Транскаспийский газопровод. Как уже было отмечено, географическая изоляция Туркменистана является фактором, существенно тормозящим экономическое развитие страны. Между тем, Туркменистан располагает четвертым в мире газовым потенциалом (17,5 триллионов кубометров газа или 9,5% от мировых запасов). Строительство экспортных трубопроводов является ключевой проблемой для Туркменистана. Начиная с 2008 года, большая часть объема туркменского газа (40 миллиардов кубометров ежегодно с перспективой выхода на 65 миллиардов кубометров ежегодно) закупается Китаем. В то же время Ашхабад ищет пути диверсификации своего газового экспорта. В качестве параллельных вариантов рассматриваются проект трубопровода ТАПИ и Транскаспийского газопровода. Проект ТАПИ (Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия), предусматривающий экспорт туркменского газа на Южноазиатский субконтинент, наталкивается на хроническую нестабильность в Афганистане и, по-видимому, еще долго не будет реализован. Более перспективным представляется экспорт газа в Европу по Транскаспийскому газопроводу, имеющему почти детективную историю.
Идея проекта строительства Транскаспийского газопровода (ТКГП) изначально была заявлена в середине 90-х годов прошлого столетия в качестве проектного оформления желания снизить зависимость европейских покупателей природного газа от его поставок из России и через Россию. С появлением российского проекта «Голубой поток» ТКГП стал и инструментом в конкуренции за турецкий рынок и транзитный потенциал Турции. Идея Транскаспийского газопровода активно поддерживалась США для достижения следующих целей: усиления позиций США и их союзника Турции за счет России в регионах Центральной Азии и Закавказья; примирения Туркмении и Азербайджана в вопросах спорных каспийских месторождений; предоставления Грузии возможности получать дивиденды от транзита газа и усиления ее позиций в Закавказье.
В 1998 году была создана совместная туркмено-турецкая рабочая группа для координации процесса подготовки проекта Транскаспийского газопровода до момента образования консорциума. Примечательно, что в качестве специального представителя от Туркменистана в данную группу С.Ниязовым был включен Йосиф Майман, президент израильской компании «Мерхав» (Merhav Group). Й.Майман (бывший высокопоставленный сотрудник израильских спецслужб), а также турецкий бизнесмен Ахмет Чалык имели большое влияние на президента Туркмении Сапармурада Ниязова вплоть до его кончины. В апреле 1998 г., в ходе визита президента Туркменистана С.Ниязова в США, было подписано Соглашение о предоставлении Агентством по развитию и торговле США (USTDA) гранта ($750 тыс.) для подготовки ТЭО Транскаспийского газопровода. В тендере на разработку ТЭО приняли участие профильные структуры компаний Mobil, Enron, Braun & Rut, консорциумы компаний Аmoco – Bechtel — PSG и Conoco-Unocal-Daniel Fluor. Выиграла тендер компания Enron. В этом же, 1998 году к проекту проявил интерес и британо-нидерландский концерн Shell, к тому времени уже присутствовавший на нефтегазовом рынке Туркменистана.
Однако в феврале-марте 2000 года проект ТКГП был фактически похоронен. Дело в том, что изначально планировалось наполнять газопровод исключительно туркменским газом. Пропускная способность газопровода планировалась на первом этапе 10 миллиардов кубометров газа, на втором – 20 миллиардов кубометров, на третьем — 30 миллиардов кубометров. Из них 16 миллиардов должны были экспортироваться в страны Евросоюза, и 14 миллиардов – в Турцию. Одним из координаторов проекта был специальный посланник президента США Б.Клинтона по энергетике Ричард Морнингстар. В конце 1999 года им было озвучено предложение, согласно которому акционерами ТКГП помимо правительства Туркменистана, компаний Shell и PSG должен был стать также Азербайджан. В этом случае наполняемость газопровода отчасти обеспечивалась бы за счет азербайджанского газа (4,5 миллиарда кубометров). С точки зрения С.Ниязова, такое решение обесценивало идею газопровода и ставило Туркменистан в зависимость от Азербайджана. Это мнение Туркменбаши выразил в весьма нелицеприятном разговоре с американским послом в Ашхабаде Д.Вулфом, состоявшемся 28 февраля 2000 года и показанном по туркменскому телевидению. Правительство Туркмении решило больше не возвращаться к идее ТКГП и искать альтернативные пути. Некоторые аналитики объясняют попытку переворота, замышлявшуюся осенью 2002 года министром иностранных дел Туркменистана Борисом Шихмурадовым, заговором американских спецслужб с целью свергнуть Туркменбаши и продавить идею газопровода.
