бы в крупных городах. Соответственно, его силы не смогли нанести радикальной оппозиции даже серьезного тактического поражения. И в этой ситуации следует ожидать дальнейшего длительного  противостояния, несмотря на попытки просирийских экспертов заверить журналистов и общественность в скором разгроме оппозиции.

 

Были ли нарушения в ходе голосования?

Несмотря на политизированность подобных негативных оценок по отношению к официальному Дамаску, доля истины в плане «натянутости» выборов действительно существует, учитывая наличие и значение административного ресурса в арабских странах, позволяющего «рисовать» какие угодно показатели голосования как по самой явке, так и по выражению конкретных симпатий.

Несмотря на то, что государственная Наблюдательная комиссия САР заявила об отсутствии допущенных нарушений, данные «с мест» заставляют в этом усомниться хотя бы потому, что в момент проведения голосования 3 июня в большинстве провинций продолжались боевые действия.

Показательным моментом служит и то, что по данным ЦИК САР, во многих районах голосование продлили на целых пять часов по причине «высокой активности избирателей, не успевших проголосовать». Причем в отличие от абсолютного большинства стран, начало голосования в Сирии состоялось в семь часов утра по местному времени, то есть на один – три часа раньше, чем это принято в общемировой практике.

Не менее подозрительно выглядит и заметное продление самого голосования по стране на целых пять часов. Ещё более показательным в этом отношении служит голосование в Ливане, где его проведение было продлено на целый день и, что, согласно данным официальных сирийских властей, Башар Асад получил поддержку абсолютного большинства голосовавших.

Примечательно, что, продлевая голосование на столь значительные сроки, сирийские власти сами дали повод усомниться в способности гарантированного проведения свободных выборов, создавая тем самым почву для их обвинения в совершении фальсификаций.

Ещё одним красноречивым моментом, заставляющим подозревать сирийские власти в подлоге, стало то, что по данным ЦИК САР, «явка на избирательные участки превзошла все ожидания» и на основании этого предлога им «пришлось» экстренно оборудовать сотни дополнительных избирательных участков. И даже в частично контролируемом правительственными силами Алеппо, где продолжаются тяжелые бои с вооруженной оппозицией, были созданы 150 подобных пунктов, тогда как в Хомсе – 75, а в Хаме – 60.

При этом необычайно высокие показатели явки явно вызывают серьезные подозрения в отношении осуществления правящим режимом массовых фальсификаций. Например, очереди на избирательных участках в том числе могут объясняться тем, что сторонники режима голосовали по нескольку раз. И заверения властей о том, что подлог невозможен, поскольку якобы на руки голосующим наносятся специальные несмываемые чернила, благодаря чему повторный приход избирателей для голосования не может быть в принципе, в действительности никто и никак проверить не может, поскольку они являются полным контролером всего процесса «от» и «до».

Ещё одним показательным моментом, заставляющим критически относиться к информации официальных властей, служат их сообщения о «необычайно высоком уровне голосования» в районах непосредственного ведения боевых действий. В том числе и применительно к провинции Дераа, которое было «успешно и без нарушений» проведено несмотря на сильный минометный обстрел боевиками жилых кварталов в самой её одноименной столице.

Также двусмысленно с точки зрения проведения «свободных» выборов служит то, что согласно данным ЦИК САР, явка на выборах за границей заметно превысила средние показатели по стране, составив 95 процентов от числа имеющих право голоса, зарегистрированных сирийскими дипломатическими учреждениями.

В этой связи необходимо заметить, что реакция сирийских беженцев внутри и за пределами страны на действия режима разительно отличается. В то время как те из них, что осели в контролируемых прорежимными силами районах, поддерживают Башара Асада, среди их зарубежных собратьев по несчастью, которые предпочли бежать из родной страны, отмечается в большинстве случаев диаметрально противоположная картина и гораздо более выраженный уровень оппозиционных настроений.

Однако представители сирийских властей утверждают, что голосовавшие за рубежом граждане также оказали почти «абсолютное доверие» действующему главе государства.

Ещё одной важной чертой сирийских выборов стало заявление главы Высшего судебного комитета по выборам Сирии Хишама аш-Шаара, согласно которому результаты выборов будут объявлены не ранее чем через сутки после полного подсчета голосов и что «предварительные и окончательные результаты будут объявлены одновременно».

Соответственно, серьезным поводом для выражения сомнений за рубежом относительно значимости их реализации стал отказ от проведения предварительных опросов, являющихся нормальной и даже обязательной практикой любых голосований.

