События на Украине и политические разногласия Москвы с рядом европейских стран вызвали споры о возможной потере Россией значительной части европейского газового рынка ввиду переориентации европейских потребителей на других поставщиков, в том числе североафриканских и ближневосточных.
Насколько это реально?
Голубое топливо остается одним из главных энергоносителей в Европе: по данным Eurogas, его доля в общей структуре энергопотребления ЕС составляет 23,1 %, хотя еще в 2010 году она была на уровне 25 %.
Но в последние месяцы тенденция изменилась, и по итогам 2015 года в ЕС впервые за последние несколько лет ожидается рост потребления этого сырья на 9 %.
Долгосрочные же прогнозы неоднозначны. Некоторые аналитики предрекают снижение потребления газа в Европе вплоть до самого незначительного уровня в ближайшие 20-30 лет, в первую очередь в пользу возобновляемых источников энергии. Альтернативу газу могут составить и иные энергоносители. Например, проект термоядерного реактора, разработка которого может занять еще несколько десятилетий, а его создание и внедрение может со временем способствовать настоящей революции в энергетике.
Однако такие долгосрочные прогнозы могут подвергнуться самым разным факторам.
Сегодня можно с уверенностью предположить только одно: в ближайшие 5 – 7 лет газ останется важным источником энергии в промышленно развитых странах, в том числе европейских. Причина – то, что это один из самых рентабельных, доступных и безопасных источников энергии, а категоричной альтернативы ему пока нет.
В странах ЕС наряду с внутренними производителями, удовлетворяющими 34 % от общего спроса, традиционно крупными игроками являются Россия (27 %), Норвегия (21 %), Алжир (8 %) и Катар (6 %).
Сама энергетическая политика ЕС единый процесс существует достаточно давно, а призывы к более глубокой интеграции в этой сфере звучат регулярно.
Ключевыми направлениями этой самой политики сегодня являются: меры по изменению законодательства в странах ЕС с целью приведения его к неким единым и похожим формам, создание единого внутреннего рынка, стимулирование развития экологически безопасных способов производства электроэнергии, способствование снижению зависимости от иностранных партнеров и диверсификации поставщиков, поддержание дружеских отношений с традиционными странами-экспортерами энергоносителей, способствование распространению технологий в области энергопроизводства и энергосбережения, разработанных в европейских странах, за пределами Старого Света.
Как видно, снижение зависимости от внешних поставок – одна из приоритетных задач в странах ЕС, обусловленная не политическими разногласиями со странами-поставщиками, а в первую очередь экономическими соображениями. Поэтому, конкуренция за позиции на газовом рынке Европы для российских и иных производителей всегда была и будет в той или иной форме даже без политической составляющей, и это объективный процесс в условиях рыночной экономики.
С другой стороны, ЕС — объединение независимых государств, с разной структурой производства и потребления энергии, с разными подходами и приоритетами в энергетической стратегии, с разными инфраструктурными и географическими условиями и с разными видениями вопросов внешней политики и внешней торговли. Поэтому европейский газовый рынок предпочтительнее рассматривать в масштабах каждой отдельной страны, а не как единое целое.
Один из крупнейших импортеров газа в Европе — Италия, где объем потребления достиг 61,9 млрд куб. м в 2014 году, что ставит ее на третье место по этому показателю среди стран ЕС. Несмотря на снижение потребления (еще в 2010 году он составлял 83,1 млрд куб. м), доля этого сырья в общем энергобалансе здесь очень высока — 34 %, что уступает только Нидерландам (45 %).
История развития сектора берет начало со времен Второй Мировой Войны, когда на территории Падано-Венецианской равнины государственная компания AGIP обнаружила крупные запасы газа. Вскоре началась их эксплуатация, были построены газопроводы к крупным промышленным предприятиям, достигнув к 1952 году общей протяженности 2 000 км. Правда, в первые годы газотранспортная сеть ограничивалась только северными регионами, где спрос на энергию выше по сравнению с югом, что обусловлено высоким уровнем экономического развития и более холодными климатическими условиями.
Объемы добываемого сырья сразу превысили внутренние потребности, а хорошие показатели рентабельности сделали газ наиболее привлекательным видом топлива.