Тем не менее, идея строительства ТКГП в новых условиях периодически всплывает с подачи руководства Евросоюза в целях избавления Европы от односторонней зависимости от российского газа. В апреле 2013 года еврокомиссар по вопросам энергетики Гюнтер Оттингер предложил вернуться к идее Транскаспийского газопровода и подписать с этой целью меморандумы о взаимопонимании с правительствами Туркменистана и Азербайджана. Очередные надежды, связанные с ТКГП, появились после того, как была похоронена идея российского газопровода «Южный поток». 4 марта 2015 года Министерство нефтегазовой промышленности и минеральных ресурсов Туркмении выпустило заявление о том, что страна готова поставлять на европейский рынок от 10 до 30 миллиардов кубических метров газа в год. Переговоры по реализации этого проекта, как утверждают в Ашхабаде, активно ведутся на различных уровнях как с Европейским союзом и Еврокомиссией, так и с частными европейскими компаниями. Идея строительства Транскаспийского газопровода вызывает активное неприятие в Иране. Во-первых, строительство трубопровода по дну Каспийского моря будет сильным ударом по иранским предложениям по разграничению Каспия. Во-вторых, Иран сам рассчитывает в перспективе выйти на европейский газовый рынок и лишние конкуренты здесь ему не нужны. Исходя из этого, Тегеран будет блокировать любые попытки по строительству ТКГП. Кстати многие аналитики, именно из этих соображений советуют российскому руководству не осложнять свои отношения с Ашхабадом пикировкой по вопросу ТКГП. Без согласия Ирана как каспийской страны построить трубопровод по дну моря все равно невозможно, а Тегеран надежно заблокирует все инициативы Туркменистана и Азербайджана.
Политический аспект. За двадцать пять лет между Ираном и Туркменистаном не было больших политических разногласий. Тегерану импонирует нейтральный статус Туркменистана. Правда, в первой половине 1990-х годов в иранском руководстве присутствовали определенные опасения, что в случае реализации намеченной С.Ниязовым концепции превращения Туркмении во «второй Кувейт» возможно появление сепаратистского движения в туркменских районах провинции Хорасан. Однако некомпетентность туркменского руководства, высокий уровень коррупции и географическая изоляция страны воспрепятствовали превращению Туркменистана в нефтегазовый эмират с высоким уровнем жизни. Обе страны не раз солидарно высказывались о недопустимости присутствия внерегиональных (США и НАТО) военных сил на Каспии. Главной заботой иранского руководства является то, чтобы не допустить в приграничных с ИРИ странах американского военного присутствия или минимизировать его. Поэтому Иран приветствовал вывод в 2011 году американских войск из Ирака. В Тегеране внимательно следят за военно-политической активностью американцев и их союзников по НАТО в странах СНГ.
Туркменистан был единственной из центральноазиатских стран, не давшей американцам согласия на размещение военных баз и пунктов снабжения на своей территории после начала военной операции «Несокрушимая свобода» в 2001 году в Афганистане. В то же время на протяжении последних пяти лет участились попытки Вашингтона так или иначе организовать свое военное присутствие на территории Туркменистана. В 2009 году в рамках «Программы по избавлению от избыточного оружия» американцы подарили Ашхабаду десять патрульных катеров для несения службы на Каспии. При этом они попытались навязать туркменскому руководству инструкторов и военно-технический персонал для обслуживания этого вида вооружения. В связи с решением правительства Кыргызстана закрыть к концу 2014 года американскую военную базу Манас американские дипломаты предприняли ряд заходов с целью убедить туркменское правительство открыть центр транзитного снабжения американского военного контингента в Афганистане (читай военную базу) в Мары. Вероятно, с целью убедить туркменское руководство отказаться от такого варианта развития событий в Ашхабаде в сентябре 2014 года побывал министр обороны Ирана Хоссейн Дехган. Предпринимаются и попытки завлечь Туркменистан возрождением проекта ТАПИ с привлечением к нему компании Shevron. При этом в качестве одного из условий ставится повышение уровня военного сотрудничества Ашхабада с Вашингтоном.
Необходимо отметить, что покойный Сапармурад Ниязов также неоднократно подвергался подобному давлению, но всегда умел ему противостоять. Это объяснялось двумя факторами. Во-первых, сильной волей покойного президента. Во-вторых, налаженной им системой сдержек и противовесов в международных отношениях. В качестве контрбаланса американскому давлению Туркменбаши выбрал другое западное государство – Германию. Берлин неоднократно оказывал Туркменистану политическое и экономическое содействие. Несмотря на кампанию защиты прав человека в германских СМИ, фирма Siemens, например, традиционно поставляла спецтехнику для спецслужб Туркменистана. Нынешний туркменский президент Гурбангулы Бердымухамедов унаследовал от своего предшественника прогерманскую ориентацию. Однако после прихода к власти в Берлине проамериканского политика Ангелы Меркель степень зависимости немцев от Вашингтона существенно возросла, и Германия уже не проводит независимую линию в отношении стран СНГ. Ориентации на Россию при противостоянии западному давлению нынешний туркменский лидер избегает по двум причинам. Во-первых, он имеет негативный опыт работы с Москвой, которая блокировала туркменские варианты газовых сделок. Во-вторых, туркменское руководство традиционно с большим недоверием относится к евразийским интеграционным проектам, выдвигаемым Российской Федерацией.
Таким образом, отношения Туркменистана с Ираном осложняют как экономические факторы (борьба за строительство новых газопроводов и делимитацию каспийской акватории), так и политические (опасения Ирана за развитие военно-политического сотрудничества Ашхабада с США и НАТО).