Нужно ли Израилю примирение с Турцией?

Сообщения СМИ о возможном потеплении и нормализации израильско-турецких отношений в последние недели оживленно комментируются израильскими политиками и экспертами. Главный вопрос, по подводу которого мнения израильтян расходятся радикально – это баланс выгод и издержек израильских шагов навстречу требованиям, которыми подобную нормализацию обставляет турецкая сторона.

Зачем это нужно Турции?      

Показательно, что все участники полемики, так или иначе, солидарны в том, что объективно говоря, Турция в нормализации отношений с еврейским государством заинтересована существенно больше, чем Израиль, что объясняется двумя обстоятельствами. Первое из них – это углубление начавшегося еще несколько лет назад кризиса турецкой внешней политики, выстроенной на основе инициированной тогдашним премьер-министром, а сегодня президентом Турции  Р.Т.Эрдоганом доктрины «неосманизма». Эта доктрина, автором которой считается бывший глава МИД Турции, а ныне премьер-министр этой страны А.Давутоглу, в основе своей была альтернативной прежнему «европейскому вектору» турецкой политики, и содержала заявку  на доминирование в зоне стран Средиземноморья, ранее находившихся под оттоманской властью. И уже в этом качестве – на статус одного из главных игроков в арабо-исламском мире и в глобальной политике в целом. Операционным элементом данной стратегии было, с целью завоевания авторитета в глазах арабских народов и стран, сворачивание имевшихся с Израилем отношений стратегического партнерства (включая такие сферы, как оборона, безопасность, разведка, и т.д.). А также выдвижением заявки Анкары, во времена кемализма проявлявшей более чем умеренный интерес к арабо-израильскому конфликту, на символически важную в арабском мире роль главного покровителя палестинских арабов. И параллельно – постепенное наращивание критики Израиля, на каком-то этапе принявшей характер демонизации еврейского государства (что, в общем, соответствовало и личным, достаточно радикальным исламистским и, во многом, антисемитским взглядам Эрдогана).

При этом Эрдоган не видел противоречия в том, чтобы параллельно предложить свой режим в качестве альтернативы американскому влиянию в регионе, буквально интерпретируя декларацию Б.Обамы о сокращении активной роли США на Ближнем Востоке и их готовности передать функции поддержания стабильности и безопасности своим партнёрам – Израилю, Турции и Саудовской Аравии. Эрдоган предположил, что он может предложить своё прочтение данной схемы и выступить в качестве главного контрагента США, параллельно сворачивая взаимоотношения с Израилем.

На практике, ни то, ни другое Турции реализовать не удалось. Заявленная в начале процесса «нулевая конфликтность» внешнеполитического курса Анкары на практике привела конфликтам практически со всеми соседями. Помимо традиционных конфликтов с Грецией, Кипром, армянами и курдами, и конфликта с Израилем, заявка Турции на доминирование в арабо-мусульманском мире привела к серьезному столкновению с Египтом, Саудовской Аравией. Сюда же следует добавить и Иран, с которым при всех словах о сотрудничестве и братстве, существует углубляющийся конфликт, важнейшим фактором которого является активная поддержка Турцией исламистской оппозиции режиму Б.Асада в Сирии. «Вишенкой на торте» этого процесса стало столкновение с Россией: после ее вхождения на сирийское поле на стороне правительства Асада стратегическое партнёрство Москвы и Анкары стало превращаться в противостояние двух держав, имеющих мировые и региональные амбиции.

Косвенным образом это уже начинает влиять на, казалось бы, бесспорный статус Турции в тюркским мире. Его ведущие представители – такие как Кыргызстан, Узбекистан, Казахстан и Азербайджан долгое время рассматривали Турцию в качестве «старшего брата», а турецкую  модель как наиболее приемлемую для политического устройства этих постсоветских мусульманских республик. При этом, большинство постсоветских государств с титульными тюркоязычными нациями, при всём их уважении к исламской традиции, являются государствами светскими, и с опасением относятся к «мягкому политическому исламизму», выбор в пользу которого был сделан в Турции, и который их лидеры считают возможным, путем к исламскому радикализму. И все же эти опасения оставались внутренней проблемой, которая, вполне возможно, перестанет быть таковой в свете вспыхнувшего российско-турецкого конфликта, вполне способного поставить руководство постсоветских мусульманских республик перед выбором между турецкой моделью и полноценным партнёрством с Россией.

