После подписания соглашения по иранской ядерной программе стало очевидным, что США готовы снять экономические санкции, которые в последние годы сильно мешали развитию иранской экономики.
Примечательно, что большинство американцев поддерживают данную инициативу. В случае если санкции действительно будут сняты и Ирану удастся подтвердить выполнение договора с «шестеркой» международных посредников, то это в какой-то мере компенсирует внешнеполитические огрехи президента США Б.Обамы в глазах американцев и будет большим завоеванием для Демократической партии.
Неслучайно Обама занял весьма жесткую позицию по иранскому вопросу, предупредил конгрессменов, что санкции, которые вводила в отношении Ирана администрация, президент вправе снять самостоятельно.
Стоит напомнить, что республиканский конгресс изначально рассматривал иранскую повестку Обамы как вызов, а независимость президента – как нарушение баланса властей.
Многие республиканцы, особенно консерваторы, до сих пор уверены, что договариваться с Тегераном бесполезно, поскольку его лидеры непредсказуемы и могут обмануть при первом же удобном случае.
Однако Конгресс все-таки готов пойти на компромисс с президентом. Об этом свидетельствует тот факт, что ему удается воздействовать лишь на консервативных республиканцев.
Следует особо подчеркнуть, что в последнее время в США весьма высоко отмечалось влияние проиранского лобби.
Интересы Ирана отстаивали крупные нефтегазовые компании ExxonMobil, ConocoPhillips, Chevron, отраслевые ассоциации (например, American Petroleum Institute), некоторые банки и юридические консультанты.
Влияние нефтяного лобби Ирана ощущалось в Государственном департаменте и Совете национальной безопасности, а также в крупных «мозговых центрах»: Фонде Карнеги, Совете по международным отношениям, Брукингском институте.
В США строятся планы на случай отмены санкций в отношении Ирана. Например, весной текущего года на South Caspian Region Petroleum & Energy 2015 Summit представители американских нефтяных компаний провели переговоры с иранскими чиновниками, что формально не запрещено.
В свою очередь, министр нефти Ирана Б.Н.Зангане заявил, что на иранском рынке нет ограничений для компаний США и особо отметил, что Тегеран ожидает возвращения таких игроков, как ExxonMobil и ConocoPhillips.
Каковы же реальные перспективы появления иранских нефтяных поставок на внешних рынках?
В недрах Ирана находятся весьма внушительные доказанные запасы углеводородов. Согласно Oil & Gas Journal, нефтяные залежи страны насчитывают 157 млрд баррелей, а газовые – 33,8 трлн куб. м, что составляет около 10% и 17% мировых запасов соответственно.
Несмотря на солидные объемы сырья, Иран уже на протяжении нескольких лет ограничен в его экспорте. В 2012 году под гнетом западных экономических санкций Тегеран прекратил сбыт нефти в США, а в следующем году – потребителям Европейского союза.
Кроме того, Международная группа клубов взаимного страхования ответственности судовладельцев ввела санкции на страхование и перестрахование нефтяных поставок из Ирана. Это обстоятельство негативным образом отразилось на экспорте иранской нефти в Азию.
Индия, Япония и Республика Корея нашли альтернативный механизм, обеспечивающий страхование: эти государства начали выдавать судам с иранскими углеводородами государственные гарантии. Однако даже эти действенные меры не позволили вернуть нефтеэкспорт страны к досанкционным показателям.
До введения эмбарго Иран поставлял на внешние рынки порядка 2,5 млн баррелей нефти из более чем 4 млн баррелей, добываемых в сутки.
На сегодняшний день экспорт сократился более чем в два раза, составив 1,2 млн баррелей в сутки. Производство при этом упало до 2,8–3 млн баррелей в сутки.
Согласно заявлению министра нефти Ирана, в случае отмены санкций государство способно за полугодовой срок увеличить экспорт нефти на 1 млн баррелей в сутки, что является весьма серьезной прибавкой к мировому предложению, которое и без того, по самым скромным оценкам, превышает спрос на 2–2,2 млн баррелей в сутки.
