Ликвидация 8 июля с.г. силами безопасности Индии 22-летнего лидера сепаратистской исламистской группировки «Хизб аль-Муджахиддин», которая действует в штате Джамму и Кашмир с 1989 года, Бурана Вани вызвало новую вспышку напряженности в этом очень неспокойном регионе. В частности, до сих пор не стихают протесты в столице штата городе Сринагаре, активизировалась террористическая активность боевиков-исламистов практически во всех крупных городах Джамму и Кашмира. Индийские власти в ответ закрыли четыре основных кашмирских газеты, отключили мобильную связь, интернет и ввели комендантский час. Мера в условиях мятежного штата вынужденная, так как социальные сети вновь демонстрируют на примере массовых волнений обоснованность тезиса об интернете как «о главном организаторе и пропагандисте». Вовлеченность населения Джамму и Кашмира в социальные сети возросло с 25 процентов в 2010 году до 75 процентов в 2015. Таким образом, социальные сети, как и в период «арабской весны», на сегодняшний день продолжают оставаться главным инструментом по организации массовых волнений и протестов. В результате столкновений демонстрантов с полицией уже на сегодняшний день погибло более пятидесяти человек, более трех тысяч получили ранения. Эксперты в этой связи указывают, что гибель лидера сепаратистов явилось лишь катализатором продолжающихся с 2013 года латентных и спорадических протестов населения в связи с казнью одного из главарей кашмирских исламистов Афзала Гуру, которого обвиняли в организации нападения на индийский парламент в 2001 году. Среди населения штата в этой связи существует устойчивое мнение, что суд в отношении него был несправедливым. Но в реальности те же эксперты говорят о более глубинных корнях протеста, которые включают в себя полное игнорирование центральными властями экономических проблем региона. В качестве примера они указывают на более высокий, нежели чем в других штатах уровень безработицы в 5.3 процента, а также массовую безработицу среди молодежи штата. На это факт особенно напирает муфтий Джамму и Кашмира, который считает его главной причиной массового недовольства. Рискнем в этой связи предположить, что речь в данном случае идет не о об экономических факторах. Уровень безработицы мало чем по параметрам отличается от показателей в той же Южной Европе. Существует конечно фактор «основных рек»: на территории штата Джамму и Кашмир находятся истоки основных рек, которые питают водой Пакистан, Инд, Джелум и Чена. Но опять же эта тема является предметом обсуждения и нахождения компромисса в случае желания договориться. Также спорным выглядит тезис некоторых политологов о том, что проблема сепаратизма в штате является для Нью-Дели неким оселком, который определяет настроения и в других регионах Индии, где существует сепаратизм. Логика в том, что предоставление широкой автономии этому штату вызовет парад «суверенитетов» конечно имеет право на жизнь, но только в теории. Главным в разжигании сепаратизма именно в Джамму и Кашмире является интетес Пакистана ко всем этим вопросам в отличие от других проблемных в этом контексте индийских регионов, и, как бы кто не хотел заретушировать проблему межконфессиональной розни — разности религий. В основе протестов конечно лежит глубокое недовольство местной мусульманской элиты своим «подчиненным положением» центральным властям и теория основателя Пакистана М.аль-Джинны о том, что «индуисты и мусульмане — есть две различные расы». Ну и конечно столкновением двух региональных противников в лице Нью-Дели и Исламабада, которые активно националистический тезис эксплуатируют каждый в своих интересах. Кашмирское население в массе своей центральные власти не поддерживает. Об этом убедительно свидетельствует факт дислокации в Джамму и Кашмире 90 тыс. индийских военных и членов иррегулярных формирований. При этом кашмирский фактор становится одним из главных инструментов получения политиками электоральной поддержки как в Индии, так и в Пакистане. Этот факт будет постоянно поддерживать «в тонусе» пакистанских и индийских политиков, которые просто вынуждены будут эксплуатировать националистический тезис в своих предвыборных кампаниях, что особенно актуально накануне выборов в обеих странах. Отсюда и инициативы премьер-министра Н.Моди о аннулировании 370 статьи конституции страны, которая предусматривает предоставление штату широкой автономии; и проекты правящей в Индии партии по организации военных поселений из индийских солдат и членов их семей, дабы сократить демографическое конфессиональное отставание от мусульман. Со своей стороны пакистанский премьер-министр Наваз Шариф вынужден был отойти на этом фоне от своей политики «молчания» по вопросу Кашмира и «отметиться» по поводу гибели Б.Вани, публично назвав его «мучеником». Такая политика премьера абсолютно укладывается в логику внутрипакистанской политической борьбы, поскольку уже принесла его партии 76 процентов голосов на проводившихся в пакистанской части Кашмира в июле с.г. муниципальных выборах. Обостряет ситуацию и нарастающее противостояние между Нью-Дели и Исламабадом на афганском направлении. Жесткий американо-афганский тандем против монополии Пакистана на право определять главного переговорщика по вопросу внутриафганского урегулирования от движения «Талибан» безусловно опирается в своих действиях и на Индию. Сближение Кабула и Нью-Дели, которое всегда было «головной болью» для всех режимов в Пакистане, особенно усилилось в последнее время, а это просто вынуждает Исламабад предпринимать ответные шаги. В том числе и на направлении главной «болевой точки» для Индии в лице кашмирской проблемы. Пока это касается, по большей части, стимулирования массовых протестов населения и поддержания критической молчаливой массы недовольства. Но в запасе у Исламабада остается и испытанный козырь в лице исламистских террористических групп, типа тех же «Хизб аль-Муджахеддин» и «Лашкар-е Тойба». Все это делает надежды на какой-то компромисс по этому вопросу между Нью-Дели и Исламабадом практически нереальным в настоящее время.