Одной из наиболее актуальных проблем, на которую сегодня обращают внимание игроки, так или иначе участвующие в урегулировании сирийской ситуации, является незаконный экспорт нефти и нефтепродуктов с оккупированной террористами территории этого арабского государства.

Не секрет, что на протяжении длительного времени представители запрещенной в России экстремистской группировки «Исламское государство» (ИГ) осуществляют контрабандные поставки углеводородов с захваченных сирийских и иракских месторождений.

Помимо ИГ, месторождения Сирии захватили и другие террористические формирования, например запрещенная в России группировка «Джабхат-ан-нусра» (сирийское отделение «Аль-Каиды»).

Из-за контрабанды нефти и нефтепродуктов экономики Сирии и Ирака недополучают финансовые ресурсы, что весьма ощутимо в нынешней ситуации, когда государства – экспортеры нефти вынуждены интенсифицировать ее производство и сбыт ввиду низкой ценовой конъюнктуры.

Основным рынком сбыта нелегальной нефти является турецкий рынок.

Важно отметить, что ежесуточные объемы сырья, которые Турция покупает у террористов, зависят от того, смогут ли посредники беспрепятственно пересечь сирийско-турецкую границу, которую охраняют противники «Исламского государства».

«Цена вопроса» для Турции составляет лишь порядка 15 долларов за баррель. Краденая нефть уходит на рубеж по рыночным ценам, которые примерно в два раза выше цены, которую турецкие покупатели заплатили исламистам.

География сбыта весьма обширна. Есть сведения, что ворованная нефть также идет в Иорданию, и оттуда международные трейдеры распространяют ее по всему миру, включая Европу и США.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что контрабандная нефть, поставляемая боевиками «Исламского государства», с самого начала привлекала Турцию из-за крайне низкой цены. Перепродавая ее, турки имеют возможность получить дополнительную прибыль и продолжить бомбить курдов, прикрываясь версией борьбы с радикалами.

Турки, конечно, могут использовать купленную у террористов нефть и на внутреннем рынке, поскольку собственная нефтедобыча в стране незначительна, а потребление энергоносителей высокое.

С учетом сказанного выше вполне закономерным и своевременным выглядит следующий факт. Сегодня перед политическим истеблишментом России, США и других игроков, заинтересованных в позитивном решении сирийского конфликта остро встал вопрос разработки и внедрения четких и эффективных международно-правовых норм, которые бы не позволили радикалам регулярно получать финансовую подпитку за счет нелегального сбыта «черного золота».

Говоря о существующих международно-правовые нормах или доктринах о незаконном захвате нефтяных и газовых месторождений на территории так называемых «несостоявшихся государств» и о транспортировке энергоносителей в другие страны, следует отметить, что при обсуждении данной проблемы с точки зрения международного права невольно сталкиваешься с двойной сложностью.

Во-первых, сам термин «несостоявшееся государство» на сегодняшний день остается спорным, и до сих пор не существует когерентной (согласованной) и общепризнанной международно-правовой доктрины в отношении таких государств.

Во-вторых, «Исламское государство», несмотря на название, является негосударственным актором (действующим субъектом), а террористической организацией, действия которой в ходе вооруженного конфликта не регулируются нормами международного гуманитарного права.

В ситуации с действиями «Исламского государства» в Сирии налицо незаконный захват части территории государства, на которой расположены нефтегазовые месторождения, принадлежащие сирийскому государству (ст. 14 Конституции САР). До захвата эти углеводородные кладовые разрабатывали государственные и частные компании.

Стоит особо подчеркнуть, что в случае с временной оккупацией части территории одного государства вооруженными силами другого государства в состоянии войны международное гуманитарное право разрешает армии, занимающей область, управление и пользовладение месторождениями как недвижимым имуществом (ст. 55 Гаагской конвенции №4 о законах и обычаях сухопутной войны 1907 г.).

Однако в случае с «Исламским государством» речь идет, скорее, об аннексии части территории государства террористической организацией, не являющейся субъектом международного права и не соблюдающей законы ведения войны.

Таким образом, можно прийти к выводу о том, что ИГ контролирует сирийские месторождения и занимается добычей и экспортом углеводородов совершенно незаконно. Тем не менее, следует еще раз обратить внимание на то, что в таком разрезе данный вопрос в международно-правовой доктрине не специфицирован.

Каковы же могут быть конкретные международно-правовые механизмы решения проблемы незаконной контрабанды нефти и обеспечения энергетической безопасности государства?

Первое. Не секрет, что ИГ заключает сделки на продажу нефти и нефтепродуктов с оккупированных территорий Сирии с независимыми иностранными трейдерами (сделки заключаются буквально рядом с самой скважиной!).

В этой связи необходимо принять жесткие международно-правовые нормы, которые бы предписывали соразмерную правонарушению меру наказания как государственным, так и частным продавцам.

Второе. Вопрос надлежащего объема поставок нефти и нефтепродуктов. Например, из Ирака нефть идет в Турцию по двустороннему договору между двумя государствами. Однако из-за сильной коррупционной составляющей, которая позволяет наряду с легальными поставками осуществлять и контрабандный экспорт углеводородов, на турецкий рынок приходит больше сырья, чем полагается по контракту. Такой же сценарий реализовывается и в Сирии.

Как представляется, было бы целесообразным учредить специализированное международное агентство, подотчетное ООН, а не региональным организациям (например, ОПЕК или ОАПЕК), поскольку на региональном уровне коррупционные риски весьма велики.

Главная цель созданной организации – контроль над объемами нефти и нефтепродуктов, которые идут из Сирии на внешние рынки. Кроме того, агентство будет следить за тем, чтобы и на внутреннем рынке Сирии все было легально (есть информация, что даже сторонники президента Башара Асада не прочь купить за бесценок ворованную нефть и для внутренних нужд, и для сбыта за рубеж с солидным наваром).

Изъятые в ходе мониторинга объемы нефти, нефтепродуктов, а также финансовые ресурсы от контрабанды углеводородов, следует аккумулировать на счетах этого агентства до принятия решения по линии ООН о судьбе этого топлива и средств.

Третье. Расчеты за нефтяные сделки ИГ с иностранными покупателями осуществляются через банковскую систему. В рядах террористов есть профессионалы в банковской сфере, которые вполне способны осуществить самые разнообразные валютные операции. Кроме того, группировка ИГ захватила крупный банк в иракском Мосуле.

Целесообразно перекрыть возможность ИГ и аффилированным с этой группировкой структурам осуществлять валютные операции через международные межбанковские системы.

США и страны Запада, которые де-факто борются с террористами и на иракском, и на сирийском треке, вполне могут способствовать положительному решению этой задачи. Если, конечно, захотят.

Четвертое. Все без исключение международные игроки заинтересованы в надежности и долгосрочности поставок энергоносителей на различные рынки. Обстановка в Сирии давно стала не только региональной, но и глобальной проблемой, в том числе нефте- и газотранспортной (сама Сирия не является существенным экспортером углеводородов, но представляет живой интерес как транзитная страна).

Например, Катар заинтересован в том, чтобы через сирийскую территорию была проложены трубопроводы, которые бы позволили осуществлять экспорт катарского сырья в Турцию, а затем в Европу.

Это способствовало бы укреплению катарских позиций на турецком и европейском рынках и, как следствие, понизило бы конкурентоспособность российского сетевого (трубного, магистрального) природного газа на этих направлениях.

В этой связи в государственном диалоге с США и другими игроками российской стороне целесообразно лоббировать принятие международных норм, которые бы обеспечили надежность и долгосрочность отечественных экспортных энергетических потоков.