В 1953 году создается Ente Nazionale Idrocarburi (ENI), поглотившая AGIP и ставшая монополистом в области геологоразведки, добычи и транспортировки газа.
К 1960 году газораспределительная сеть окутала всю страну, включая южные провинции, а сегодня ее общая протяженность превышает 34 00 км. Голубое топливо постепенно стало применяться в производстве электричества, в отоплении и в иных целях.
Соответственно, рос и спрос: если в промышленности он оставался на стабильном уровне, то в секторе генерации различных видов энергии и потребления домашними хозяйствами он увеличился в десятки раз. В 1971 году запущен газопровод Trans-European Pipeline для импорта из Нидерландов (мощность 21,5 млрд куб. м/год), а в 1974 году введен в эксплуатацию терминал по приему СПГ «Панигаглия» в пригороде Портовенеро (регион Лигурия), его мощность сегодня — 3,3 млрд куб. м/год. В первые годы большая часть импорта через этот терминал осуществлялась из Ливии, с помощью мощностей в городе Маср-эль-Брега, которые строились именно под итальянского потребителя.
Формирование структуры импорта энергоносителей частично совпало с нефтяным кризисом 1973 года, оцененном в Италии как угроза стабильности поставкам «черного золота» и снизившем его привлекательность, а в 1980-х гг. экологические опасения повлекли за собой еще и полный отказ от эксплуатации атомных электростанций. Все это способствовало дальнейшему расширению использования газа в качестве энергетического сырья. Позднее доля нефти в генерации электричества снизилась с 50 % до 5 % в пользу голубого топлива и, в меньшей степени, возобновляемых источников энергии.
В производстве электричества в Италии газ играет сегодня главную роль, а сокращение его потребления за счет возобновляемых источников происходит в основном в электрогенерации, тогда как в промышленном секторе уровень спроса остается более стабильным.
Правительство страны имеет перспективные планы на увеличение доли возобновляемых источников энергии, что может снизить зависимость от газа.
Однако, не менее сильное влияние на структуру потребления энергоносителей оказывает падение цен на углеводороды, которое произошло в 2014 году и значительно снизившее привлекательность возобновляемых источников энергии ввиду их более дорогой себестоимости. Насколько сильно это влияние, можно будет судить после обнародования соответствующих статистических данных за 2015 год. Ввиду этого, перспективы газа в Италии должны оцениваться с учетом этих факторов.
С 1974 года начаты поставки топлива по газопроводу Trans-Austria pipeline из СССР (мощность 39 млрд куб. м/год), а в 1983 г. завершено сооружение газопровода Transmed из Алжира через территорию Туниса, его сегодняшняя мощность – 36,1 млрд куб. м/год.
В 1990-х гг. в результате давления ЕС и внутреннего лобби произошла либерализация отрасли, что ликвидировало монопольное положение ENI во всех секторах газового рынка, особенно в импорте и внутреннем распределении голубого топлива, где доля компании составляет около 40 % и 23 % соответственно.
Наряду с ENI ключевыми игроками являются Enel и Edison, которые традиционно поставляют топливо для электростанций, тогда как ENI больше специализируется на обеспечении промышленного сектора.
В северных и центральных районах страны расположено 10 крупных газовых хранилищ общей мощностью 15,6 млрд куб. м, что примерно соответствует 20-27 % годового спроса.
В 2004 году был начал функционировать газопровод Greenstream, транспортирующий сырье с ливийских месторождений в западной части африканской страны, его пропускная способность составляет 11,5 млрд. куб. м/год.
В 2009 году введен в строй второй терминал по приему СПГ в районе Ровиго (область Венеция), способный принимать 8,4 млрд куб. м/год.
В 2013 году запущен еще один СПГ-терминал в городе Ливорно (область Тоскана) относительно небольшой мощности – 4,3 куб. м газа/год. Он представляет из себя плавучую платформу и рассчитан в-основном на локальных потребителей. 30 % акций принадлежит испанской Endessa, остальные находятся в собственности итальянских компаний из региона Тоскана.
