2015 год ознаменовался качественно новыми изменениями в сирийском военно-политическом конфликте. Сирийский конфликт давно уже вышел за рамки гражданской войны в небольшой стране и представляет собой феномен регионального, а то и глобального масштаба. При этом к внутренней борьбе в Сирии религиозных общин (суннитов и алавитов), а также исламистских и светских тенденций примешиваются геополитическое соперничество между Саудовской Аравией и Ираном, а также борьба России с американской гегемонией, за новый, более справедливый миропорядок. Таким образом, от исхода сирийского конфликта в определенном смысле зависит будущее если не всего Ближнего Востока, то во всяком случае региона Машрика. В связи с этим целесообразно выделить несколько главных изменений в ходе конфликта, произошедших в прошлом году и отмеченных западными и арабскими политологами.
На первое место можно поставить российскую военную операцию, начатую 30 сентября 2015 года, которая явилась неожиданностью как для основных спонсоров антиасадовской вооруженной оппозиции – Турции, Саудовской Аравии и Катара, так и для США. На аравийские монархии наибольшее впечатление произвел осуществленный в октябре 2015 года пуск крылатых ракет кораблями Каспийской флотилии. Именно после этого состоялись визиты в Москву наследного принца КСА Мухаммеда бен Сальмана и эмира Катара Тамима АльТани. Похоже, монархии Залива признали роль России как необходимого фактора в будущем сирийском урегулировании. Этого нельзя сказать о Турции. Нынешнее руководство страны в лице верхушки ПСР и президента Р.Т.Эрдогана упрямо преследует в сирийском конфликте две цели: не допустить появления на своих границах курдского квазигосударства и включение Северной Сирии с городом Алеппо в свою зону влияния. Исторически это желание имеет под собой определенные основания. Алеппо в Средние века было гораздо сильнее связан с Малой Азией и Мосулом в Северном Ираке, чем с Дамаском в Южной Сирии. Однако в Анкаре не учли того, что распад Сирии как единого государства не удовлетворяет ни Россию, ни Иран, ни США. За свое упрямство Турция поплатилась качественным ухудшением отношений, если не конфронтацией с Россией после уничтожения в конце ноября 2015 года российского самолета Су-24. Российское вмешательство позволило в некоторой степени улучшить военную ситуацию на фронтах для сирийской армии. Говорить о коренном переломе еще рано, хотя некоторая позитивная динамика уже налицо. Напомним, что в течение первого полугодия 2015 года правительственные войска неуклонно терпели поражения. В марте прошлого года отрядами противников режима Б.Асада были взяты Идлиб на севере страны и город Босра аш-Шам в провинции Дераа. В апреле правительственные войска лишились последнего КПП Насиб на границе с Иорданией. В мае был взят стратегически важный город Джиср эш-Шугур. Ситуация начала меняться к лучшему с ноября прошлого года. Результатом этих изменений стали взятие уже в январе с.г. стратегически важного пункта Сальма, что обезопасило Латакию и города Шейх Мискин в провинции Дераа, удерживавшегося повстанцами с конца 2012 года.
Во-вторых, важным моментом развития ситуации в Сирии является рост значения курдского фактора и появление курдско-американского альянса на северо-востоке страны. США, наконец, поняли, что сирийские курды являются единственной боеспособной силой, противостоящей «Исламскому государству» (ИГ) на севере Сирии. С начала 2015 года американцы стали активно сотрудничать с Сирийскими демократическими силами, куда входят курдские вооруженные формирования Партии демократического союза (ПДС) Салиха Муслима, вооруженные формирования христиан-ассирийцев и ряд бывших отрядов Сирийской свободной армии (ССА). Эффективность боевых отрядов курдов доказана героической обороной Кобани (город полгода находился в осаде у боевиков ИГ). Позже курды продемонстрировали ряд военных побед, отогнав джихадистов от Хасеке и заняв дамбу «Тишрин» на Евфрате. Этт успех обеспечивает доступ в сторону Манбиджа и северных окраин Алеппо. Правда, альянс с курдами носит для Вашингтона ситуационный характер. Этот союз является «красной тряпкой» для правительства Эрдогана, ведь ПДС, действующий в северной Сирии фактически является ответвлением Рабочей партии Курдистана (РПК), ведущей боевые действия против турецкой армии. В то же время американцы никогда не пожертвуют своим стратегическим партнером по НАТО – Турцией ради поддержки курдского национального движения.
В-третьих, можно выделить нарастающую фрагментацию Сирии. В составе страны выделились регионы, не подчиняющиеся центральному правительству, такие как «Исламское государство» с центром в Ракке, «Исламский эмират Идлиб», другие образования. На ряде территорий, захваченных джихадистами, действуют шариатские суды и другие созданные полевыми командирами органы управления. Хуже того, фрагментация наблюдается и на территориях, формально контролируемых правительством Б.Асада. Обилие вооруженных милиций, часто строящихся по конфессиональному признаку, отрицательно сказывается на управляемости государства. Здесь необходимо провести различие между российской и иранской стратегиями в Сирии. Если иранцы пытались создать сирийский аналог «Хизбаллы», слабо подчиняющийся центральному правительству и контролирующий столичный регион, провинции Хама и Хомс и средиземноморское побережье, Россия помогает воссоздавать регулярную армию Сирии, являющуюся гарантом целостности государства. Относительная популярность Б.Асада у сирийцев объясняется тем, что на территориях, подконтрольных правительству, действуют школы и больницы оказывается минимальная помощь беженцам. Всего этого нет на территориях, контролируемых боевиками. Сирийская вооруженная оппозиция доказала свое умение разрушать государственные институты и службы, не создавая ничего взамен. Именно поэтому наблюдается отток населения из населенных пунктов, занятых боевиками на «земли Асада». Правительство Б.Асада в настоящее время контролирует менее половины территории страны. Несмотря на это, на его территории проживает 80% сирийцев (если не считать 6 миллионов беженцев, покинувших САР). В этих условиях Асаду, несмотря на крайне ухудшившуюся экономическую ситуацию, необходимо любой ценой сохранить государственные институты и систему минимальных социальных гарантий для населения. В противном случае, он потеряет легитимность и превратится в одного из полевых командиров, пусть даже и с несравнимо большими возможностями.
