Последний по времени выпуск печатного органа «Исламского государства» (ИГ, запрещено в России) журнала «Румайя» от 11 ноября с.г. знаменателен по трем причинам. Первый — это то, что издание сменило название. Ранее оно называлось «Дабик», что олицетворяло исламистскую преемственность: Дабик считается одним из символом ислама на территории Сирии, но сторонники ИГ недавно утратили контроль над ним, и теперь название печатного орган выглядело бы двояко. Новое название «Румайя» (Рим) несет в себе некий сакральный смысл. Американские эксперты полагают, что в данном случае имеется в виду столица христианства и некое логическое окончание «джихада». При этом они ссылаются на слова одного из идеологов джихадизма Абу Хамзы аль-Мухаджира, который утверждал, что «истинный отдых моджахеды могут получить только под оливами Рима». Мы же более склонны считать, что это название стоит в большей степени трактовать, как начало нового этапа джихадизма. А именно попытки расширения террористической активности в Европе. Сразу же скажем, что разговоры о хорошо законспирированном подполье ИГ, которое централизованно управляется из Мосула или Ракки, мы оставляем на совести руководства европейского разведсообщества, которое таким образом желает либо выбить себе дополнительный бюджет, либо просто прикрыть свои очевидные провалы как в агентурной работе, так и в аналитической. Такой прямой связи, несмотря на недавние откровения руководства бельгийской и французской полиции о том, что теракты в столицах этих государств планировались из Мосула, просто нет. Нет четких уликовых материалов на эту тему и у французских органов дознания. Но сейчас речь немного о другом. Европейцы ожидают, что после взятия Мосула и Ракки в Европу возвратятся порядка 2-3 тысяч сторонников, из числа тех, кто поехал воевать в Ирак и Сирию. В реальности же данные цифры приводятся, исходя из количества уехавших. При этом никто не знает точно, сколько из них погибло, а сколько разорвали свои паспорта. Также непонятно, а сколько их, собственно, выехало именно для участия в боевых действиях. Исходя из этого, делать какие-то подсчеты является делом неблагодарным. Тем более, что в Европу ежедневно прибывает огромное число беженцев из той же Сирии или Ирака, которых никто толком не проверяет. Мы это говорим к тому, что создать при желании ячейки ИГ в Европе большого труда вообще не составляет. Однако есть очень существенное «но». Кто, собственно, будет платить «за банкет», или, проще говоря, за организацию резонансных терактов? Командование ИГ это не делало даже в самые лучшие свои времена. Трудно представить, что оно будет этим заниматься в период своего «полураспада». В том, что это именно так, нас убеждает дальнейший анализ материалов, которые были опубликованы в «Румайе». Это, прежде всего, призыв к культивированию и расширению формы террора, который получил для простоты определение «наезд». Имеется в виду широко используемая  в Израиле палестинцами практика использования личного или служебного автотранспорта для таранов остановок общественного транспорта или наезда на пешеходов. Единственный очень кровавый вариант такой формы «джихада» мы видели на примере теракта в Ницце. Сам по себе этот вид террора не требует рисков, которые неизбежны при приобретении оружия и компонентов для изготовления СВУ, и это выдается теоретиками «джихада» из печатного органа ИГ «как самое главное преимущество». Если мы опять же отвлечемся от теракта в Ницце, где большое количество жертв стало возможным исключительно в силу полной некомпетентности властей (за что, кстати, никто не понес ответственности), то увидим, что такие формы террора не носят резонансного характера. В том же Израиле число погибших и пострадавших в результате такого рода террористических акций несравнимо меньше, чем от вооруженных нападений или взрывов. При этом в период с 13.09.2015 по 01.11.2016 было совершено 48 такого рода атак. Единичная атака была проведена уйгурами в августе 2008 года (тогда погибло 16 человек), и затем в Ницце (86 человек). Анализ тератак с использованием автотранспорта показывает нам, что террористы практически всегда используют арендованные или лизинговые автомашины для совершения своих атак, но самый максимальный резонанс они вызывают не в случае «автомобильного террора», а использования машин в качестве передвижного мощного СВУ. В любом случае необходимо сделать только один, но важный вывод: «автомобильный террор» используется только там и тогда, где инициаторам сложно достать настоящее вооружение. Очень жаль, но Европа к таким местам не относится, там прекрасно работает «черный рынок» оружия, а наличие конфликта на Украине этот процесс только дополнительно стимулирует. Но главное в этой статье другое. Сам выбор темы и пропаганда теории и практики «наездов» четко указывает на то, что ИГ финансировать никакие резонансные теракты в Европе не собирается, а делает ставку на психически неуравновешенные личности с минимумом затрат и степени технической оснащенности. При всех недостатках у «наездов» есть только один немаловажный плюс — это мощное оружие именно психологического воздействия. А европейцы обладают очень ранимой психикой. Достаточно вспомнить, как церемонии памяти жертв терактов в Париже собравшиеся испугались разрыва петарды и бросились топтать друг друга. Именно психология в данном контексте выходит на первый план. Но такая тактика, безусловно, со временем во многом блокируется за счет предупредительных и профилактических мер. В Европе это, конечно, сделать затруднительнее, чем в Израиле. В этой связи практика проверки водителей, которую предлагают делать американцы, по принципу психической адекватности и отклонений в поведении, в Европе не сработает. Если там даже гражданские самолеты могут водить психически больные люди, то верить в то, что инструкторы по вождению будут прислушиваться к высказываниям своих учеников, было бы наивным делом. В данном случае больше внимания надо уделить соблюдению общепринятых правил проведения массовых мероприятий. И еще надо понимать, что «автомобильный террор» — это в большинстве случаев примеры психического расстройства, а значит больше внимания надо уделять мониторингу способов воздействия джихадистов на их аудиторию в виде проповедей, печатной продукции или аудиообращений.