Особенности военно-гражданских отношений в Египте после революционных событий

Одной из серьезных проблем египетской политической системы является разбалансированность военно-гражданских отношений в стране. Начиная с  антимонархического переворота в 1952 г. и утверждения у власти Г.А.Насера, военные доминировали в египетской политике. Исключением можно считать кратковременный период в течение  лета 2012 года. Тогда после январской революции 2011 года гражданским политикам  удалось заполучить бразды правления в свои руки. Однако они так и не смогли покончить с доминированием военных, которые достаточно быстро вернули страну на прежний путь развития и пресекли робкие попытки создания политических условий для организации перехода Египта к демократической  ( в местной трактовке) системе управления.

После свержения президента Х.Мубарака в 2011 году гражданские политики, в том числе и «Братья-мусульмане», продемонстрировали удивительную политическую близорукость в отношении оценки истинных намерений военных и не смогли использовать сложившуюся ситуация для того, чтобы перехватить у армии инициативу в управлении страной.  На самом деле кратковременный уход военных из политики и экономики носил скорее показательный характер. Отход военных от прямого вмешательства в политику мог стать устойчивым явлением только в условиях  долговременного правления гражданских политиков, для создания необходимых условий, в которых смогли бы укрепиться демократические тенденций в Египте.

Как известно, современное египетское государство (как и большинство других арабских стран) является нацией-государством. В его основе  заложен принцип национальной идентичности. Созданное Мухаммедом Али в XIX веке государство, основу которого составляли военные и бюрократия, положило начало египетскому национализму, хранителями основ которого, как это не парадоксально выглядело, были именно военные. С одной стороны военные ( и не без оснований) позиционировались в массовом сознании как гордость египетской нации и государства и  без колебаний брали на себя ответственность по его процветание и защиту. С другой стороны, они весьма недоверчиво относились к гражданским политикам и их способности понимать и разбираться в управлении этим государством. В 50-ые годы  XX военные монополизировали политическую сферу, а  псевдосоциалистическая политика Насера расширила пределы их ответственности, которые уже стали охватывать чисто гражданские сферы политики и управления. А в идеологическом плане военные стали ассоциироваться с  такими понятиями как, например,  социальная справедливость.

В период правления А.Садата в результате снижения угрозы войны с Израилем после подписания Кемп-Дэвидских соглашений и проведения частичной политики экономической либерализации, в военно-гражданских отношениях произошли определенные трансформации. Сокращение расходов на армию заставило военных активизировать свою экономическую деятельность в конвенционных военных сферах и гражданском секторе экономики за счет создания прибыльных предприятий в различных секторах производства и услуг. Данная  деятельность военных поощрялась государством, которое рассматривало ее как возможность компенсировать вынужденное сокращение военного бюджета, привлечение  внебюджетных средств на закупку вооружений и минимизировать негативные последствия для младшего и среднего офицерского состава в результате политики экономической либерализации.

Инициированные Х. Мубараком в 90-ые годы XX века неолиберальные реформы существенно ограничили всесильность египетской бюрократии. Структурные изменения в экономике и реформы в законодательной сфере  привели к фрагментации политической системы, где каждый институт государства стал рассматривать себя как самостоятельную единицу.

Кроме этого эти реформы привели к появлению нового типа  элит, представители которых стала искать связи и контакты с военными и  чиновниками. Многие видные бизнесмены стали все больше проявлять инициативы и заинтересованности в  установлении контактов с специальными службами. в том числе МВД, которые в рамках военной корпорации постепенно заняли лидирующие позиции в определении внутренней политики государства.

Военные защищали свои интересы через механизмы экономической независимости, которую давали им доходы от предпринимательской деятельности, определенного контроля над местными властями и надзорными органами, а также через ветеранские организации, чьи представители в обязательном порядке были представлены в администрации президента и ряде ключевых министерств. Отставные офицеры, как правило, занимали командные должности в частных предприятиях и приватизированных государственных организациях, которые начали создаваться в этот период.