В-четвертых, необходимо выделить частичную международную легитимацию Б.Асада. Уже с конца 2013 года на Западе стали раздаваться голоса о необходимости его признания равным партнером на переговорах. Именно в это время стало понятно, что антиасадовское сопротивление в Сирии перехвачено радикальными джихадистами. Первыми сторонниками налаживания отношений с центральным правительством в Дамаске стали бывший американский посол в Ираке и Афганистане Залмай Халилзад и бывший директор британской МИ-6 Ричард Диарлав. Однако наибольший толчок к изменению отношения Евросоюза к правительству Б.Асада дало «новое переселение народов», т.е. волна беженцев с Ближнего Востока, хлынувшая в Европу летом 2015 года. На сегодняшний день такие страны Восточной Европы как Чехия, Венгрия и Польша являются настоящими «адвокатами Асада» в ЕС. Да и антиасадовская риторика со стороны Франции и Великобритании является довольно вялой и исполняемой скорее по инерции. Одновременно потихоньку происходит и восстановление отношений Сирии со странами ЛАГ. В Дамаске вновь открылись посольства Египта и Кувейта. О своем намерении восстановить дипломатические отношения с Сирией объявил Тунис.
В-пятых, существенно снизилось влияние Саудовской Аравии на сирийский конфликт. Произошло это по причине распыления сил королевства и начала в марте прошлого года бессмысленной во всех отношениях военной операции «Буря решимости» в Йемене. КСА, как ближайшему соседу Йемена должно было быть известно, что народ этой страны невозможно победить военным путем. Об этом говорят исторические примеры португальцев в 16 веке, турок в 17-20 веках, англичан в 20 веке и египетской армии Насера, сражавшейся на стороне республиканцев в 1962-1967 годах в этой стране. Все эти мощные военные образования потерпели фиаско в Йемене. Не является исключением и Саудовская Аравия. После взятия Адена в конце июля прошлого года Эр-Рияду не удалось продемонстрировать ни одного убедительного военного успеха. В ходе боевых действий уже погибло более 500 саудовских военнослужащих. Растут также финансовые и имиджевые издержки королевства. Нехватка финансовых средств вызвала сокращение саудовской помощи сирийским джихадистам. Фактически в Йемене мы имеем дело с классической политтехнологией, когда ослабление какой-либо державы осуществляется путем ее втягивания в долговременный и изнурительный военный конфликт. Примером здесь может послужить втягивание СССР в войну в Афганистане в 1979-1989 годах. Остается только догадываться, является ли йеменская ловушка изобретением главных геополитических конкурентов КСА в регионе – иранцев или происками иных международных кругов.
Шестым фактором существенных изменений в развитии сирийского конфликта можно назвать гибель в конце прошлого года одного из наиболее известных полевых командиров вооруженной оппозиции – Захрана Аллюша, создававшего массу проблем для сирийского правительства в столичном регионе. З.Аллюш в 2013-2014 годах входил в число пяти наиболее влиятельных полевых командиров вооруженной оппозиции. Среди них: Захран Аллюш, командир группировки «Джейш аль-ислам», Хасан Аббуд, лидер «Ахрар аш-Шам», Абделькадер Салех, лидер «Лива ат-таухид», Ахмед Иса аш-Шейх, лидер «Сукур аш-Шам», Башар аз-Зуэйби, лидер «Лива аль-Ярмук». Троих из них уже нет в живых. Абделькадер Салех был убит ракетой в Алеппо в ноябре 2013 года, после чего его группировка, являвшаяся вооруженным отрядом движения «Братья-мусульмане» и бывшая на тот момент наиболее влиятельной в Алеппо, стала быстро рассыпаться. Хасан Аббуд вместе с двадцатью другими полевыми командирами был убит в результате взрыва в начале сентября 2014 года, что привело к радикальной смене руководства в рамках «Ахрар аш-Шам». Ахмед Иса аш-Шейх в марте 2015 года отказался от самостоятельного лидерства и слил свою группировку с «Ахрар аш-Шам». Башар аз-Зуэйби перешел на политическую работу в рамках Южного Фронта в Сирии, отдав командование «Лива аль-Ярмук» Абу Кинану аш-Шарифу. Наконец, 23 декабря прошлого года в результате бомбардировки погиб Захран Аллюш. Это событие имеет большое значение для дальнейшего развития ситуации в Сирии. Во-первых, практика показывает, что вооруженные формирования боевиков в Сирии в отсутствии харизматических лидеров быстро рассыпаются или утрачивают свои позиции. В связи с этим можно прогнозировать ослабление позиций боевиков в Восточной Гуте и снятие угрозы Дамаску. Одновременно снижаются ставки КСА на переговорах по будущему Сирии. Ведь Захран Аллюш позиционировался Эр-Риядом как «умеренный» и «демократический» лидер.
Таким образом, для правительства Башара Асада открываются сравнительно благоприятные перспективы. Все будет зависеть от того насколько он сможет ими воспользоваться и насколько грамотно будет осуществляться процесс национального примирения в Сирии.