На этой неделе в Иране произошло несколько столкновений между подразделениями КСИР и представителями курдских и исламистских группировок. Сначала 15 июня с.г. в традиционном районе проживания курдов в г.Шно на северо-западе Ирана произошли боестолкновения КСИР со сторонниками Партии свободной жизни Курдистана (ПСЖК), организации, которая считается иранским филиалом Рабочей партии Курдистана (РПК). До этого аналогичная стычка произошла 13 июня с.г. в еще одном курдском городе Сардашт. В этот же день подразделения КСИР вступили в жесткое боестолкновение с отрядом исламистской группировки «Джейш аль-Адль» в провинции Систан-Белуджистан. 14 июня с.г. сепаратистское движение Арабское движение за освобождение Ахваза (АДОА) подорвало трубопровод из богатой залежами углеводородов провинции Хузестан в Тегеран. Сразу отметим, что все эти три проявления необходимо отделять друг от друга. Столкновения с курдами периодически случаются время от времени. Два месяца назад КСИР также вступил в открытые боестокновения с отрядами ПСЖК, которые вернулись на тот период времени из Ирака и пытались создать некое подобие автономных органов управления на северо-западе Ирана. Отношения Тегерана и курдов никогда не отличались большим радушием. Они характерны периодическими этапами замирения, которые сменяют локальные стычки. В свое время Иран проводил скоордированную с Турцией совместную работу по нейтрализации структур РПК на приграничных территориях, но примерно два года назад Р.Т.Эрдоган распорядился это сотрудничество свернуть, а все полномочия по борьбе с курдским сепаратизмом были переданы в ведение турецкой спецслужбы  МИТ. При этом все наработанные контакты остались у сотрудников национальной жандармерии. Тегеран в этой ситуации стал выстраивать свою собственную линию поведения по отношению к курдам. Генеральным замыслом при этом предусматривалось предоставление права отрядам ПСЖС пересекать границу с Ираком для того, чтобы в составе курдских пешмерга участвовать в боях с отрядами «Исламского государства» (ИГ, запрещено в России). Что, собственно, и происходило: отряды иранских курдов выполняли охранные функции, с востока прикрывая Багдад от возможной атаки сторонников ИГ. Проблемы начинаются тогда, когда отряды курдов возвращаются домой на переформирование и отдых, и начинают слишком активно воплощать в жизнь идеи Великого Курдистана. Совершенно очевидно, что рано или поздно этот конфликт приобретет более явные формы. Но в данном случае мы имеем дело со старой иранской проблемой в связи с желанием местных курдов приобрести автономию. Этот процесс просто стал более заметным в силу происходящих в Сирии и Ираке событий. При этом мнение некоторых американских экспертов о том, что Турция может использовать курдов для расшатывания ситуации в Иране, мы бы всерьез рассматривать не стали. По двум причинам: у Анкары нет рычагов управления отрядами ПСЖС, и Иран сейчас рассматривается Турцией как один из стратегических поставщиков газа.

С белуджами вопрос другой. Группировка «Джейш аль-Адль», которая вышла из другой исламистской группы «Джундалла» в данном случае надо рассматривать не только как некое проявление сепаратизма, сколько как инструмент по дестабилизации обстановки Управления общей разведки (УОР) КСА. Эр-Рияд активно использует эту группу для проведения подрывных акций внутри Ирана в основном против целей КСИР. Отметим, что после захвата иранцами лидера группировки А.Реги в 2010 году, ее активность временно затихла. Эксперты связывают это с необходимостью перегруппировки и накопления сил белуджскими сепаратистами. Мы же скажем проще — белуджи искали очередного спонсора и нашли его в лице спецслужб КСА, которые решили таким образом начать активную фазу по дестабилизации ситуации на востоке Ирана. Это, по саудовской  оценке, должно было оттянуть силы КСИР от сирийского направления. Излишне говорить, что вся эта ситуация без участия пакистанских военных вряд ли бы состоялась. И в этой связи важно отметить, что позиция Пакистана по этому вопросу с той поры изменилась практически кардинально. В частности, Исламабад пересмотрел свой формат поддержки группировки и фактически разгромил ее инфраструктуру на своей территории. Одновременно с подачи пакистанцев ликвидированный недавно лидер афганских талибов мулла Мансур несколько раз приезжал в Тегеран, где координировал свои действия по нейтрализации активности «Джейш аль-Адль» с КСИР. Причины такой трансформации позиции Исламабад надо искать в нескольких моментах, начиная от его озабоченности активизации сепаратизма белуджей и до выстраивания новых стратегических отношений с Ираном. Нынешний эпизод мы бы не стали рассматривать, как какой-то отход пакистанцев от этой линии. Скорее всего, речь идет о «зачистке» КСИР ранее созданных опорных баз белуджей на иранской территории.

С сепаратистами Хузестана другая история. В этой провинции сосредоточено 80-90% запасов углеводородов Ирана, и понятно, что ей отводится ключевая роль в наращивании экспорта иранской нефти  после снятия санкций. В общем-то, арабское меньшинство (ахвази), которое здесь проживает, не отличалось какой-либо повышенной боевой активностью. Весной прошлого года среди них произошли массовые волнения, детонатором чего стала самосожжение торговца фруктами, у которого полиция конфисковала товар. Такая форма протеста вообще является «модной» в этом регионе. Второй «жасминовой революции» как в Тунисе тогда не получилось, но в данном случае было принципиальным направление соответствующего посыла со стороны сепаратистов в Саудовскую Аравию и другие монархии Персидского залива. Тема провозглашения Ахваза «окуппированными арабскими территориями» периодически возникает в кулуарах заседаний ССАПГЗ, но какой-то отдельной резолюции по этому вопросу пока не принималось. В последний раз о необходимости такого шага настаивали Бахрейн и Кувейт, что они делали явно с подачи КСА. Резолюция не прошла, прежде всего, потому, что в столицах аравийских монархий понимают всю уязвимость такой политики, которая может привести к всплеску сепаратизма уже у них дома, в шиитских провинциях. Но финансирование этого сегмента сопротивления Тегерану и нацеливание его на дальнейшие протесты, несомненно, будут предприниматься Эр-Риядом и далее. А, возможно, и станут приоритетной целью: посеять смуту в основной нефтеносной провинции Ирана и тем самым блокировать доходы от экспорта — это задача-максимум для Саудовской аравии. Особенно с учетом изменения позиции Исламабада в отношении поддержки «Джейш аль-Адль».