Несмотря на то, что в  90-е г.г. XX в. военные действовали как самостоятельная сила, которая больше напоминала корпорацию закрытого типа, они, тем не менее, не думали отказываться от своей прежней роли  хранителей интересов государства. В этой связи военные разработали два  сценария своего поведенческого стереотипа в обществе и государстве и модели управления, исходя из нескольких сценариев возможного развития ситуации в стране.

Это, во-первых «стабилизационная модель», в основе которой лежали их собственные институализированные интересы и возможные средства их защиты. Во-вторых, «кризисная модель», в условиях которой  стабильность отступала на задний план, а защита  государства становилась приоритетной задачей.

Свое массированное присутствие на политической арене военные использовали для защиты различных интересов.  К числу наиболее важных институциональных интересов военных можно было отнести сохранение в своих руках контроля над определением размера военного бюджета и выделяемых на него средств из государственной казны,  количеством и видами закупаемой военной техники и вооружений, рядом экономических  ресурсов.  Эти интересы были подорваны во времена правления Х.Мубарака, когда расходы на армию сократились с 19, 5% ВВП в  1980 до 2,2 % в 2010 году, многие военнослужащие были демобилизованы, а зависимость от американской военной помощи существенно выросла.

Как правило, военные защищали свои интересы двумя путями. Во-первых, они использовали свое место и роль в Египте и функциональную предназначенность (закрепленные в конституции) для устранения угрозы войны и защиты государства. Данное обстоятельство позволяло им эффективно влиять на определение армейского бюджета, а при необходимости легко блокировать сокращение  расходов на армию. Во-вторых, использую  свою окрепшую к тому времени экономическую независимость, военные могли обеспечивать  военно-промышленному сектору иммунитет от приватизации, добиваться определенных социальных гарантии и привилегий для среднего офицерского звена, иметь собственные средства для закупок современной военной техники и оборудования.

Наряду с защитой своих институциональных интересов военные под эгидой имиджа защитников государства активно вмешивались в достаточно чувствительные и деликатные сферы жизни общества и политики, чтобы не допустить дальнейшего углубления социального неравенства, способного привести к социальному взрыву в стране. В последние годы правления Х.Мубарака военные дистанцировались от правящей Национально-демократической партии (НДП) и стали заполнять социальный вакуум, возникший в результате отказа государства от некоторых своих прежних социальный обязательств.

Например, они (намеренно или нет) стали субсидировать цены на хлеб. А также поддержали некоторые другие пришедшие в упадок государственные проекты в сфере строительства социального жилья и выполнения общественных инфраструктурных проектов.

При этом, конечно, было сложно предположить, что в ходе проведения подобных мероприятий в целях поддержания «фазы стабилизации» не были задействованы определенные коррупционные схемы в ходе реализации тех или иных проектов. Контролируя высшую надзорную власть, военные обеспечивали, таким образом, себе законодательный иммунитет, увеличив свою  долю в экономике, которая по разным оценкам колебалась от 10 до 40% ВВП Египта. Доходы, получаемые предприятиями военных, ложились на их личные счета и никак не контролировались государством и обществом.

В кризисные периоды военные, прежде всего, сосредотачивались на защите государства. В представлении самих военных государство символизировало  независимость и суверенитет, который они, прежде всего, ассоциировали  с военной корпорацией, а затем уже с остальным обществом. Подобная модель управления отвечала собственным представлениям военных о том, как надо управлять государством сверху, чтобы оно процветало. При этом они старались держать в стороне от механизма принятия решений некомпетентных с их точки гражданских администраторов.

Подобная монополия египетских военных на управления государством была сильно подорвана во время январской революции 2011 года, когда народ, общество стали главными участниками политического процесса. В результате военные потребовали отставки Х.Мубарака и отказались от его поддержки, считая его главной угрозой существования государства. Но уже через год, в 2013 г. точно таких, же обстоятельствах военные свергли президента М.Мурси, несмотря на предпринимаемые им ранее усилия по сохранению политических и экономических привилегий военных.