Таким образом, импорт газа в Италию сегодня обеспечивают 4 газопровода и 3 СПГ-терминала. Суммарная мощность принимающей инфраструктуры значительно превышает внутренние потребности даже в самые пиковые периоды, а 2/3 от общих объемов импортируемого сырья обеспечивается газопроводами Transmed (Алжир) и Trans-Austria pipeline (Россия). Доля импортируемого газа в общей структуре его потребления составляет от 80 до 90 %, главные партнеры – Россия (30-31 %), Алжир (29-30 %), Северная Европа (1- 12 %), Ливия (5-10 %), Катар (8 %). В отдельные годы имел место импорт СПГ из Нигерии.
Итальянские компании предпочитают заключать долгосрочные контракты: около 70 % соглашений имеют сроки 20 лет, а на краткосрочные (один год и менее) приходится менее 10 % всех поставок. Цена на газ при международных расчетах определяется путем индексирования цен на нефтепродукты, по механизмам, разработанным в 1960-е гг.
Считается, что алжирский и ливийский газ традиционно обеспечивает потребности южных областей, тогда как российский, нидерландский и норвежский в основном идет на удовлетворение нужд севера страны. Однако, в случае сбоя поставок развитая газотранспортная сеть и принимающие мощности в состоянии компенсировать потери путем увеличения закупок у одного из поставщиков.
Для анализа перспектив всех иностранных поставщиков газа целесообразно рассмотреть их по отдельности.
Страны Северной Европы, Нидерланды и Норвегия (последняя начала экспорт газа в Италию в 2001году) занимают небольшую, но стабильную долю итальянского рынка, а имеющиеся инфраструктурные мощности и крупные запасы, особенно в случае с Норвегией, могут позволить увеличить экспорт голубого топлива в Италию.
С другой стороны, Рим традиционно не является крупнейшим партнером Осло в области экспорта углеводородов. Важно и то, что большинство активно эксплуатируемых месторождений северной страны являются зрелыми, а в ряде случаев близкими к истощению. С точки зрения запасов Норвегия способна поддержать стабильный объем добычи и поставок газа и даже увеличить его, но это потребует начала эксплуатации новых месторождений, в том числе расположенных в арктических владениях страны, в Баренцевых и Северном морях. Углеводородные богатства этих недр оцениваются как огромные, но при сегодняшнем технологическом уровне инвестиции в их освоение будут значительно дороже по сравнению с иными месторождениями. Ввиду этого перспективы Норвегии на газовом рынке Италии кажутся более слабыми с точки зрения конкурентных преимуществ, особенно с учетом падения рыночных цен на углеводороды в 2014 году, хотя обе страны остаются серьезными экономическими партнерами, в том числе в энергетической сфере.
Вторым по величине поставщиком газа в Италию после России является Алжир, лидер по добыче газа в Африке.
Италия занимает второе место после Испании в структуре газового экспорта арабской республики, формируя 27 % в общей доле поставок этого вида сырья за рубеж. Инфраструктурные возможности для поддержания экспорта достаточны, цены на топливо устраивают основных потребителей.
Но в глазах европейских потребителей перспективы Алжира как надежного поставщика уже не первый год представляются сомнительными, что обусловлено следующими причинами.
Объемы экспортируемых углеводородов из африканской страны снижаются: по данным ОПЕК они уменьшились с 57 млрд куб. м в 2010 году до 44 млрд куб. м в 2014 году. Основная причина — высокие темпы роста внутреннего спроса в Алжире на все виды энергоносителей, в том числе газ. При этом запасы этого сырья, оцененные в 4 505 млрд куб. м, не увеличиваются в последние годы, несмотря на все усилия властей с целью обнаружения новых месторождений. Вероятность последнего, безусловно, высока с точки зрения геологических условий: недра Алжира оцениваются как перспективные на предмет обнаружения углеводородов. При этом 66 % территории страны, особенно в западной и южной частях страны, по данным SONATRACH, еще не подверглись геологоразведке.
