Вновь назначенный посол Турции в Аддис-Абебе Фатих Юлисой заявил, что Эфиопия остается для Турции одним из главных экономических партнеров на африканском континенте и самым главным объектом для прямых инвестиций. Из 6 млрд долларов, которые турецкие бизнесмены и государство инвестировали в Африку, на долю Эфиопии приходится 2.5 млрд. Эфиопия занимает четвертое место среди других африканских торговых партнеров Турции. В этой связи он отметил, что торговый оборот между двумя странами демонстрирует убедительную положительную статистику год от года. В прошлом году страны, в процессе прямых переговоров турецкого президента Р.Т.Эрдогана и премьер-министра Эфиопии Х.Десаленя, подписали договор о двустороннем сотрудничестве в области торговли, который предполагает увеличение ежегодного торгового оборота до 1.5 млрд долларов США. Тогда же был подписан договор о сотрудничестве в области технологий и науки. С прошлого года открыто и прямое авиационное сообщение между Анкарой и Аддис-Абебой, осуществляемое  национальными авиакомпаниями двух стран. Такой интерес Анкары к Эфиопии, в общем-то, не случаен. Первоначальным толчком к активизации экономических отношений послужил кризис в Сирии, экономическое эмбарго Анкары в отношении торговых и экономических связей с этой страной и, соответственно, прекращение работы сирийских текстильных фабрик, прежде всего, в Алеппо, которые давали примерно 70% всей продукции турецкой легкой промышленности. Надо отдать должное туркам — они смогли довольно в сжатые сроки перебросить бОльшую долю «сирийских мощностей» в Эфиопию. Причем при этом активно задействовались местные боевые группы оппозиционеров, которые обеспечивали демонтаж и вывоз оборудования. Немаловажным было и стремление эфиопских властей снять в ускоренном порядке обычные в таких случаях бюрократические препоны. При этом стороны решали несколько  своих внутренних локальных задач. Турецкое руководство успокаивало свой текстильный бизнес и создавало очень надежный плацдарм для своей дальнейшей экспансии не только в Эфиопию, но и далее по всему африканскому континенту. Аддис-Абеба оживляла свой экономический рынок — турецкие инвестиции в производство уже дали стране 33 тысячи дополнительных рабочих мест. И создавала надежный и набирающий с каждым годом противовес монопольному положению эфиопско-саудовского миллиардера М.аль-Амуди, который считался основным проводником саудовского влияния в Эфиопии и открыто спонсировал ваххабитские кружки и объединения в стране, которые росли, как грибы после дождя, и с учетом факта прироста мусульманского населения (сейчас, по некоторым оценкам, порядка половины всего населения Эфиопии) эта тенденция стала серьезно заботить эфиопские власти. Особенно с учетом распространения влияния этих фондов и имамов на народность оромо, которая и так традиционно вынашивает сепаратистские настроения. Последовала изящная и лежащая на поверхности комбинация эфиопских спецслужб по созданию в стране «альтернативного» от ваххабитского тренда в лице учения мусульманской ливанской секты Ахбаш. Последняя, кстати, наряду с Ираном и «Братьями-мусульманами» признана в Эр-Рияде одной из главных угроз национальной безопасности КСА. Это спровоцировало членов ваххабитских кружков на беспорядки, и после их подавления началась тотальная депортация «пришлых из КСА» имамов и закрытие саудовских фондов и организаций. Как следствие, М.аль-Амуди фактически заморозил все основные инфраструктурные проекты в Эфиопии, в том числе и сфере строительного бизнеса. На его место эфиопское руководство пригласило турок. И они охотно откликнулись. Сейчас инвестиции турецкого бизнеса в этот сектор эфиопской экономики растут ударными темпами, и лишь немного уступают инвестиционным программам в текстильном бизнесе. Турецкие компании также участвуют в проекте строительства железной дороги Аваш-Волдия (300 млн долларов), в строительстве нескольких объектов пищевой промышленности.

Одновременно турецкие компании начали вхождение и в энергетический сектор Эфиопии. Пока это строительство и реконструкция ЛЭП и трансформаторных станций. Но совершенно очевидно, и это никто не скрывает, что в планах Анкары серьезно поучаствовать в проекте строительства Большой плотины на Голубом Ниле. Турки готовы вложить в этот проект 1.5 млрд долларов США. И в данном случае надо четко отделять безусловный экономический интерес от политических игр. Политика Р.Т.Эрдогана, которая позиционировалась в начале, как «нет проблем с соседями», привела в результате «дальновидных действий» к ровно противоположному результату. Турецкая экономика заметно проседает, доходы бюджета, соответственно, также. Единственной возможностью снизить назревающий социальный протест является только одно — открытие новых рынков. Скажем сразу, что африканский рынок — это далеко не подарок с учетом местного менталитета, обязательности и крайнего дефицита наличных средств для оплаты заключенных контрактов. Но в данном случае у Р.Т.Эрдогана мало поля для маневра. Но в случае с Большой плотиной первоначальные кредиты турецкого бизнеса в принципе оправданы, так как это сооружение однозначно является «кустовым», которое даст толчок для промышленного и иного роста. То есть инвестиции не быстро, но окупятся. Но есть еще и политический подтекст. Проект «Большой плотины» является «камнем преткновения» между Эфиопией и Египтом. Каир, в общем-то, справедливо опасается в случае реализации проекта серьезного ущерба для своей ирригационной системы и последующего усугубления рисков продовольственного кризиса. Анкара же, совместно с Дохой, на сегодняшний день являются основными спонсорами и вдохновителями террористической активности на Синае. И Турция, и Катар  считают себя «лично оскорбленными» египетскими военными, которые свергли правительство «Братьев-мусульман». И если для ваххабитского Катара это в большей степени инструмент распространения своего влияния, то для турецкого руководства — это уже идеология и поражение своих «братьев». Всячески стимулируя строительство «Большой плотины», Анкара в принципе продолжает большую подрывную войну против Каира, и этот момент активизации Турции в Эфиопии также, на наш взгляд, необходимо учитывать.