При этом, как сообщает западные СМИ, по вопросу перспективного увеличения экспорта иранская сторона уже провела переговоры с партнерами из Азии.
Как представляется, иранцы, все еще находящиеся под санкциями и ощущающие острый дефицит не только нефтедолларов, но и других финансовых ресурсов, направленных на развитие государственной экономики, всеми силами стараются держать лицо перед мировой общественностью, прикрывая многочисленные проблемы, образовавшиеся в нефтяном секторе за годы санкций.
Эффективной разработке нефтяных и газовых месторождений на территории страны серьезно препятствуют финансовые, технологические и юридические «камни преткновения».
В свое время иностранные капиталовложения помогли восстановлению добычи нефти Ирана во второй половине 1990-х и первой половине 2000-х годов. Однако международные санкции по линии Совета безопасности ООН (вводились с 2006 г. в несколько этапов), запрещающие поставки атомной, ракетной, части военной продукции, инвестиции в энергетику, а также финансовые операции с Исламской Республикой, вынудили зарубежных инвесторов покинуть иранский рынок.
В результате в 2009–2010 годы из Ирана ушло не только большое количество западных игроков, но и малазийские и японские компании, которые не стали вести свою деятельность в условиях международного экономического давления.
Следствием вынужденного ухода иностранных игроков с иранского рынка явился вполне закономерный спад добычи и экспорта нефти.
Однако винить во всем санкции было бы большим упрощением ситуации, поскольку причин для снижения нефтеотдачи месторождений в Иране и без того хватает. Именно эти причины могут стать препятствием, которое не позволит иранским углеводородам наводнить мировой рынок в тех объемах и в те сроки, о которых сегодня широко заявляют иранские представители.
Не стоит забывать, что коммерческое открытие большей части иранских месторождений состоялось давно.
По статистике, около 80% доказанных запасов было обнаружено до 1965 года. За десятки лет разработки многие иранские месторождения истощены, и добыча на них оперативно сокращается.
Любопытные данные на этот счет приводит Arab Oil & Gas Journal: темпы истощения иранских месторождений составляют 8–11% (что является относительно высоким показателем), а коэффициент нефтеотдачи при этом не превышает 20–25% (что является низким показателем).
Помимо того что государство активно сталкивается с постоянным истощением добычных мощностей на уже открытых месторождениях, в Иране нет средств и технологий для масштабной разработки новых участков.
С 2007 года страна не запустила в эксплуатацию ни одного нового нефтяного месторождения, несмотря на заявления о ряде уникальных разведочных блоков.
Справедливости ради стоит отметить, что иранскими специалистами вместе с китайскими партнерами ведется разработка (с переменным успехом) нескольких месторождений и участков, но темпы этой работы серьезно замедлились по сравнению с первоначальными планами.
Месторождение «Азадеган», содержащее 6–7 млрд баррелей нефти, на момент своего обнаружения в 1999 году было крупнейшим открытием Ирана за 30 лет. Это месторождение поделено на две части.
Разработкой «Северного Азадегана» занимается китайская CNPC в рамках двух фаз, общий объем добычи оценивается в 150 тыс. баррелей в сутки (по 75 тыс. на каждую фазу разработки). Первую фазу планируется ввести в эксплуатацию в этом или следующем году, ее стоимость составит 1,8 млрд долларов.
Удастся ли довести намеченное до конца в обозначенные временные рамки, или проект будет приостановлен на неопределенный срок?
Китайская компания, которая не убежала с «тонущего корабля» иранской экономики, все же имеет нарекания со стороны иранцев.
В 2011 году CNPC получила лицензию на разработку «Южного Азадегана». Целевой уровень добычи по этому проекту должен был составить 260 тыс. баррелей в сутки в двух фазах (150 и 110 тыс. соответственно).