Но для дальнейших исследований имеются серьезные препятствия: низкий уровень развития инфраструктуры в малоосвоенных регионах, а ее создание потребует крупных вложений. В условиях снижения цен на углеводороды и ухудшения общей экономической ситуации в стране инвестиционные возможности государства и SONATRACH сильно снижаются. Не менее значимой преградой для потенциальных инвесторов является и сложная внутриполитическая обстановка в республике, в том числе и высокий уровень террористической угрозы.
Сильный рост внутреннего спроса на газ в Алжире обусловлен высоким приростом населения, что сегодня становится одним из главных вызовов для страны и характерно для всего региона Африки и Ближнего Востока. И хотя собственные запасы энергоносителей вместе с имеющейся перерабатывающей инфраструктурой позволяют с избытком удовлетворить основную часть потребностей Алжира в них, эта ситуация способна повлиять на объемы будущих поставок углеводородов за рубеж.
Поэтому, одним из приоритетных направлений в энергетической политике Алжира является поддержание доверия к себе как к надежному поставщику, прежде всего в глазах европейских потребителей. Так, с целью сохранения позиций в ЕС в последние годы началась переориентация экспортных поставок нефти и нефтепродуктов в Старый Свет за счет американской доли. В случае газа такие возможности ограничены: более 80 % поставок голубого топлива уже традиционно приходится на европейские страны.
Поэтому, при сегодняшней ситуации увеличение доли Алжира на итальянском рынке возможно только за счет уступок позиций в Турции (на нее приходится 9 % экспорта алжирского газа), или на рынках других европейских стран, например, Испании или Франции. Что, конечно, тоже возможно.
Конечно, пока Алжир – серьезный и надежный партнер Рима в области поставок газа, и серьезных причин для его ухода с этого рынка нет. Однако итальянцы уже не готовы рисковать, полагаясь на значительные увеличения поставок с этого направления, ввиду выше описанных факторов.
Это было наглядно подтверждено во время событий 2011 г., когда во время гражданской войны в Ливии экспорт газа из этой страны был полностью прекращен, и итальянские импортеры без колебаний переориентировали ливийские закупки на «Газпром», а не на SONATRACH. По материалам западной прессы, это решение было обусловлено неуверенностью итальянцев в способности Алжира обеспечивать более высокий объем поставок в течение неопределенного срока, а не стараниями «Газпрома».
По этим же причинам было отложено строительство газопровода GALSI из африканской страны в Италию.
Огромные и перспективные надежды до событий 2011 года возлагались на Ливию.
Здесь имеются две газоносных области – Восточная Киренаинская (район бассейна Сирт) и Западная Триполитанская. Районы газодобычи на востоке страны связаны сетью газопроводов с морским берегом, которые обеспечивали внутреннее потребление и экспорт через единственный в стране относительно небольшой СПГ-терминал в Маср-Эль-Бреге. Последний в настоящее время уже не функционирует из-за повреждений, полученных в ходе гражданской войны 2011 года.
Основную роль в экспорте ливийского газа играет так называемый Western Libya Gas Project, который стал активно эксплуатироваться с 2003 года и впоследствии обеспечивал большую часть экспорта голубого топлива: до 2011 года из почти 17 млрд куб. м добываемого сырья на экспорт уходило более 12 млрд куб. м, главным образом в Италию. Добыча осуществляется на двух месторождениях – Bahr Es-Salam в море и Wafa в пустыне возле границы с Алжиром. Оба соединены газопроводами с городом Меллитах на побережье, откуда и берет свое начало газопровод «Greenstream», протянувшийся до Италии. Большая часть топлива добывается на Bahr Es-Salam.
В строительстве и эксплуатации упомянутых добывающих мощностей и газопровода ведущая роль принадлежит ENI и National Oil Company of Libya (NOC). После событий 2011 г. экспорт голубого топлива из Ливии осуществляется только по «Greenstream», а ENI является главным иностранном игроком в этом секторе.
Позиции ENI в Ливии достаточно прочны несмотря на сложную военно-политическую обстановку последних лет. В то время, как общие показатели добычи углеводородов в стране снизились по сравнению с «довоенным» уровнем 2010 года, руководство компании в мае 2015 года заявило о росте объемов добычи нефти по сравнению с 2010 годом в 1,5 раза (соответственно, 300 тыс. барр./сут в мае 2015 г. против 200 тыс. барр/сут в 2010 г.) .