Революция 2011 года заставила военных изменить свой поведенческий стереотип, перейдя с прежнего курса  «стабилизационной модели»,  на «кризисную модель» управления государством. Отставка Х.Мубарака поставила Высший совет вооруженных сил  (SCAF)        в центр сложной и разбалансированной политической жизни в стране. Власть и влияние государственных институтов оказались выхолощенными за годы неолиберальных реформ, и еще больше ослабла в условиях революции. После отставки Х.Мубарака армия как один из устойчиво функционировавших институтов, взяла на себя ответственность, как за поддержание других государственных институтов, так и за сохранение модели общественно-государственных отношений, обеспечивающей приоритет государственной власти.

Облегчив отставку Х.Мубарака, военные незадолго до этого пересмотрели свою стратегию. Рост социальных протестов на фоне фактического бездействия сил полиции, которые были блокированы протестным движением, стали представлять угрозу фундаментальным основам самой системы государства. Являясь консервативным, по сути, институтом  Совет на каком-то этапе осознал, что нуждается в таком же консервативном партнере в среде протестантов, чтобы сдержать растущую угрозу подрыва страны.

И здесь на политическую арену выступили «Братья-мусульмане». Вскоре была создана новая управляющая структура («тройка») в лице военных, полиции и «братьев». В 2012 году Партия справедливости и свободы (ПСС) выиграла парламентские и президентские выборы. Военные сохранили свой суверенитет и ведомственные интересы. А полиция избежала масштабных отставок и коренного реформирования своих рядов, которое могло бы закончиться фактическим упразднением полицейского ведомства.

Выдвижение президентом представителя «братьев» М.Мурси и его поддержка Советом объяснялась тем, что за 18 месяцев своего правления Совет не сумел продемонстрировать эффективность управления страной и в результате  роль военных в составе вышеупомянутой «тройке» сильно ослабла. В период правления М.Мурси были проведены косметические реформы, ряд членов Совета были уволены, незначительному сокращению подверглись представители военных в правительственных структурах. Однако правление М.Мурси позволило военным вернуться от «кризисной модели» управления к «модели стабилизационной», и таким образом, вновь заняться поддержанием и укреплением своих ведомственных интересов, в том числе закрепив их конституционным путем.

Возобновившиеся в декабре 2012 года политические протесты сильно подорвали позиции правящей «тройки». Растущая социальная поляризация и быстро распространяющееся насилие из центра на периферию, вновь поставили под угрозу базовые интересы государства, и стало постепенно вынуждать военных возвращаться к «кризисной модели» управления. Совет вынужден был пойти на переговоры с различными политическими силами.

Однако, вместо того чтобы сблизиться со своими политическим оппонентами, «Братья-мусульмане» стали укрепляться в парламенте на основе широкого исламистского альянса, назначив Мухаммеда Ибрагима, несмотря на отрицательное к нему отношение  во властных структурах, министром внутренних дел. Одновременно «братья» (не без подсказки ИРИ)  сделали ставку на установление контроля над МВД. Подобный шаг вызвал широкое недовольство в рядах полиции, которое в результате привело к национальным забастовкам в феврале-марте  2013 года.

Наряду с растущим политическим насилием и вызовами национальной и международной безопасности в результате исламистского восстания  на Синае, сирийского кризиса, конфликта с Эфиопией за передел сфер влияния в бассейне реки Нил, забастовки полицейских стали представлять реальную угрозу стабильности государства, вынудив Совет полностью переключиться в режим кризисных действий.  Пропустив это поворотный момент, «братья», по прежнему, полагали, что военные озабочены исключительно стабилизацией положения в стране, и не готовы перейти к действиям в  условиях «кризисной модели».  Более того «братья» поддерживали военных и выполняли их требования. При этом, они не предпринимали серьезных попыток к политическому примирению и проведению более глубоких социальных реформ. В конечном счете, это привело к еще более сильным и массовым социальным протестам в стране 30 июня 2013 года, вмешательству военных в политику и отставке президента М.Мурси 3 июля 2013 года.

Занятая «братьями» жесткая линия после отставки М.Мурси еще больше укрепила убеждения военных в необходимости реализации «кризисной модели» управления и послужила оправданием в общественных кругах их жестких действий под предлогом реализации их исторической национальной ответственности по защите государства. В условиях растущих слухах о расколе в стане военных Совет, опасаясь возможности реального раскола и фракционности, объявил «братьев» террористической организацией. Министр обороны А.Ф.ас-Сиси потребовал «народный мандат» на борьбу с потенциальной угрозой терроризма.

