Министр нефти Ирана Бижан Зангане заявил, что экспорт иранской нефти и газового конденсата в разные страны превысил 2 млн баррелей в сутки (б/с). При этом цены на нефть в начале апреля колеблются на достаточно низком уровне от 38 до 40 доллара за баррель (марка Brent) и 36 — 38 долларов за марку WTI. 17 апреля в Катаре должно состояться встреча стран-экспортеров нефти с целью заморозки ее добычи для повышения нефтяных цен.
Приведенные выше события, безусловно, взаимосвязаны: Иран высокими темпами наращивает производство и экспорт нефти, нефть на мировом рынке дешевеет, страны-экспортеры, обеспокоенные всем этим, пытаются договориться о заморозке добычи. Рассмотрим эти пункты по порядку.
Как известно, Иран в течение нескольких лет был под жестким давлением финансово-экономических санкций, которые установили запрет или ограничение на закупки у ИРИ углеводородов, на поставки высоких технологий и предоставление Тегерану так необходимых ему инвестиций. Это самым негативным образом сказалось на экономике, в том числе и на нефтяной отрасли – основном источнике валютных поступлений в казну — и связанными с нею сферами.
Добыча и экспорт иранской нефти падали быстрыми темпами. Так, до санкций 2012 года страна добывала нефти порядка 4 — 4,3 млн б/с, при экспорте 2 – 2,5 млн б/с. Санкции снизили производство до 2 – 2.5 млн б/с, а экспорт до 1,1 млн. В некоторые месяцы 2013 года экспорт составлял всего лишь 700 тыс. б/с. После начала процесса отмены санкций, с 16 января этого года, Тегеран бросился нагонять упущенное. И это принесло свои плоды.
Сегодня в ИРИ нефти добывают уже 3,2 млн б/с, из которых, как сказал Зангане, за рубеж продается на порядка 2 млн б/с. (то есть, почти достигнут досанкционный уровень). Темпы роста экспорта углеводородов просто поражают: с 1 марта 2016 года, только за один месяц этот показатель возрос на 250 тыс. б/с. Для сравнения: ОПЕК за этот же период увеличила производство нефти только на 64 тыс. б/с.
Планы у Ирана серьезные. Так, министр нефти заявил, что к концу иранского 1395 года (20 марта 2017) ИРИ намеревается нарастить добычу нефти до 4 млн б/с, а экспортные поставки до 2,25 млн б/с.
Ради справедливости, надо отметить, что нынешнее взрывообразное увеличение иранского нефтяного экспорта связано, в первую очередь, с распродажей в основном накопленных за годы санкций запасов. Запасы имеют тенденцию к истощению. Полагаться только на имеющуюся в наличии нефть Тегеран не может. Сейчас главная задача – высокими темпами повышать добычу. Недаром министр нефти Зангане подчеркнул, что основным направлением отрасли будет введение инновационных технологий, которые помогут повысить производительность и отдачу нефтяных месторождений.
Здесь в качестве некого отступления следует заметить, что состояние нефтедобывающей промышленности ИРИ оставляет желать лучшего. Ей требуется срочная модернизация. Для этого нужны иностранные инвестиции и новейшие технологии. В августе 2015 года глава подразделения стратегического планирования иранского Министерства нефти Саид Кавампур отмечал, что потребности нефтяной отрасли Ирана в инвестициях составляют от 100 млрд до 500 млрд долларов в ближайшие 5 лет. Он сказал, что нефтяная отрасль испытывает трудности в обеспечении финансирования своих проектов. Даже теперь, когда санкции с ИРИ снимаются.
Дело в том, что действующее иранское законодательство в отношении деятельности иностранных компаний в нефтяной отрасли чрезвычайно жесткое, и оно не способствует привлечению иностранцев и их капиталов.
Президент Хасан Роухани и его правительство начали процесс реформирования юридической основы нефтяного сектора экономики. Был предложен вариант нефтяного контракта Ирана — Iran Petroleum Contract, IPC, который предоставляет возможность международным компаниям получить права на определенную долю иранских нефтяных или газовых месторождений на 20-25 лет (как своеобразный иранский вариант Соглашения о разделе продукции, СРП). Как отмечают аналитики, некоторые из основных принципов этой модели будут обсуждены на конференции, которая пройдет 27-28 ноября 2016 года в Тегеране.
Однако уже сейчас заместитель министра нефти ИРИ Рукн ад-Дин Джавади заявил, что Иран рассчитывает к марту 2017 года привлечь от 10 до 15 миллиардов долларов в рамках «новой модели иранских нефтяных контрактов». Это, конечно, не так много, но, возможно, эти первые миллиарды положат начало более крупным инвестициям.
В борьбе за рынок углеводородов перед Тегераном стоит задача не только увеличения добычи и экспорта, но и удержание своих традиционных клиентов, восстановление связей, разорванных после введения санкционного режима, а также завоевание новых клиентов. В этих целях Иран, по словам аналитиков, экспортирует почти 1,75 млн б/с (из двух!) по заниженным ценам. Некоторые поставки идут по 17–25 долларов. В среднем же иранская нефть на десять процентов дешевле цены рынка. Впрочем, Иран можно понять. Его позиция вполне логична: стремительное возрождение после санкций.