Импорт ливийского газа Италией сократился в 2 раза, однако здесь наблюдается некая стабильность. Впрочем, достоверность представленных данных может вызвать сомнения: высока вероятность того, что ни итальянская, ни ливийская стороны не желают разглашать все условия сделок или даже сам факт их существования.
Нестабильная обстановка в Ливии для ENI может быть частично выгодна. В условиях отсутствия единой власти можно договариваться о геологоразведке, добычи и экспорте с региональными руководителями, что может быть дешевле, чем договоренности с центральным правительством: племенные лидеры или местные власти заинтересованы в сиюминутной выгоде и могут потребовать намного меньшие суммы, чем, например, правительство Каддафи, которое руководствовалось интересами целой страны. Тем более, в данном случае это проще, чем в случае с нефтью: при наличии соглашений, официальных или неофициальных, остается только извлечь газ и закачать его в трубу. Хотя европейские политики не приветствуют заключение договоров, минуя центральное правительство, саботировать работу газопровода они вряд ли будут. Чего нельзя сказать о нефти, в случае с которой танкер можно засечь и перехватить, что уже имело место в Ливии.
Но это не означает, что обстановка в Ливии отвечает интересам итальянской газовой отрасли. Набирающий обороты политический кризис перерастает в гражданскую войну, а похищения сотрудников ENI и теракты в отношении объектов компании имели место уже неоднократно. Для сохранения Ливии как поставщика газа необходима стабильность, хотя бы в западной части страны. Однако, ситуация с ее обеспечением все сложнее: единства даже в региональных правительствах нет, страна распадается на клановые территории, набирают обороты радикальные исламисты, в т.ч. в западных регионах страны.
В случае развития ситуации по наихудшему сценарию и даже полной потерей страны как поставщика газа это будет значительным, но не смертельным ударом для Италии: за счет Ливии в лучшие времена сотрудничества удовлетворялось от 9 % до 10 % внутреннего спроса на голубое топливо.
Однако, ENI имело перспективные планы на Ливию, и рассчитывало повысить объемы импорта, а инвестиции были вложены не малые.
Судя по всему, это одна из главных причин, по которым Рим с февраля 2015 года является самым активным лоббистом идеи военного вмешательства в Ливию силами международной коалиции. Понятно, что улучшение ситуации с безопасностью во многом облегчит работу ENI на территории Ливии, а зависимое правительство может быть готово пойти на некоторые уступки, однако, все это вряд ли окупит стоимость военной компании и связанные с этим политические риски.
Парадоксально, но факт: принимая в 2011 году решение о военной операции с целью свержения режима Муамара Каддафи, вопреки неоднократным предостережениям российского правительства о пагубных последствиях этой авантюры, европейские лидеры, помимо миграционного кризиса и всплеска терроризма, получили еще и объективное увеличение зависимости от российских поставок голубого топлива, в чем они так любят обвинять «Газпром».
Что касается перспектив, то Ливия, конечно, не представляется тем поставщиком, который может серьезно потеснить позиции «Газпрома»: даже в случае обнаружения крупных запасов (например, в Средиземном море) военно-политическая ситуация в стране не внушает оптимизма, поэтому, вкладывать слишком большие инвестиции и полагаться на Ливию итальянцы вряд ли будут. Что касается геологоразведки, то ввиду отсутствия стабильности на территории африканской страны она, скорее всего, в ближайшие годы будет проводиться в основном на морском шельфе, где активность ENI уже достаточно высока. Инфраструктура для этого, а также сооруженный газопровод в Италию имеются.
Египет, который до недавнего времени являлся крупным экспортером газа топлива, в настоящее время сам переживает энергетический кризис, начав импортировать газ из-за рубежа. Недавнее открытие месторождения «Зор» в Средиземном море силами ENI вряд ли способно переломить ситуацию в краткосрочной перспективе: даже при самом оптимистичном развитии событий объемы добываемого сырья пойдут в первую очередь на удовлетворение быстро растущих внутренних потребностей. Кроме того, отсутствует газопровод, соединяющий Египет с европейскими странами, поэтому с этой страны возможен только импорт СПГ.