По оценке ряда египетских либеральных экспертов, Египет превратился в арену растущего политического насилия и социальной напряженности, в условиях повышения степени неуправляемости страной и  возобновления террористических атак. В результате в стране возник серьезный политический кризис в условиях усиления международного давления и перспективы внешней интервенции.

Чтобы избежать повторения сирийского, ливийского или иракского сценариев Совет принял решения взять бразды правления в свои руки. На институциональном уровне Совет решил оказать поддержку А.Ф.ас-Сиси на состоявшихся в мае 2013 года президентских выборах. На практике это означало устранение сильных потенциальных оппонентов, которые заявили в январе 2014 года о своем стремлении ратифицировать предложенные поправки к конституции в ходе референдума при беспрецедентной явке в 98%. Одновременно военные и полиция «нейтрализовали» любые несогласные общественные группы и политические партии.

В рамках более широкого контекста трансформационных процессов в стране достаточно сложно было понять всю их сложность, и в этой связи вряд ли было возможно отрицать вероятность временного отхода от завоеваний революции. Тем более. что в условиях переживаемого революционного момента вряд ли стоило ожидать радикальных реформ системного характера. Парадоксально, но именно те причины, которые привели народные массы на площадь Тахрир и вызвали революцию, не смогли получить неотложное разрешение условиях правления гражданских властей. Это предопределило неизбежность прихода к власти в Египте военных после отставки М.Мурси. Играя на чувствах разочарования плодами революции и пугая народ угрозой подрыва стабильности государства и  утратой национальной идентичности, военные сумели, буквально за несколько недель изменить общественные настроения, и преодолеть их негативное влияние.

Однако пришедшие в к власти в Египте военные сильно отличались от  «свободных офицеров», совершивших антимонархическую революцию  в июля 1952 года. Как минимум два фактора делали невозможным возвращение в Египте режима подобного Г.А.Насеру. Во-первых; Насер наследовал сильный государственный аппарат управления, доставшийся ему от колониальной Британской империи. В то время как нынешняя система являлась весьма слабой, фрагментированной и некомпетентной.  Во-вторых; Насер обладал  достаточными экономическими ресурсами, способными позволить ему выстроить прочную политическую субстанцию. В то время, как нынешний режим не имел подобных ресурсов. В лучшем случае он был мотивирован определенными политическими и экономическими интересами и был способен проводить консервативную политику, направленную на защиту собственных институциональных интересов.

К тому же ограниченные ресурсы не позволяли режиму конвертировать их в политическую поддержку со стороны мелкой буржуазии и профессионального среднего класса. Подобное  сочетание стабильности и стагнации означало, что единственным путем, посредством которого правительство могло обеспечить стабильность Египта, могло быть проведение глубоких политических и институциональных реформ.

Недооценка сложившейся ситуации  могла привести Египет к хаосу. Избранный военными консервативный путь развития мог привести к появлению новых народных протестов, особенно  в условиях нестабильного социально-экономического положения в стране сложившегося после революции. В отличие от опыта руководства страной после свержения Х.Мубарака, сложившаяся ситуация не оставляла иной альтернативы как управления Египтом со стороны военных. Не запрещенная к тому времени организация «Братьев-мусульман» не потеряла своего влияния, а государственные институты во многом зависели от военных.

Спекуляция на том, что военные являются последней надеждой народа, представляла собой рискованный шаг. С одной стороны страх перед хаосом мог на время сдержать протесты, несмотря на сложное экономическое положение. Однако длительный провал властей в управлении государством мог вызвать новую волну массовых народных протестов, способных привести к окончательному коллапсу государства.

В этих парадоксальных условиях Совету приходилось действовать очень тонко и профессионально. С одной стороны, армия должна была поддержать гражданские институты государства, чтобы предотвратить их коллапс. С другой стороны, военные должны были обеспечить появление новых политических функционеров, которые смогли быть возродить ослабевшие государственные институты, проведя в них необходимые изменения, которые не обязательно отвечали  ведомственным интересам военных.