Все бы хорошо, но в минувшем году Иранская национальная нефтяная компания объявила о разрыве контракта с CNPC в связи с постоянными задержками реализации проекта: китайцы пробурили лишь 7 скважин из 185 запланированных.
Месторождение «Ядаваран», содержащее 3,2 млрд баррелей извлекаемых запасов нефти, – еще один перспективный upstream-проект. В конце 2007 года китайская Sinopec подписала договор обратного выкупа (buy-back), согласно которому она должна была инвестировать 2,5 млрд долларов.
В 2013 году с месторождения добывалось 25 тыс. баррелей в сутки. Ожидается, что к середине года добыча увеличится до 85 тыс. Также планируется, что во второй фазе разработки месторождения (к 2018 году) добыча вырастет до 100 тыс. баррелей в сутки, а в третьей фазе – до 300 тыс.
Казалось бы, планы иранской стороны весьма амбициозны, но, как показал пример CNPC, с которой Тегеран аннулировал договор, реализация всего намеченного вполне может и не осуществиться даже после возможного снятия санкций с Ирана.
Для того чтобы вновь привлечь пул иностранных инвесторов, Ирану крайне необходимо минимизировать правовые риски, которые наряду с экономическими и политическими рисками ухудшают инвестиционный климат страны.
Конституция Ирана запрещает иностранное и частное владение природными ресурсами.
Соглашения о разделе продукции (СРП), так любимые многими подрядчиками, также не разрешены. Иранцы применяют договоры обратного выкупа (когда государство покупает нефть у компании), позволяющие иностранцам входить в проекты по разведке и разработке через дочерние предприятия иранских госкомпаний.
Договор обратного выкупа схож с сервисным контрактом, который, например, активно использует при работе с иностранцами Ирак. После начала добычи на месторождении функции оператора возвращаются к Иранской национальной нефтяной компании или ее «дочке». Иностранный подрядчик не получает акционерные права на месторождения.
Средствами от экспорта сырья иранская сторона возмещает иностранному подрядчику капитальные затраты, причем ежегодный коэффициент погашения основан на заранее заданном проценте с добычи месторождения и норме прибыли на инвестированный капитал.
Согласно FACTS Global Energy, норма прибыли договоров обратного выкупа варьируется между 12% и 17% со сроком окупаемости от 5 до 7 лет.
Таким образом, явными недостатками такого рода договоров являются отсутствие гибкости возмещения затрат.
Пытаясь извлечь полезные уроки и вызвать больший интерес у иностранных игроков, Иран разрабатывает новую модель нефтяного контракта, получившую название интегрированный нефтяной контракт (ИНК), условия которого будут схожи с СРП.
В соответствии с проектом ИНК, иностранные игроки смогут заключать СРП с иранской государственной компанией по управлению проектами в сфере разведки, разработки и добычи нефти.
При этом зарубежные компании будут играть роль помощника в управлении проектами, но они не будут иметь права собственности на запасы. Как только начнется добыча на месторождении, иранская сторона будет в рассрочку выплачивать иностранцам доли от выручки по проекту.
По данным Middle East Economic Survey (MEES), условия оплаты можно будет менять по мере развития проекта. ИНК планируется заключать на более длительный период времени, от 20 до 25 лет, что в 2 раза дольше, чем по договорам обратного выкупа.
Юридической новеллой разрабатываемой модели ИНК станет положение, позволяющее иностранным компаниям наряду с фазами разведки, разработки и добычи включать фазы применения различных методов увеличения нефтеотдачи (например, обратную закачку газа в нефтяные скважины).
Если Ирану удастся модернизировать юридический механизм сотрудничества с иностранными игроками, то это станет не менее значимой победой, чем отмена санкций, поскольку подрядчики, как и любой хозяйствующий субъект, заинтересованы в максимальной минимизации всех возможных рисков, с которыми можно столкнуться при ведении деятельности.
