Провал Саудовской Аравии по созданию широкой антииранской коалиции как нигде проявился в попытках привлечь к противодействию Ирану давнего саудовского союзника – Пакистан. Тесное военно-политическое партнерство связывает эти государства еще со времен короля Фейсала (1962-1975 годы). Оба государства координировали свои усилия в ходе антисоветского джихада в Афганистане в 1980-е годы. Вооруженные силы этих стран в каком-то смысле являются взаимодополняемыми. Высокий уровень технической оснащенности в вооруженных силах КСА хорошо сочетался с высоким уровнем боевой подготовки в «обстрелянных» пакистанских частях. Эр-Рияд регулярно оказывал своему пакистанскому союзнику финансовую помощь, но поддержки в антииранской деятельности получить не смог.
Первоначально Пакистан не оправдал саудовские надежды в прошлом году, когда парламент страны в апреле 2015 года фактически заблокировал участие вооруженных сил в йеменской операции. После казни лидера саудовских шиитов шейха Нимр ан-Нимра 4 января с.г. Эр-Рияд вновь предпринял попытку подключить своего давнего партнера к антииранской коалиции. 6 января 2016 года Исламабад посетил министр иностранных дел КСА Адель аль-Джубейр, а 11 января визит в пакистанскую столицу нанес министр обороны Саудовской Аравии принц Мухаммед бен Сальман. Принц Мухаммед, рассматриваемый многими наблюдателями в качестве реального наследника престола, курирующий войну в Йемене и экономические проблемы королевства, провел в Исламабаде встречи с премьер-министром Навазом Шарифом, командующим пакистанской армией генералом Рахилем Шарифом и советником по иностранным делам Сартаджем Азизом. При этом ответ пакистанской стороны на присоединение к военной коалиции, возглавляемой КСА, был весьма уклончивым. С одной стороны, генерал Р.Шариф заверил королевство в том, что «любая угроза территориальной целостности Саудовской Аравии вызове немедленный ответ со стороны Пакистана». С другой стороны, пакистанская элита дала понять, что не собирается вступать в конфликт с Ираном. Сложность пакистанской позиции в этом вопросе передает местная газета Dawn. По мнению ее обозревателей, «Географические, геополитические и геоэкономические причины диктуют Пакистану не занимать сторону в ирано-саудовском соперничестве. Конечно, это легче сказать, чем сделать. Пакистан долгое время наслаждался хорошими отношениями с Саудовской Аравией, которая была его благодетелем. Это значит, что саудиты ждут воздаяния за свои «дары». В то же время вступать в конфронтацию с Ираном было бы также немудро. В последнее время появились спекуляции о том, что Пакистан может снизить свой уровень отношений с Тегераном. Это было бы в высшей степени нежелательно» (1).
Уклончивость пакистанской линии объясняется тем, что основной заботой Исламабада является сейчас вовсе не защита интересов Саудовской Аравии. Наибольшей внутриполитической проблемой этой страны является борьба с экстремистами на северо-западе странытвтзоне проживания пуштунских племен, а наибольшей внешнеполитической проблемой – обустройство Афганистана после вывода американских войск в соответствии с интересами Исламабада. Кроме того, Пакистан стремится к присоединению к китайскому экономическому проекту «Великого Шелкового пути». В счет его реализации Пекин анонсировал предоставление Исламабаду экономической помощи в размере 46 миллиардов долларов, а Тегерану – в размере 42 миллиардов. Так что ссориться с западным соседом Пакистану явно не с руки. Более того, Пакистан наряду с Францией и Турцией предложил свое посредничество в конфликте между Ираном и КСА. Такую же амбивалентность в партнерских отношениях с Саудовской Аравией проявил и Египет. Эта крупнейшая страна арабского мира, на которую саудовский истеблишмент возлагал большие надежды, занята борьбой с терроризмом на Синае. Значительные силы Египта отвлекает и Ливия, которую Каир стремится включить в свою сферу влияния. На защиту интересов Эр-Рияда у Египта уже не остается ни желания, ни ресурсов.