Предполагалось, что А.Ф.ас-Сиси  легко выиграет президентские выборы, а его президентство может стать важной вехой в  военно-гражданских отношениях, в том смысле, что он обладает беспрецедентными возможностями реформировать государственный институты. Считалось, что у него есть два важных преимущества. Во-первых; он обладал сильным народным мандатом, который делал его более независимым  перед лицом давления военной корпорации, которая стремилась сохранить статус-кво и  подтолкнуть его расширить участие военных в экономике, чтобы сохранить свои ведомственные интересы. К тому же он  имел богатый административный опыт управления, который мог помочь ему разобраться в механизмах государственного функционирования.  Сочетание этих факторов в теории давало ему возможность  скорректировать ведомственные интересы военной корпорации, противостоять сопротивлению его власти и ориентировать страну в сторону проведения необходимых реформ.

На деле надежды на то, что подобные изменения могли произойти в краткосрочной перспективе представлялись весьма оптимистичными. 40 лет службы в армии, так или иначе отразились на его образе мыслей и поведенческом стереотипе, основным лейтмотивом которых стали консервативные взгляды и «линейные» подходы к решению возникающих задач.  А с учетом того, что его ближайшие советники подталкивали его к  сохранению сложившегося статус-кво,  вряд ли можно было ожидать, что А.Ф.ас-Сиси начнет проводить реформы. На деле от него можно было ожидать новой милитаризации государства, так как на наиболее ответственные посты в армии и государстве назначались исключительно лояльные и проверенные кадры.

Действительно, нормализация военно-гражданских отношений в Египте сталкивается с рядом проблем.  Во-первых; сложившийся в стране политический вакуум должен  заполняться  различными политическими фигурами.  Во-вторых; проведение мягкой трансформации, реформирования государственного аппарата, требует очень тонкой и квалифицированной перестройки всего государственного механизма. Подобную операцию практически невозможно осуществить без риска подрыва стабильности, в условиях продолжающей функционировать  нынешней системы управления, выстраивая одновременно новые законодательные органы, которые должны постепенно заменить прежние, чтобы обеспечить их более ответственную и квалифицированную деятельность.

На наш взгляд, ключевым элементом в проведении подобной операции служит возвращение военных  к  модели стабилизационного характера с одновременным проведением реформ и возвращением в систему государственного управления гражданских специалистов. Придания более ответственной роли гражданским институтам управления. Со своей стороны международные акторы и местное гражданское общество должно не противодействовать таким мерам, а всячески сохранять и укреплять основы гражданского общества в стране. С другой стороны, местные бизнес-сообщества и общественные организации должны более внятно выступать против любых контрактов и конкурсов, способных отдать бизнес-подряды военным организациям или кампаниям, находящимся под контролем военных. Одновременно необходимо начать возрождение гражданских институтов. Необходимо решительнее выступать против любых попыток новой милитаризации государственных институтов, сохранения сложившегося статус-кво. Необходимо сделать систему государственного управления, кадровых назначений, формирования бюджетов отдельных ведомств более прозрачной и по мере возможности отдалить от  активного участия в этих процессах военных и их влияния на них.

Эти меры могут способствовать снижению степени влияния военных на процесс государственного управления за счет повышения роли в нем гражданских институтов. Необходимо также принять конституционные поправки, которые бы давали больше прав местному самоуправлению. Повышение роли периферии неизбежно подорвет монополию центра на управление и как следствие снизит власть и влияние военных в управленческом аппарате. К тому же это позволить быстро сформироваться новой правящей элите, которая уже очень скоро через  механизм выборов сможет войти в управление страной и тем самым обновить управленческие кадры, заставив военных вернуться в казармы. Подобные реформы могут оказать решающее воздействие на нормализацию отношений военных с исламистами и открыть для последних новые каналы социализации. С другой стороны это укрепит безопасность в стране, и заставить военных вернуться к их обычной функции защитников государства и перестать вмешиваться в политику.

Как знать может подобный рецепт окажется востребованным и актуальным в «замиренной» Сирии? Будущее покажет.

62.91MB | MySQL:102 | 0,641sec