Король Саудовской Аравии Абдалла предупредил США и европейские государства о том, что «через месяц терроризм придет в эти страны, если не будут предприняты соответствующие меры». Очень интересное высказывание, на котором стоит остановиться поподробнее и постараться понять, что саудовский монарх имеет в виду. Мотивы такой декларации как раз предельно понятны и больших сомнений в ее первопричине нет. Эр-Рияд не на шутку озабочен ситуацией в соседнем с КСА Ираке и очень реальным сценарием его распада, в том числе и образованием в районе т.н. «суннитского треугольника» нового враждебного ей полугосударственного образования. Джин, которого, как казалось, саудовская элита крепко держит в своем кулаке и направляет по своему желанию, вырвался из бутылки и готов сокрушить сами устои саудовской монархии. Причем опасность пришла не от традиционного недруга саудовцев в лице «Братьев-мусульман», не от вечно проклинаемых шиитов, а от вполне себе родственных с ними по духу суннитских радикалов. Если мы посмотрим на идеологию, исповедуемую главными возмутителями спокойствия в лице радикалов из «Исламского государства», то не найдем и двух кардинальных отличий от той же «Джабхат ан-нусры» или «Аль-Каиды», о которой сейчас вспоминают все меньше и меньше. Вся суть серьезной озабоченности саудовского короля и его окружения в данном случае – в кураторе и спонсоре ИГ, коим является, возможно, впервые после оформления и структурирования такого явления как «джихадизм», не КСА. Мы вновь укажем в этой связи на Катар, который лихо захватил «чужую поляну» и за очень короткое время сумел создать два серьезных кризиса в Ираке и Ливии, и заодно опровергнуть выводы об отказе новых властей в Дохе от борьбы с саудовцами за распространение своего влияния в исламском мире. Остается только удивляться наивности европейцев (преимущественно французов), поставивших свои личные антипатии к М.Каддафи выше здравого расчета и страноведческих реалий.
Что же конкретно имел в виду король Абдалла, когда говорил о скором наступлении «эры террора» в Европе. Прежде всего, уроженцев Старого Света, которые де скоро приедут из Ирака и начнут действовать уже на своей второй (а для некоторых и первой) родине. Здесь Абдалла явно намекает на палача американского журналиста Д.Фоули — в нем спецслужбы уже успели опознать далеко не бедного диск-жокея, родившегося в туманном Альбионе. Но он не одинок. По данным тех же британских спецслужб, сейчас в Ираке воюет порядка 500 британцев-мусульман. Их немецкие коллеги говорят о нескольких сотнях моджахедов из ФРГ. Наверняка такие же неутешительные данные имеют место и в других странах Европы. Удивительна забота саудовского короля о спокойствии в Европе, так как он почему-то не проявлял ее в период активного спонсирования со стороны Управления общей разведки (УОР) КСА той же «Джабхат ан-нусры» в Сирии, «львиную долю» в которой составляли и составляют иностранные моджахеды, в том числе из тех же стран Европы. Отметим в этой связи угрожающую тенденцию, набирающую силу от одного конфликта к другому: количество «европейцев» неуклонно растет, хотя они по-прежнему уступают по численности своим «землякам» собственно из арабских стран.
Из этого следует минимум два вывода. Король Абдалла таким заявлением фактически признал, что КСА потеряло свое «законное место» главного спонсора международных джихадистских движений, в той или иной степени структурировавшихся вокруг ядра, которое принято называть «Аль-Каидой». И, судя по всему, навсегда. Теперь джихадисты в разных странах, несмотря на свои идеологические заявления о стремлении создать «мировой халифат», все отчетливее скатываются к узконациональным интересам. Замах на мировое мессианство остается больше декларацией в расчете на спонсорскую помощь от внешних игроков. Их по-прежнему два основных: Саудовская Аравия и Катар. ИГ реально является первой мощной силой в формате «джихадизма», преследующая узконациональные цели в рамках восстановления исторического права иракских суннитов на свое место «под солнцем». Но иракские салафитские группы еще в период американской оккупации жестко дистанцировались от влияния пакистанской «Аль-Каиды». Примерно та же история и в Ливии, где исламисты в большей степени преследуют узконациональные цели племенных кланов Бенгази и Мисураты. Весь вопрос ещё и в том, что сама доктрина «джихадизма» существует и действует только в рамках военного противостояния и теряет свой блеск по мере необходимости перехода «на мирные рельсы».
Второй вывод больше относится к теме изменения стратегии в сфере борьбы с терроризмом в странах Старого Света. Вернувшиеся с полей сражений доморощенные исламисты, естественно, не станут законопослушными гражданами в один день. Более того, они представляют собой мину замедленного действия и примером для подражания для мусульманской молодежи в Европе, а ее становится все больше в общем проценте населения региона. Жестко переломить ситуацию здесь может только кардинальное изменение законодательства ЕС, которое позволит интернировать и лишать гражданства категорию лиц, участвовавших в боях в рядах исламистских группировок в различных точках мира, независимо от отсутствия «прямого» нарушения уголовного законодательства стран ЕС.
Та же мера должна применяться и к салафитским проповедникам, активно обрабатывающих молодежь в мечетях и молельных комнатах. Последние вообще должны быть поставлены вне закона, единственным местом притяжения верующих должны быть только официально открытые мечети. Простым, пусть и тотальным полицейским мониторингом, которым сейчас пытаются успокоить себя в европейских столицах, ситуацию не исправишь. Хотя и этот компонент в работе европейских силовиков должен быть, безусловно, усилен. Повторим, что мы касаемся сейчас исключительно полицейских мер, не затрагивая целый комплекс социально-экономических. Вопрос в этой связи только один: сможет ли Европа преодолеть свое известное стеснение перед темой «прав человека» и понять, что речь в очень скором времени будет стоять уже о физической выживаемости самих европейцев.