Однако наихудшим обстоятельством для Эр-Рияда является то, что США также не собираются целиком и полностью занимать саудовскую сторону в конфликте с Ираном. Исходя из этого, наилучшим вариантом для Эр-Рияда было бы провоцирование открытой войны с Ираном, при этом инициатива такого конфликта должна исходить от иранской стороны. В этом случае Эр-Рияд получает гарантии как американского военного вмешательства (как потерпевшая сторона и стратегический партнер США) и сочувствие арабской суннитской «улицы». С особой яркостью это продемонстрировала демонстративная казнь шейха Нимра ан-Нимра. Известно, что вместе с лидером саудовских шиитов были казнены еще 47 человек из радикальных салафитских организаций, причастным к терактам 1996-1997 годов в КСА. В интервью ливанскому журналисту Жану Азизу брат шейха Н.ан-Нимра отметил, что поначалу его семья думала, что саудовские судебные органы вынесли шейху судебный приговор для того, чтобы не раздражать ваххабитов. Однако затем он понял, что казнь радикальных экстремистов была только предлогом. Многие из этих людей провели в саудовских тюрьмах 15 и более лет и не представляли никакой опасности (2). Казнь шиитского харизматического лидера была устроена для того, чтобы спровоцировать Тегеран. Конечно, последовавший за тем погром саудовского посольства в ИРИ является вопиющим нарушением как норм международного права, так и морально-этических правил, но разрыв дипотношений, произведенный по инициативе Эр-Рияда также является крайней мерой, равносильной объявлению войны.
При этом руководства обеих стран продолжают обмениваться миролюбивыми заявлениями. 17 октября 2015 года министр иностранных дел Ирана Мохаммад Джавад Зариф заявил на встрече с германским коллегой Франком-Вальтером Штайнмайером о том, что «Иран не ищет путей для уничтожения Саудовской Аравии, но и Саудовская Аравия не должна искать способы для вытеснения Ирана из региона» (3). Рискнем предположить, что данное заявление Зарифа является не только дипломатической риторикой. Иран действительно не хочет вступать в лобовое столкновение с КСА. Это объясняется рядом причин. Во-первых, Тегеран только начал выходить из международной изоляции. Большая часть иранской элиты настроена на экономическое развитие, на привлечение инвестиций и технологий, а масштабный вооруженный конфликт способен отбросить страну на несколько лет назад и существенно ухудшить ее имидж. Во-вторых, во главе страны стоят люди, принимавшие участие в войне с Ираком, и помнящие, какой дорогой ценой она далась иранскому народу. Верховный лидер ИРИ Али Хаменеи в годы войны занимал пост президента, аятолла Али Хашеми Рафсанджани – должность председателя Совета обороны, нынешний президент Хасан Роухани верстал планы развития военной экономики в меджлисе, спикер парламента Али Лариджани и бывший президент Махмуд Ахмадинеджад служили офицерами КСИР на передовой. Все они знают цену масштабной войны и не хотят ее повторения. В-третьих, прямое участие Ирана в войне против КСА сильно подорвет имидж Тегерана в глазах арабских суннитов. Напомним, что уже сейчас этот имидж оставляет желать лучшего.
В то же время и принц Мухаммед бен Сальман в январском 2016 года интервью журналу Economist подчеркнул, что его страна не ищет войны с Ираном. Отвечая на вопрос, возможна ли прямая война КСА с Ираном, принц отметил: «Мы исключаем подобную возможность. Тот, кто толкает к такой войне, находится не в своем уме» (4). Исходя из этих установок, можно заключить, что холодная война между двумя крупнейшими региональными державами Ближнего Востока, война руками союзников (proxy war) будет продолжаться еще очень долго, истощая не столько обе эти страны, сколько соседние государства (Ирак, Сирия, Ливан, Йемен) и мешая достижению мира и стабильности в регионе.
- M.K. Bhadrakumar. Pakistan walks a fine line in Saudi-Iran spat.// http://atimes.com/2016/01/pakistan-walks-fine-line-on-saudi-iran-spat/
- Jean Aziz. Brother of executed Saudi cleric says Nimr is the martyr against injustice.// http://www.al-monitor.com/pulse/originals/2016/01/saudi-arabia-iran-nimr-execution-brother-interview.html#ixzz3wuhMlOII
- L’Iran ne cherche pas a eliminer l’Arabie Saoudite./Orient Le Jour, 17.10.2015.
- Interview with Muhammad bin Salman./Economist, 06.01.2016// http://www.economist.com/saudi_interview