Однако иранская политика в сфере углеводородов объективно снижает мировые цены на нефть. Действительно, именно Иран стал одним из главных факторов, который определяет движение валюты и нефтяного рынка. Всё же дело не только в Иране.
Из-за эгоистичной нефтяной политики нефтедобывающих стран, стремившихся к победах на сырьевых рынках, проиграли все. Перепроизводство нефти в 2014 году, когда предложение значительно превосходило спрос, — по разным источникам, от 1,5 до 2 млн б/с, — привело к созданию значительных запасов нефти, которые ныне находятся на рекордном уровне. Так, только в Соединенных Штатах коммерческие запасы составляют 518 миллионов баррелей (столько получится почти за два месяца непрерывной добычи в РФ). А ведь в США еще есть и стратегические запасы.
В 34 странах Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), куда входят все страны Евросоюза плюс несколько наиболее развитых мировых держав, нефтяные запасы составляют более 37 млн баррелей. К примеру, в порту Роттердама скопилось порядка четырех десятков танкеров из-за того, что нефтетрейдеры не смогли найти покупателей на все «черное золото». В целом уровень мировых запасов нефти приближается к пределу возможностей существующих нефтехранилищ в мире. Это предполагает новые поступления нефти на мировые рынки, что, несомненно, повлияет на ее цены в сторону уменьшения.
Американская сланцевая нефть также не прекратила своего движения на мировой рынок. Несмотря на некоторое сокращение общей добычи (традиционная и сланцевая) нефти с 9,6 млн б/с в 2014 году до 9,1 – в феврале, США за счет снижения себестоимости сланцевой нефти готовы повысить ее добычу, если мировые цены превысят 40 долл. за баррель.
Все эти факторы свидетельствуют о сохранении тенденции на низкие цены на нефть в ближайшие месяцы. В этой связи для поддержки мировых цен на нефть Россия, Саудовская Аравия, Катар и Венесуэла на встрече в Дохе 16 февраля договорились о такой мере, как сохранение добычи в среднем в 2016 году на уровне января, но только если другие производители присоединятся к инициативе. Среди стран, выразивших такую готовность, — Эквадор, Алжир, Нигерия, Оман, Кувейт, ОАЭ.
Однако Иран занял с самого начала особую позицию. Представитель ИРИ заявил, что страна не собирается ограничивать уровень добычи нефти, даже если это осложнит попытку России и Саудовской Аравии стабилизировать мировой рынок. Иранский министр нефти Бижан Намдар Зангане потребовал, чтобы прочие нефтеэкспортёры «оставили нас в покое» до тех пор, «пока мы не достигли уровня добычи в 4 млн баррелей в сутки (б/с)». Хотя министр Зангане не исключил, что Иран примет участие во встрече стран-экспортеров нефти, которая должна состояться 17 апреля в Дохе с повесткой дня о достижении консенсуса по «заморозке» уровня добычи нефти. Но позиция Тегерана от этого не изменится. «Будет время, я обязательно приму участие во встрече по нефти», — заметил иранский министр.
В свою очередь, Саудовская Аравия отказалась от своего решения в обязательном порядке заморозить добычу нефти. 1 апреля заместитель наследного принца, министр обороны Саудовской Аравии Мухаммед бен Сальман заявил, что королевство готово остановить рост добычи нефти, но только если Иран и другие страны-производители сделают то же самое. «Если все страны согласятся ограничить рост добычи, то и мы готовы, – сказал саудовский принц. – Но если кто-то решит нарастить добычу, то тогда мы не будем терять ни единой возможности, которая нам предоставится». (Мухаммед бен Сальман занимает третью строчку в иерархии саудовской власти. В апреле 2015 года король Сальман назначил своего племянника принца Мухаммеда бен Наефа наследным принцем, а своего сына принца Мухаммеда бен Сальмана заместителем наследного принца).
Всё это, конечно, осложнит предстоящие в Дохе переговоры. Вряд ли удастся на нынешнем этапе уговорить все страны – экспортеры нефти прийти к согласованному решению по заморозке нефтедобычи на январском уровне.
Поэтому, перспективы «всеобщего ограничения нефтепроизводства» малореальны. К тому же у аналитиков нет особого оптимизма по поводу эффективности этого шага, если бы даже он был сделан. Они считают, что это решение запоздалое. Если объемы добычи зафиксируют, это еще не будет означать, что все сразу начнут скупать нефть по любой, даже высокой цене, только бы успеть купить. Уровень спроса в течение долгого времени останется почти на прежнем уровне. Как полагают специалисты, сейчас можно говорить не о лекарстве для оздоровления больного нефтяного рынка, а лишь о поддерживающей терапии – только бы не стало еще хуже с нефтяными ценами.