С 23 по 25 января с.г. в эфиопском городке Дебре Зейт проходили неформальные консультации между представителями суданского правительства (глава миссии по установлению мира в Дарфуре Амин Хасан Омер), и двух основных Дарфурских повстанческих групп Суданское освободительное движение (СОД) — М.Минави и Движение за справедливость и равенство (ДСР). Они организованы при посредничестве медиаторов из Африканского союза при участии эмиссаров миссии ООН в Дарфуре ЮНАМИД. На повестке дня — согласование условий оказания гуманитарной помощи в разных частях Дарфура под эгидой ООН и создание условий по установлению прочного перемирия в регионе. Новую попытку налаживания некого диалога стороны предпринимают после очень продолжительного периода замораживания всяческих консультаций по дарфурскому досье. Напомним, что ранее переговорный процесс в основном велся в рамках катарской «Дорожной карты», позже инициативу в посредничестве пытались перехватить медиаторы из Афросоюза, но в принципе это мало что меняло в раскладе сил и средств. Напомним, что конфликт в Дарфуре по оценке ООН является одним из самых затяжных (13 лет) и кровопролитным (200 тыс. убитых, 2,5 млн. перемещенных лиц). В основе конфликта сепаратизм и требования о децентрализации вплоть до отделения ряда этнических групп региона. Это, прежде всего, народность фур, которую на поле боя представляет группировка Суданское освободительное движение (СОД)-Н.Нура; Движение за справедливость и равенство (ДСР), которое долгое время возглавлял Халиль Ибрагим, а затем его брат; и Суданское освободительное движение (СОД)-М.Минави. Последние две группировки состоят из этнических загава. Сразу отметим, что попытки катарских медиаторов с 2006 по 2013 г.г. каким-то образом организовать некий переговорный процесс, страдал одним недостатком. Доха активно подкупала главарей повстанческих групп, стараясь привлечь их «единым фронтом» к подписанию единого документа о мире с Хартумом. Эта идея, в реализации которой посильное участие принимали посредники из США и России, изначально имела очень мало шансов на успех в силу личных амбиций полевых командиров и их святого убеждения каждого, что только он определяет настроение подавляющей массы населения региона. Кроме того, фур — это африканское племя, а загава – арабское, что предопределяло сложные отношения между ними. После ряда локальных удач и провалов Хартум при содействии все тех же катарцев смог в какой-то мере размыть эту плотную стену повстанческого движения и от него стали откалываться отдельные фрагменты. Например, тот же упомянутый М.Минави заключил мир с Хартумом и даже некоторое время считался советником президента Судана О.аль-Башира. Пока суданские власти старались договориться с остальными группами, М.Минави успел вновь «обидеться» на недостаток внимания центра и денег оттуда, и вновь ушел «в революцию». Зато Хартуму удалось ликвидировать И.Халиля не без помощи своего чадского союзника в лице президента И.Деби и расколоть ДСР на две части. И.Деби также является этническим загава и очень опасался И.Халиля, как возможного конкурента в борьбе за власть в племенной верхушке. Кстати, те самые ударные чадские части, которые при помощи Франции сначала боролись с туарегским сепаратизмом на севере Мали, а теперь противостоят «Боко харам», в основе своей как раз те самые примирившиеся бойцы ДСР. Теперь они носят название ДСР-Дабаджо и лояльны Хартуму. 25 января главарь этой группировки Бакхейт Дабаджо дал пресс-конференцию в Хартуме, на которой поддержал инициативу суданских властей о проведении референдума об определении будущего статуса Дарфура. Он должен пройти с 11 по 13 апреля с.г. и на нем будут определяться отношения населения Дарфура к отходу от деления этой провинции на три штата и переход к унитарной системе административного деления. По ней все три штата должны объединиться и называться «Регион Дарфур» с предоставлением статуса автономии. Этот пункт, кстати, был прописан в «Дорожной карте» катарских медиаторов.
В чем смысл этого решения Хартума? Прежде всего, в том, чтобы лишить местных губернаторов (а это, как правило, представители тех или иных местных племен) возможности распределять финансовые средства, поступающие из центра среди своих соплеменников и игнорировать важные инфраструктурные проекты, если они не затрагивают напрямую их личных интересов. Во главе единого региона планируется поставить абсолютно равноудаленную от всех племенных групп фигуру. Идея благая, только есть все основания полагать, что ее реализация столкнется с сильным противодействием. Местная официальная верхушка уже глухо ропщет. Пока по поводу дороговизны и сжатых сроков проведения референдума. Но суть, конечно, в том, что дарфурскую элиту волнует тема сохранения при новой схеме своих благ и преференций. Например, губернатор Центрального Дарфура Г.Абдель-Хакам открыто предупредил о «возможных технических сложностях» проведения референдума среди кочевников. Так что Хартуму еще предстоит договариваться с племенной верхушкой трех дарфурских штатов. Ну и с повстанцами, конечно. Собственно, с этой целью и возобновлены переговоры с их представителями в Эфиопии. Отметим, что среди них нет представителей СОД-Н.Нура, а это ставит весь этот процесс под большой знак вопроса. Странным было бы считать состоявшимся референдум, в котором не участвует народность, давшая имя этому региону (в переводе Дарфур — это Дом фур). Есть и вопросы с перемещенными лицами и организации процесса голосования среди этой, весьма значительной части населения. Все эти проблемы могут поставить результаты голосования под большой вопрос со стороны международного общественного мнения. И, конечно, вопрос финансирования. Пока на это у Хартума денег нет. Вопрос финансирования — это вопрос устойчивости существования той модели административно-государственного деления, которое сейчас предлагается для Дарфура. Если автономия для Дарфура — это попытка Хартума скинуть с себя бюджетное финансирование этого региона, то такой вариант очень быстро приведет к его окончательной маргинализации. Со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями для всего региона Западной Африки. Если же это попытка ограничить беспредел и кумовство местной племенной знати, то это так же требует регулярных финансовых вливаний из центра. Ибо в противном случае его возможность управлять процессами в регионе будет очень затруднительна.
Чем ситуация в Дарфуре сейчас кардинально отличается от положения год или два назад? Прежде всего тем, что в Южном Судане не до конца закончилась гражданская война, а именно Джуба во многом спонсировала и поощряла ряд дарфурских групп типа ДСР и СОД-М.Минави на вооруженную борьбу против Хартума. Сейчас они остались практически без этой поддержки, за которой явственно виделись «уши» президента Уганды Й.Мусевени. ДСР-Ибрагима практически в полном составе на данный период находится в Южном Судане, где воюет на стороне южносуданского президента С.Киира. Отряды М.Минави «халтурят» на службе у одного из ярых оппонентов исламистской коалиции «Рассвет Ливии» генерала Х.Хафтара в Ливии. Плюс ко всему у Хартума появились хоть какие-то финансы от саудовских банков в обмен за поддержку операции КСА в Йемене. Но, на наш взгляд, всего этого маловато для полномасштабного установления мира в Дарфуре.