Есть еще ряд обстоятельств, которые не позволяют строить оптимистичные прогнозы относительно поступления на рынок больших объемов иранской нефти в краткосрочной перспективе.
США, которые умело используют иранский фактор в своей геополитической игре на Ближнем и Среднем Востоке, вряд ли будут аплодировать Тегерану, начавшему сбывать внушительные объемы нефти на внешних рынках (до санкций иранцы продавали сырье более чем 20 государствам) и пополнять собственную казну.
Это в корне противоречит политике Вашингтона в регионе, поскольку приток нефтедолларов позволит Тегерану не только самому окрепнуть, вновь став влиятельным игроком на нефтяном рынке, но и финансово поддержать сирийский режим Б.Асада, который давно является комом в горле Белого дома.
Кроме того, увеличение предложения нефти со стороны Ирана способно поставить под большие сомнения перспективы многих сланцевых проектов на территории самих США.
Если цена на нефть еще упадет (например, ниже 40 долларов за баррель), то компаниям, добывающим сланцевую нефть и газ, придется нелегко, ведь экономическая целесообразность дальнейшей разработки этих проектов будет под большим сомнением.
Важно понимать, что Иран является членом Организации стран – экспортеров нефти (ОПЕК), хотя, как Ирак и Ливия, временно не подпадает под режим квотирования. В этой связи Иран имеет возможность добывать и продавать любой объем «черного золота».
Несмотря на амбициозные заявления после подписания соглашения по ядерной программе, иранцы не способны резко нарастить производство сырья более чем на 1 млн баррелей в сутки.
Когда же Иран сможет этого добиться, то рынок, наверняка, уже будет готов к этим объемам и без труда «поглотит» их. Если же «аппетиты» Тегерана станут повышаться слишком стремительно, то Эр-Рияд, который фактически «заправляет» внутренней «кухней» картеля, обязательно постарается вмешаться и ограничить иранцев.
Не секрет, что роль первой скрипки в дюжине участников организации играет Саудовская Аравия, которая долгие годы является мощным противником Ирана не только на энергетическом, но и на политическом поле.
Недавние события в Йемене служат очередным наглядным подтверждением, когда королевство с коалицией различных арабских государств ввязалось в войну с поддерживаемыми Тегераном йеменскими хоуситами, которые выступили против официального государственного режима.
ОПЕК уже рассматривает вопрос возвращения в систему квотирования Ирака, который восстановил приличные объемы нефтедобычи и экспорта после того, как более 10 лет назад серьезно «просел» в этом отношении из-за оккупации страны США и их западными союзниками.
Соглашение по иранской ядерной программе, подписанное в Вене, содержит весьма обтекаемые формулировки, которые оставляют США поле для очередных маневров, коих администрация Б.Обамы, а до этого Дж.Буша-младшего на ближневосточном треке совершила уже несчетное количество.
Таким образом, спекуляции иранским фактором сегодня как никогда на руку США, так как позволяют им дестабилизировать обстановку в регионе, держа в напряжении Саудовскую Аравию, одного из ключевых игроков на Ближнем и Среднем Востоке.
Может, это ответ династии Аль Саудов — решение картеля не понижать нефтедобычу и тем самым препятствовать росту цен?
С иранской нефтью или без нее конкуренция на глобальном нефтяном рынке будет высокой, особенно с учетом того, что компании США не так давно обратились к Белому дому с просьбой отменить 40-летнее эмбарго на поставки нефти.
Сейчас американское сырье импортируют лишь Канада и Мексика, заключившие с США соглашение о свободной торговле. В случае снятия запрета потенциальными покупателями могут стать азиатские игроки, которые готовы платить за углеводороды большую цену, чем европейские потребители.
В результате Ирану придется отвоевывать свое место под нефтяным солнцем в конкурентной борьбе не только с традиционными поставщиками из стран ОПЕК, но и с США.