4 ноября с.г. в Астане прошло совещание глав органов безопасности республик Центральной Азии, посвященной теме возможности исламистской экспансии в этот регион в результате последних событий в Афганистане.

В формате встречи были обсуждены следующие основные моменты. Было высказано солидарное опасение по поводу реальной возможности роста в ближайшие месяцы активности исламистских структур на севере Афганистана с возможной их экспансией в центральноазиатский регион. В ряде северных провинций исламисты из числа этнических узбеков и таджиков пользуются полной поддержкой «Исламской партии» Г.Хекматьяра, что серьезно усиливает их логистические и военные возможности. Основными центрами базирования этих групп называются северо-западные провинции Афганистана и Бадахшан. При этом передислокация в эти районы различных экстремистских групп, включая отряды Исламского движения Узбекистана (ИДУ) осуществляется на планомерной основе. При этом степень уязвимости различных центральноазиатских государств неравноценна. Наиболее опасными направлениями является таджикско-киргизское направление. В Киргизии наблюдается активизация процесса сращивания экстремистских террористических групп с местным криминалом и силовыми структурами. Это повышает на порядок риск инфильтрации джихадистов в органы милиции и армии Киргизии, что, как показал тот же афганский опыт, резко повышает риски беспрепятственного проникновения исламистов вглубь территории республики. Это в свою очередь создает реальную опасность в большей степени для Узбекистана и в меньшей – для Казахстана. Прежде всего, из-за чисто географического аспекта. Но это абсолютно не исключает возникновения таких угроз в среднесрочной перспективе при пессимистичном сценарии начала широкомасштабной гражданской войны в Узбекистане и Таджикистане.

Впервые за много лет обеспокоенность возможной экспансией исламистов высказала и Туркмения. В ряде приграничных с Афганистаном районов Туркмении отмечена серьезная активизация афганских туркменов проталибской ориентации, которые открыто провозглашают планы по отторжению ряда южных районов республики. Отметим, что это является реальным риском для реализации планов Ашхабада по строительству газопровода Туркмения-Афганистан-Пакистан-Индия (ТАПИ).

Еще одним моментом, который серьезно стоит на повестке дня силовых структур стран Центральной Азии – это возможный альянс талибов и «Исламского Государства» (ИГ), о котором так много говорят в последнее время. В пользу этого сценария многие эксперты приводят данные о поддержке талибами программы и идеологической платформы ИГ, и даже прозвучавшей якобы публично декларации руководства «Талибана» о «союзе с иракскими братьями». Выскажем свое мнение об этой возможности. Альянс между талибами и иракскими суннитами выглядит крайне проблематичным. И не только потому, что они этнически разнородны. Обратим внимание, что в Ираке пока не зафиксированы случаи участия талибов в боевых действиях на стороне ИГ. Это не случайно, поскольку Исламабад, который держит абсолютное большинство группировок талибов под своим контролем, абсолютно не заинтересован в этом. В данном случае Исламабад четко солидаризируется с Эр-Риядом, который рассматривает ИГ как катарский проект и соответственно реагирует на него, подозревая Доху в попытках создать мощный «кулак» на своих северных границах. Собственно самым главным индикатором намерений саудитов и пакистанцев в этом вопросе стало видео-заявление главарей пакистанской «Аль-Каиды» о «невозможности любого союза с ИГ». Вот на этот факт и стоит прежде всего опираться, когда мы анализируем возможность союза талибов и ИГ. Основная опасность в распространении исламистского влияния в центральноазиатском регионе исходит в нынешней системе координат не от талибов, а от группировки Г.Хекматьяра. Талибы, как часть пуштунского сообщества, безусловно всю основную тяжесть своих усилий сейчас направит на завоевание господствующих позиций в самом Афганистане, особенно с учетом того, что даже в правящем сейчас тандеме А.Гани – А.Абдалла все очень далеко от идеала. И это, не считая разногласий между двумя основными пуштунскими группами дуррани, к которой принадлежит новый афганский президент, и гильзаев. К последней в свою очередь принадлежит бывший лидер страны Х.Карзай. В этих противоречиях заложен «краеугольный камень» слабости центральной власти в Кабуле, и соответственно талибы постараются полностью этот момент использовать, чтобы закрепиться в максимально возможном количестве крупных городах и логистических узлах. Об этом свидетельствует и нынешняя террористическая активность талибов против государственных целей.

Ряд экспертов в этой связи отмечают, что, несмотря на явные риски инфильтрации исламистов в регион среди государств Центральной Азии отсутствует желание создать реально эффективный совместный механизм для противодействия этой угрозе. Этому препятствует взаимная традиционная настороженность по отношению друг к другу.  Организация договора коллективной безопасности (ОДКБ), которая могла бы стать реальным механизмом сдерживания исламистской экспансии на центральноазиатском направлении серьезно пробуксовывает в силу «особой» позиции Ташкента, который приостановил свое членство в этой организации, а также в силу «внутренней конкуренции» внутри самого сообщества центральноазиатских государств. Существует и фактор «украинского синдрома»: Астана и Ташкент крайне настороженно восприняли действия России на украинском направлении, подозревая Москву в реанимации «имперских настроений». Вряд ли это кардинально подвинет Узбекистан и Казахстан в орбиту американских интересов, о чем сейчас рассуждают ряд политологов и экспертов. Для Ташкента такой вариант неприемлем, хотя бы в силу уроков «ферганских событий», когда западники открыто поддержали мятежников и осудили «резкие» действия правительственной армии.