Важно и то, что ЦИК САР заметно ограничил доступ к данным по выборам на местах, что служит дополнительным основанием подозревать его в ведении «нечестной игры».

Всё вместе это также даёт определенные основания полагать, что в данном случае сирийский режим «сам себя перехитрил». По крайней мере, у него была возможность проанализировать организацию и проведение соответствующих недавних алжирских выборов. Там, несмотря на ряд бросающихся в глаза неприглядных моментов, включая отсутствие прозрачности с избирательными списками и прочие нарушения, было гораздо меньше «торчащих белых ниток» при их проведении, чем в случае с Сирией.

Например, представители властей АНДР благоразумно искусственно снизили собственные показатели как по явке, так и относительно поддержки своего ставленника Абдельазиза Бутефлики, тогда как их сирийские коллеги продемонстрировали обратное.

В результате, учитывая столь многочисленные выборные нарушения, сирийские власти поставили в уязвимое положение свою союзницу Москву, которая должна была признать подобное «достижение» сирийского режима, претендующего на роль главного выразителя её интересов на Ближнем Востоке.

Дополнительным поводом обрушиться в связи с этим на Россию могут послужить и некоторые «проколы», допущенные её представителями в Сирии. Так, СМИ, в том числе и иностранные, со ссылкой на российские информагентства, сообщают о серьезных процедурных нарушениях.

Так, если мировая практика проведения выборов расценивает серьезными нарушениями проведение агитации в день голосования, да ещё и на избирательном участке, то российские наблюдатели, включая члена ЦИК РФ Антона Лопатина, этого «не видят». Тем не менее, по его словам, «Мы практически на каждый участок заходим, здесь призывают голосовать за Башара Асада, и нет ни одного, кто не разделяет эту точку зрения».

 

Последствия и значение выборов

Необходимо заметить, что попытка правящего режима укрепить свои позиции путем проведения «первых альтернативных выборов» не достигли своей цели, хотя некоторые эксперты не исключали того, что это, напротив, приведет к усилению сирийского режима.

Башар Асад, будучи носителем власти, переданной по наследству «отцом-путчистом», получил лишь очень условную легитимизацию как в глазах мирового сообщества, так и собственного народа и не добился своего признания со стороны большинства зарубежных государств.

И для этого было недостаточно организовать действительно свободные демократические выборы, предполагающие наличие кандидатов от широкого политического спектра и с равными возможностями. Отсутствие полного контроля над страной автоматически делает Башара Асада «физически» нелегитимным в рамках всей Сирии.

Иными словами, нынешнее голосование реально легализовало режим лишь в точках его конкретного проведения. С позиции международных юристов власть нынешней САР находится ровно в тех границах, где и было проведено голосование, и, соответственно, избрание Асада зафиксировало его полномочия и одновременно юрисдикцию его режима на конкретной территории.

Это даёт противникам официального Дамаска конкретный повод для признания территорий, на которых выборы не состоялись, «альтернативной Сирией». И для использования этого момента на практике оппозиции необходимо лишь выдвинуть собственных, «рукопожатных» с точки зрения Запада представителей.

Впрочем, пока ситуацию для режима упрощает резкое обострение отношений внутри оппозиционных группировок, что делает появление подобных компромиссных фигур фактически невозможным. Однако никто не может дать гарантии того, что подобное не произойдет в будущем. Таким образом, проведение выборов в подобной обстановке может лишь сыграть против самого режима.

О том, какое будущее может его ожидать, наглядно говорит то, что «Большая семерка», объявив голосование «фикцией», одновременно указала на то, что после гибели более 160 тысяч сирийцев «для Асада нет будущего в Сирии».

В этой связи она также выразила сожаление относительно действий РФ и КНР, наложивших вето в Совбезе ООН на проект резолюции, позволяющей обратиться в Международный уголовный суд в связи с продолжающимися массовыми преступлениями в стране. Также «Большая семёрка» призвала к созданию переходного органа управления, который бы получил всю полноту исполнительной власти.

Это служит явным индикатором того, что Запад не отказался от попыток дестабилизации сирийского режима и что он не намерен менять своё прежнее решение о признании его власти в Сирии нелегитимной.

При таком раскладе задумка спецпредставителя президента по Ближнему Востоку, заместителя главы МИДа РФ Михаила Богданова создать в Сирии коалиционное правительство с участием оппозиции является маловероятной, учитывая то, что реальные оппозиционеры проголосовали с оружием в руках. И это дополнительно свидетельствует о том, что сирийская нестабильность затянется на неопределенное время.