8 июля с.г. в Мекке состоялась трехчасовая встреча между саудовским королем Сальманом и эмиром Катара Тамимом Аль Тани. В центре обсуждения была тема изменения позиции Эр-Рияда по отношению к роли «Братьев-мусульман» в исламском мире, и что самое основное — изменение позиции Саудовской Аравии по этому вопросу. Напомним, что это глобальное движение, которое сейчас спонсируется и направляется Дохой в рамках распространения своего влияния на Ближнем Востоке, рассматривается в Эр-Рияде в качестве одной из двух основных национальных угроз. Первая — это иранская экспансия, после заключения ядерной сделки с «шестеркой», превращающаяся для КСА в проблему «номер один». Несмотря на все разъяснения со стороны представителей Белого Дома «о системе гарантии безопасности королевства» в рамках реализации этого соглашения, саудовское руководство расценивает сам факт его заключения как безусловное «предательство» со стороны своего союзника и первый этап превращения Ирана в регионального фаворита. Даже не беря в расчет пока чисто теоретическую возможность превращения Ирана в ядерную державу, Эр-Рияд прекрасно отдает себе отчет в том, что ослабление санкций превращает Тегеран в крупнейшего экономического игрока и самого очевидного конкурента в сфере добычи и экспорта углеводородов. А следовательно, пропорционально возрастают возможности Тегерана по финансированию и поддержке шиитской экспансии во всех уголках мусульманского мира, в том числе и в чувствительных для Саудовской Аравии точках: Сирии, Ираке, Йемене и, собственно, в самом королевстве. Это понимают и в Дохе, и нынешнее очередное сближение этих двух непримиримых конкурентов в рамках нахождения компромисса в отношении «Братьев-мусульман» вызвано, прежде всего, этим вынужденным обстоятельством. В марте с.г. во время визита в КСА турецкого президента Р.Т.Эрдогана король Сальман уже давал обещание пересмотреть свое отношение к «братьям», но до чего-то реального дело пока не доходило.
На саудовско-катарской встрече на высшем уровне были достигнуты принципиальные договоренности по нескольким пунктам. Первое — изменение позиции Эр-Рияда к ХАМАСу, что и было продемонстрировано визитом главы движения Х.Машаля в саудовскую столицу. Отметим, правда, что для Эр-Рияда было бы более принципиально установить доверительные отношения не с «катарским» изгнанником, а с верхушкой ХАМАСа в секторе Газа. Именно от нее в большей степени зависит стабилизация ситуации на Синае, а это является для саудовцев сейчас главной проблемой в рамках своего альянса с Каиром. Вторая договоренность — реинтеграция всех сегментов исламистского сопротивления в Сирии в одну структуру. Такая попытка уже предпринималась в конце прошлого года, просаудовская «Джабхат ан-нусра» в принципе сумела подмять под себя остальные группировки и даже организовать нечто похожее на единое командование в лице «Джабхат аль-фатх». При этом реального объединения с прокатарским «Исламским государством» (ИГ) не произошло, сторонники ИГ просто перестали стрелять в своих «коллег» и дали им возможность свободно повоевать в Идлибе. Рискнем предположить, что о реальном объединении этих двух сил говорить вообще не приходится, даже при наличии доброй воли у их патронов. В любом случае, на встрече была достигнута договоренность о том, что саудовцы берут на себя роль «хозяев» некого саммита всех джихадистстких группировок сирийского (а возможно — и иракского) фронтов с целью организации единой структуры. Стороны констатировали, что такая модель является единственным действенным инструментом для противодействия набирающему силу Ирану. То есть мы не увидели в принципе ничего нового — тот же набор (а он, собственно, единственно возможный, исходя из военного потенциала этих двух ваххабитских государств) инструментов распространения своего влияния: стимулирование джихадистского сегмента в горячих точках. В этой связи вновь выразим сомнение в том, что Анкара, которая на сегодняшний момент находится в тесной связке с Дохой, реально желает бороться с «Исламским государством» всеми доступными способами, включая военные. Рассуждения о «буферной зоне» в данном случае могут иметь совершенно иной смысл, чем защита своих границ. А именно создание наиболее комфортных условий для материально-технического снабжения лояльных исламистских групп в Сирии, которые могли бы стать не только орудием свержения режима Б.Асада, но и «дубиной» для набирающих силу курдов. И нет никаких гарантий того, что наблюдаемое сейчас в Турции не является лишь выполнением со стороны Анкары ранее согласованных действий с теми же саудовцами и катарцами плана «по консолидации всех исламистских сил». При этом, правда, надо убирать оппонентов такого сценария в рядах все тех же исламистов, которые почему-то вообразили себя «самостоятельной силой». Для этого вполне подойдут и рейды турецкой авиации на командные центры ИГ в Сирии.
Мы мало верим в такой альянс саудовцев с одной стороны, и катарцев с турками — с другой. Он возможен только как, по ленинской формуле, «временного объединения с дальнейшим категорическим размежеванием». То есть соглашение по ядерной программе Ирана стимулировала срочную необходимость скорейшего свержения режима Б.Асада без оглядки на принципиальные противоречия, пока в Дамаск не пошли бурным потоком иранские нефтедоллары. И для этого у горе-союзников осталось один год. Ровно столько, по оценкам аналитиков, осталось (если все пойдет без срывов) до окончательного выхода на внешний рынок иранских углеводородов. Сей факт помимо прочего означает и серьезный падение нефтяных цен, что объективно минимизирует возможности Эр-Рияда влиять на ситуацию привычным себе способом: вкачивать в джихадистский фронт все новые финансовые инъекции. Да и в самой саудовской верхушке нет единодушия по вопросу «Братьев-мусульман». Сторонником примирения с ними пока выступает только министр обороны и реальный претендент на престол Мухаммедд бен Сальман, который также присутствовал на встрече с катарским эмиром. А вот отношение к такой перспективе министра внутренних дел Мухаммеда бен Наефа более настороженное. Он встречался с катарским эмиром позднее в своей резиденции в Джидде и посоветовал ему не акцентировать публичное внимание на возможность судовско-катарского альянса по вопросу поддержки «братьев». Прежде всего, чтобы не нервировать стойких антагонистов этой идеи в лице президента АРЕ А.Ф.ас-Сиси и принца ОАЭ М.бен Заеда аль-Нахаяна. При этом саудовский министр внутренних дел прекрасно отдает себе отчет в степени зависимости успеха попыток «придавить» йеменских зейдитов от позиции руководства ОАЭ.
В любом случае, как бы ни сложились нынешние попытки замириться с Катаром в рамках реализации генерального замысла свергнуть Б.Асада и остановить иранцев на стратегических рубежах, разногласия между Дохой и Эр-Риядом носят характер неопределимых противоречий. Просто в силу природы режимов и различных геополитических концепций. Временные альянсы между ними возможны, но они будут сменяться рецидивами и откатами назад. Что мы, собственно, и наблюдали неоднократно. Признание «братьев» в качестве доминирующей политической силы для Эр-Рияда неприемлемо в принципе, и это обстоятельство всегда будет стоять за всеми попытками примирения между Катаром и КСА.