Другой ход турецкого руководства – попытка предложить себя в качестве «моста Запада в арабо-исламский мир» также оказался неэффективным. Вашингтон остался явно недоволей низкой кооперативностью Анкары в реализации американской схемы урегулирования сирийского кризиса. «Неоосманизм» явно не способствовал смягчению скептической позиции ЕС в отношении расширения участия  Турции в европейских институтах, не говоря уже о том,  что отношения Анкары с ЕС явно не стали лучше в свете спровоцированной Эрдоганом многомиллионной волны «сирийских беженцев» в Европу. Неприятным сюрпризом для Эрдогана, главы государства входящего в НАТО  должно было стать и нежелание этой рганизации однозначно занять сторону Турции в конфликте со сбитым российским самолётом и предложение разбираться с Москвой самому. Что же касается Израиля, то Эрдоган и его советники сильно переоценили не только американо-израильские разногласия, но и степень влияния исламского, леворадикального и других антиизраильских лобби в Европе на правительства своих стран, расхождения которых с Израилем, в отличие от конфликта, который набирает обороты между Турцией и Евросоюзом, не носят антагонистический характер.

В итоге, «неоосманизм» – стратегия, потребовавшая от Анкары вложения огромных финансовых, политических и дипломатических ресурсов, принесла ей больше издержек, чем выгод, спровоцировав тенденцию постепенной изоляции Турции – как в региональной, так и европейской политике.  Все это не могло не стимулировать политическое руководство этой страны как можно скорее погасить хотя бы часть существующих конфликтов. А это невозможно без того, чтобы если не свернуть полностью «неоосманский» вектор политики, то сбавить обороты на этом направлении, вновь обратившись к западноевропейской опции. В свете чего роль Израиля выглядит в ином свете: в Анкаре не без основания предполагают, что восстановление европейского вектора, как способ выйти из внешнеполитического кризиса, невозможно без того или иного примирения с Иерусалимом, что даст возможность начать новый виток дискуссий с Евросоюзом о восстановлении сотрудничества в полном объёме.

Второй причиной, по которой у Эрдогана есть интерес так или иначе договориться с Израилем является тот факт, что упомянутый конфликт с Москвой ставит под угрозу энергетическую безопасность, и соответственно, экономическую и социальную устойчивость Тупции. Как известно, поставками российского газа удовоетворяются порядка 60% энергопотребностей Турции, и хотя на сегодняшний день Россия пока не отказалась от этих поставок, в Москве серьёзно настроены на сворачивание сотрудничества в энергетической и прочих сферах. Индикатором чего стал вопрос об отказе России от строительства в Турции атомной электростанции, замораживание планов по превращению Турции в «хаб» (логистический центр) транспортировки российских энергоносителей в Европу и угроза окончательного снятия этих проектов с повестки дня в случае отказа Анкарой «снизить профиль» в Сирии и иных интересующих Кремль вопросах.

В этих условиях значительный энергетический газовый ресурс Израиля, который, разумеется, не идёт ни в какое сравнение с российскими запасами углеводородов, может быть достаточной альтернативой для потребностей самой Турции. И соответственно, диктует ее примирение с Израилем.

Понятно, что Эрдоган желал бы это сделать на своих условиях, ничем в этом смысле не отличаясь от «умеренных» суннитских режимов стран Персидского залива, которые в свете ставшей для них контрпродуктивной темы палестинских арабов, хотели бы так или иначе официально завершить конфликт с Израилем, желая, однако, чтобы именно он  оплатил (во всех смыслах) этот проект.  Условием примиреня Турции с Израилем Эрдоган называет все те же три ультимативных требования, которые были им сформулированы после события, ставшего формальной гранью перехода в открытую фазу конфликта между двумя странами, постепенного набирающиго силу после прихода в 2002  году в Турции к власти возглавляемой Эрдоганом исламистской Партии справедливости и развития.