Таким образом, Северная Африка в настоящее время работает на максимальных возможностях в части удовлетворения газовых потребностей ЕС. Что касается итальянского рынка, то увеличить долю своего присутствия здесь может Ливия, что, правда, маловероятно, и Алжир за счет других европейских стран или Турции.
Перспективным игроком является Катар, который поставляет СПГ в Италию с конца нулевых годов, закрепившись на этом рынке после сооружения СПГ-терминала Ровиго, который сегодня функционирует на полную мощь. Это сооружение расположено в море. Владельцами проекта являются Exxon Mobil Italiana Gas (70,7 %), Qatar Terminal Company Limited (22%) и Edison (7.3%), а реализацию газа на внутреннем рынке осуществляет компания Edison. При переговорах о строительстве катарская сторона предложила ряд привлекательных инвестиционных условий и уступок, что во многом обусловило принятие положительного решения о создании объекта.
В начале этого года посол Италии в Катаре Гуидо Де Санктис заявил о намерении катарских инвесторов соорудить второй терминал по приему СПГ. Правда, более подробной информации он не сообщил.
Доха имеет шансы на увеличение присутствия на итальянском рынке, чему способствуют большие запасы газа (24,531 трлн куб. м по данным ОПЕК), огромные инвестиционные ресурсы эмирата, относительная географическая близость (например, по сравнению с Малайзией или Австралией), гибкая ценовая политика, а также тесные экономические отношения двух стран: ENI ведет деятельность на территории эмирата еще в 1960-х гг, и ее заслуги в развитии добывающей отрасли Катара оцениваются как высокие. Рим один из крупнейших экономических партнеров Дохи в Европе.
С другой стороны, предпринимаемые катарской усилия могут быть недостаточными для закреплении на итальянском рынке ввиду объективных причин.
Катарские СПГ-танкеры движутся сперва через Ормузский, затем Баб-эль-Мандебский пролив, далее через Красное море и Суэцкий канал, который способен обеспечить проходимость только некоторых газовозов. Даже при поверхностном анализе видно, насколько опасен этот путь: в Ормузском проливе могут возникнуть сложности с Ираном, Баб-эль-Мандебский пролив расположен в зоне йеменского конфликта, да и сам Суэцкий канал пересекает неспокойный Египет. При любом инциденте – например, захватом СПГ-танкера сомалийскими пиратами или терактом на Суэцком канале, доверие к этому маршруту может моментально обрушиться. Возможны и политические сложности: к примеру, после военного переворота 2013 года в Египте отношения Дохи и Каира охладились, и теоретически возможна ситуация, когда египетские власти попросту откажут в проходе катарским судам. Стоимость альтернативного маршрута вокруг Африки в этом случае увеличивается более, чем втрое, не говоря уже о временных интервалах.
Для Италии это не будет катастрофой: поставки СПГ можно быстро и безболезненно переориентировать. Но Катар при таком раскладе не выглядит надежным поставщиком по сравнению с европейскими странами или Россией. Привлекательной для Дохи, наряду с экспортом СПГ, может быть строительство газотранспортной магистрали через территорию Саудовской Аравии, Иордании и Сирии с целью «привязать» к себе европейских партнеров, но из-за сложной военно-политической обстановки в Сирии, Ираке и иных государствах региона это маловероятно.
Интересно, что, по мнению итальянского новостного агентства Ansa Mediterranean, именно отказ сирийского лидера Башара Асада от идеи строительства газопровода через Сирию стал одной из причин поддержки Дохой некоторых групп сирийской оппозиции с целью свержения режима в Дамаске, что способствовало политическому кризису, переросшему позднее в гражданскую войну.
В заключение хотелось бы обратить внимание на исследование, проведенное Оксфордским Университетом в 2013 году. В соответствии с предложенным его авторами прогнозом уровень потребления газа в Италии будет сокращен до 40 млрд куб. м/год к 2025 году, из которых 5 % будут удовлетворены за счет СПГ, 10 % — за счет собственных запасов, а остальная доля будет принадлежать только России.
Впрочем, это всего лишь предположение, к которому надо относиться критически.