Размышления об иностранцах, участвующих в конфликтах на Ближнем Востоке

Согласно докладу специальной комиссии ООН, который транслировал катарский канал «Аль-Джазира», более 22 тыс. иностранцев, представляющих около 100 государств, непосредственно вовлечены в действия террористической сети «Аль-Каида» и экстремистской группировки «Исламское государство» (ИГ) в Сирии и Ираке. «Помимо более 22 тысяч иностранных наемников, воюющих на стороне экстремистов в Ираке и Сирии, около 6,5 тысяч боевиков-иностранцев находятся в Афганистане, и еще сотни исламистов из разных стран — в Йемене, Ливии, Пакистане и Сомали», — приводит канал выдержку из документа.

Скажем откровенно, что эти цифры заставляют задуматься о действительном объеме джихадистской экспансии в мировом масштабе. Начнем с Сирии и Ирака. 22 тыс. иностранных наемников (а в своем большинстве это реально наемники, а не убежденные идеологические фанатики) для фронтов этих двух стран совсем немного. Мы, конечно, имеем в виду и присутствие в отрядах радикалов «местных» бойцов. Но возьмем на себя смелость утверждать, что их количество вряд ли сильно превышает число иностранцев. Обычная в таких случаях статистика свидетельствует о том, что число местных джихадистов обычно превышает число «пришельцев» в 4-5 раз. Но это в случае Чечни или Боснии, где радикальное движение имело сильно выраженный националистически-сепаратистский оттенок. В сирийском и иракском вариантах мы наблюдаем различную картину. Сирия после разгрома в 1980-х годах подполья «Братьев-мусульман» и восстания в Хаме могла похвастаться резким снижением влияния исламистского сегмента внутри страны. Отношение к исламистскому и салафитскому радикализму у большинства населения было равнодушно-отрицательное. Это не означает, конечно, что сирийцы не были представлены в той же «Аль-Каиде». Но присутствие их было фрагментарным и не затрагивало командно-идеологический состав организации. Для примера скажем, что из более чем двух сотен иностранных боевиков, воевавших на Северном Кавказе под эгидой именно «Аль-Каиды», только один был сирийцем. По крайней мере, из того контингента, который, что называется, был на виду. В самом начале кризиса из разговоров с простыми сирийскими обывателями вырисовывался один интересный факт: эмиссары радикалов из КСА буквально ходили по суннитским кварталам с пачками купюр, предлагая финансовые дотации в обмен за лояльность. Так что говорить о какой-то прочной основе распространения исламизма в самых крайних его проявлениях в Сирии было бы не совсем правильно. Те же «Братья-мусульмане», которых не надо путать с салафитами, имели гораздо более серьезные позиции в Сирии. Другой вопрос, что сирийские власти в последний период относительно мирного развития внутренней ситуации, откровенно заигрывали с исламистами, видимо, пытаясь таким образом создать некий прирученный сегмент среди них. В общем и целом копируя неудачный египетский опыт. Только вместо «Аль-Азхара», как центра перековки потенциальных террористов и радикалов, планировалось использовать Дамасский исламский университет. В нем, кстати, в разное время обучались и чеченские эмигранты, которых сирийские власти категорически отказывались выдавать Москве, несмотря на все требования и обоснования. По-видимому, они тоже считались сирийскими и египетскими властями потенциальными союзниками. Прозрение пришло, когда в боях с сирийской армией погиб сын известного полевого командира Р.Гелаева (первая значимая фигура среди чеченской диаспоры), который как раз «учился» в Дамасском исламском университете. Таким образом, оправдан вывод о, во многом «внесенном из вне», джихадистском сегменте в Сирии, что стало возможным благодаря «нерешительной» позиции, прежде всего, Вашингтона.

Возвращаясь к числу иностранцев в рядах радикалов в Сирии, то отметим, что их число вряд ли достигает 10 тыс. человек, причем распределены они среди враждующих между собой просаудовской «Джабхат ан-нусра» и прокатарским «Исламским государством» (ИГ). Также рискнем предположить, что в случае отсутствия внешних источников финансирования это число будет едва достигать нескольких сотен. Оценивая внешний потенциал отрядов джихадистов всегда надо иметь в виду, что их количество напрямую зависит именно от регулярности поступления финансовых средств, кто бы что ни говорил про религиозный фанатизм. Число воюющих иностранцев свидетельствует о том, что эти финансовые потоки если не пересохли, то, по крайней мере, в значительной части уменьшились в объемах. Говорить о том, что это число иностранцев способно реально изменить ситуацию и в Ираке, и в Сирии мы бы не стали. Страны Ближнего Востока в настоящее время в силу, прежде всего, экономических причин представляют собой своеобразную биржу наемников для участия в различных конфликтах. И это обстоятельство позволяет предположить, что большинство из «зарубежных кадров» не понесутся «экспортировать революцию» в Европу, а благополучно вернутся к себе домой и будут ждать следующего призыва. Эта тенденция не отменяет разовых террористических актов, но, в общем и целом, она является господствующей. Интересно, что по оценкам иракского командования, сейчас «столицу ИГ» Мосул защищают всего пять тысяч боевиков. И это при условии того, что раньше их насчитывалось от 35-40 тыс. человек. Вопрос – куда они все «растворились». Часть, безусловно, воюет в провинции Анбар, где исламисты пытаются взять центр провинции Эль-Рамади. Сразу скажем, что это маловероятно, поскольку американцы не без скрипа, но согласились возобновить авиаудары. Часть из них, конечно, растворилась среди мирного населения, готовясь к партизанской войне. Но это все равно не объясняет резкое уменьшение числа суннитского ополчения. Однако факт остается фактом: число боевиков уменьшается, в том числе в их иностранном сегменте. В данном случае причин несколько, но основные из них следующие – потеря ИГ безусловного контроля над контрабандным нефтяным экспортом, а значит утерю над источниками пополнения бюджета организации и уменьшение объемов помощи от катарцев, которые решили не злить понапрасну США во избежание негативных для себя рисков. Ну и, конечно, переговорный процесс с суннитской верхушкой в Ираке, который сейчас активно и без лишней огласки ведут американские силовики. На этот счет существует уже достаточное количество косвенных фактов и свидетельств. И это основной механизм ликвидации иностранного присутствия как в Ираке, так и в Сирии.

Присутствие иностранцев в остальных горячих точках типа Ливии и Афганистана, исходя из доклада ООН, вообще следует расценивать с глобальной точки зрения, как несущественное. В основном это оппозиционеры, которым просто некуда возвращаться, поскольку они разыскиваются национальными органами юстиции. Это свидетельствует о том, что какого-то массированного присутствия иностранного джихадистского влияния в этих странах нет.

62.81MB | MySQL:102 | 0,528sec