Этим событием был перехват в мае 2010 года израильским морским спецназом турецкого  судна «Мави Мармара», направлявшегося на прорыв блокады сектора Газа, который окопавшаяся в нем исламистская радикальная группировка ХАМАС превратила в плацдарм для регулярных террористических вылазок против Израиля. Установленный Израилем (и Египтом) режим блокады сектора Газа имел в виду лишь противодействие котробанды туда оружия и материалов для производства боеприпасов (включая ракеты, которыми боевики ХАМАСа периодически обстреливают южные районы Израиля), притом, что еврейское государство продолжало почти бесперебойно снабжать Газу водой, электроэнергией, денежной наличностью, лекарствами, стройматериалами и товарами гуманитарного назначения. Потому реальной целью организаторов заплыва «Мави Мармара» была не доставка гуманитарной помощи, а организация резонансной антиизраильской провокации. Высадившиеся на борт израильские военные были атакованы находившимися на судне вооруженными активистами турецкой исламистской организации IHH, в ответ на что бойцы ЦАХАЛа открыли огонь на поражение и убили девятерых боевиков.

С тех пор правительство Эрдогана (которое, согласно документам, обнаруженным на борту «Мави Мармара», оказало прямую поддержку организаторам этой провокации) в качестве предварительного условия о начале переговоров о нормализации отношений с Израилем настаивает на принесении Иерусалимом официальных извинений Турции, выплате компенсации семьям погибших турецких боевиков и снятии блокады с сектора Газа. Что правительство Израиля понятно, делать отказывалось.

Некоторый сдвиг в позиции премьер-минстра Израиля Биньямина Нетаньяху произошел под давлением президента США Барака Обамы. Предложенная в начале его второй каденции американской администрацией новая схема управления кризисом в регионе требовала координации действий всех партнеров США в регионе, в том числе Израиля и Турции, в силу чего Б.Обама ультимативно потребовал от Б.Нетаньяху и Р.Т.Эрдогана примириться. Уступая этим настояниям, Нетаньяху от имени правительства Израиля выразил «сожаление» о гибели турецких граждан (фактически возложив вину на организаторов данной провокации), а готовность выплатить компенсации семьям погибших, но не как признание своей вины, а в качестве «гуманитарного жеста» и, разумеется, не в затребованном турецкой стороной размере.

Эрдоган который тогда отверг эти предложения Израиля как недостаточные, в силу чего тема «примирения» была снята с повестки дня сегодня, похоже готов «снизить профиль». Вопрос, в какой степени это нужно самому Израилю?

Мнения израильских политиков

В израильском политическом классе единой позиции по вопросу налаживания отношений с Турцией на сегодняшний день нет. Там присутствуют как минимум, три, по многим параметрам взаимоисключающие позиции. Израильский левый лагерь в лице главы Партии труда и лидера левого оппозиционного блока «Сионистский лагерь»  Ицхака Герцога сформулировал свою позицию так: взаимоотношения с Турцией для Израиля являются  абсолютной стратегической ценностью, поэтому Израиль должен дать возможность Эрдргану «сохранить лицо». То есть, официально объявить о готовности удовлетворенить все три его ультимативных требования, обеспечив на практике их реализацию в чуть более минорной форме. По мнению сторонников этого подхода, Эрдоган уже де-факто, выразил готовность считать «сожаления» Нетаньяху «полноценными извинениями», в случае, если израильский премьер будет готов их повторить. Уже выраженное два года назад согласие Нетаньяху оказать «гуманитарную помощь» семьям убитых турецких исламистов следует, как требует Анкара, представить в качестве «компенсации ущерба», сведя вопрос о размере этих компенсаций к уровню «технического сюжета». И наконец, согласиться на участие Турции в восстановлении инфраструктуры сектора Газа, разрушенной в ходе антитеррористической опереции ЦАХАЛа «Несркрушимая скала» летом 2014 года, дав Эрдогану возможность объявить это согласие «деблокадой Сектора», отнеся этот успех целиком на свой счет.

Этот подход лидеров левого лагеря радикально расходится с мнением по данному вопросу правой оппозиции, нишу которой сегодня в Кнессете занимает партия «Наш дом – Израиль» (НДИ). Так, глава этой партии Авигдор Либерман полагает, что примирение с Турцией не принесёт никаких выгод Израилю, а только одни издержки. Этот вывод, по мнению лидера НДИ, проистекает из следующих фактов.

Во-первых, любое усиление Турции в регионе будет происходить только за счёт Египта, а он на данный момент является стратегическим партнёром Израиля. Египет в отличие от режима Р.Эрдогана действительно является для Израиля стратегической ценностью.

Во-вторых, нынешняя Турция – это исламистское государство, которая откровенно поддерживает ХАМАС, и предоставляет свою территорию штабам и базам этой и иных террористических группировок. (По сведениям Либермана, теракт, приведший к похищению и убийству трех подростков, из-за которого пришлось проводить операцию «Несокрушимая скала», был подготовлен и санкционирован из Турции). Кроме того, через турецких посредников (и это признано официальными источниками в Вашингтоне) идет торговля нефтью «Исламского государства» (ИГ), что является основным источником финансирования этого исламистского образования.

В-третьих, аргументы, что примирение вернет масштабное экономическое сотрудничество двух стран, по  мнению израильских противников нового сближения Иерусалима и Анкары, также не выдерживают критики. Они предлагают обратить внимание, что экономическое партнёрство развивалось, несмотря на напряженные отношения между Израилем и Турцией (например, с начала дипломатического кризиса, товарооборот между двумя странами вырос в два раза). Что понятно, случилось не от большой взаимной любви, а по чисто деловым причинам, включая то обстоятельство, что израильские порты, например, стали единственной альтернативой для экспорта турецких товаров после того, как сирийское направление оказалось перекрыто. Поэтому Либерман полагает, что нет необходимости идти навстречу завышенным турецким требованиям до того, как Анкара проявит готовность учесть израильские интересы.

В-четвертых, примирение с Турцией может привести к тому, что это не с восторгом воспримут в Москве. Как бы кто ни относился к военному присутствию РФ в регионе, полагает Либерман, это присутствие – свершившийся факт и долговременный фактор. Потому, по его мнению, нет смысла ставить достигнутые договоренности о «размежевании интересов» Москвы и Иерусалима в сирийском кризисе, на кон неопределенных перспектив возобновления партнерства с Анкарой.

В-пятых, что еще важнее, формирующийся антитурецкий блок «Израиль-Кипр-Греция», к которому могут присоединиться такие балканские страны, как Болгария и Румыния, может стать намного более удобным всем новым каналом военного сотрудничества, транспортировки газа, найденного и в территориальных водах Кипра и так далее, чем ось Иерусалим-Анкара. Наконец, Турция ведет войну против курдов, являющихся потенциальными союзниками Израиля в Восточном Средиземноморье.

В силу чего, по мнению израильских правых,  не следует торопиться идти на какие-то уступки Р.Эрдогану, который продолжает выдвигать Израилю завышенные требования, принимать которые абсолютно политически непродуктивно и не имеет никакого дипломатического смысла.  В итоге, делает вывод Либерман, «еще неизвестно, к чему приведут переговоры об урегулировании отношений между Турцией и Израилем, а огромный вред государству уже нанесен – самим фактом обнародования этих переговоров».

Что же касается позиции самого премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху, то он на сегодняшний день пытается найти промежуточную позицию между достаточно четко сформулированными подходами левой и правой оппозиции его правительству. Его решение пока не очевидно, но в любом случае, Нетаньяху будет вынужден в этой связи руводствствоваться двумя соображениями. Во-первых, учесть условия, на которых настаивают те, кто смотрят на примерение с Турцией с тем или иным скепсисом: немедленное закрытие штабов группировки ХАМАС, действующих территории Турции при полном покровительстве турецких властей и спецслужб; обязательства Турции запретить подавать иски от имени турецких граждан в международные суды против израильских военных, принимавших участие в захвате турецкой флотилии, и прекращение антиизраильской пропаганды в турецких СМИ и системе образования.

Во-вторых, Б.Нетаньяху понимет, что Р.Эрдоган является человеком восточным, и также как это происходит в случае с переговорами Израиля с ПНА, любая уступка Иерусалима будет означать не готовность противоположной стороны удовлетворившись предложенным, идя на ответный компромисс, а напротив, приглашение «повышать ставки». А это уже может привести к тому, что по-настоящему потепление израильско-турецких отношений так и не состоится.

62.89MB | MySQL:102 | 0,533sec