29 ноября президент Судана Омар аль-Башир в интервью эмиратовский газете «Аль-Халидж» объявил, что «три дня гражданского неповиновения», которые оппозиция объявила с 27 по 29 ноября в знак протеста против общего повышения цен, закончились «полным провалом». За эти три дня «индекс безработицы» в стране, по словам президента, «достиг своего максимума и пора выходить на работу». В этих словах есть косвенное признание того факта, что в общем-то акции гражданского неповиновения затронули значительное количество суданцев. Вопрос в данном случае лежит несколько в иной плоскости — суданцы не особенно массово посещали митинги оппозиции (например, на одной из знаковых акций — митинге оппозиции в Омдурмане собралось всего пятьсот человек), но при этом с удовольствием и массово прогуливали работу. При этом не работали частные школы и университеты, в основном из-за массовой неявки учеников. При этом государственные школы наоборот были открыты, и их за время протестов посетило порядка 80% учащихся. Кое-где, например, в южных пригородах Хартума были отмечены факты, когда родители не пускали своих детей на занятия. Все эти три дня центр столицы был блокирован силовиками, а само передвижение по городу было лимитировано. Толчок к организации кампании массового неповиновения дали несколько газет (пять изданий потом были закрыты органами безопасности, и два тиража конфисковано) , которые призвали суданцев к трехдневной забастовке, а также, уже по ставшей доброй традицией, социальные сети. Интересно, что крупные оппозиционные партии и ряд непримиримых дарфурских групп повстанцев присоединились к этой акции несколько позднее. Тактика властей в этой ситуации выглядела выверенной: органы безопасности гасили спорадические уличные выступления, постарались минимизировать влияние прессы, телевидения (одна частная станция на время была закрыта) и интернета на население, но при этом действовали очень мягко с точки зрения чисто репрессивных мер: никаких массовых избиений, много профилактики, отсутствие давления с точки зрения вынуждения население и предпринимателей прекратить забастовку, и т.п. Таким образом, власти позволили населению организованно «выпустить пар» и при этом не скатиться в вакханалию уличного суданского бунта, который будет наверняка в разы «беспощадней», чем русский. При этом будем абсолютно не удивлены, если выяснится, что власти инициировали эти трехдневные «выходные» через подконтрольную себе прессу с целью перехватить инициативу у оппозиции и ввести процесс естественного возмущения общим повышением цен (а кто в таких случаях доволен?) в цивилизационные рамки.

Чем на этот раз вызван массовый протест, на самом деле наиболее серьезный за последние лет десять. Надо учитывать, что власти действуют в рамках одной многоступенчатой программы сокращения государственных расходов. Примерно два месяца назад серьезным образом были скорректированы субсидии на топливо. Тогда таких резонансных акций не было, но теперь наступил «отложенный эффект». Цены на продовольствие выросли вслед за топливом. Одновременно Центральный банк Судана объявил о том, что он больше не будет субсидировать закупку лекарств за рубежом за доллары. Эта субсидия ранее позволяла фармацевтическим компаниям менять доллары для закупки лекарств за границей по курсу 7.5 суданских фунтов. Теперь это вынудило фармацевтов покупать валюту по курсу 17.5 фунтов за доллар. Соответственно возросли цены. Глава Суданской национальной фармацевтической ассоциации Мухаммед Хасан в этой связи решил опубликовать один из примерных прайс-листов с новыми ценами (рост от 100 до 300 процентов), что вызвало шок у населения. Власти эту историю пропустили, как и то, что два момента — повышение цен на лекарства и «отложенный эффект» повышения цен на товары народного потребления вслед за топливом совпали по времени. Но надо признать, что О.аль-Башир прочувствовал это очень тонко и очень быстро отыграл свою ошибку. Он назвал публично «политику по повышению цен на лекарства пощечиной народу», а новый прайс-лист — «ошибкой профессионального сообщества». Он аннулировал новые цены на лекарства и уволил Мухаммеда Хасана. Эти маневры не уберегли от забастовки, но, похоже, уберегли от бунта.

Еще одной интересной темой, которую суданский лидер затронул в интервью эмиратовскому изданию, была тема совместной с ЕС борьбы с незаконной миграцией. Он подтвердил получение 100 млн евро от Брюсселя в начале нынешнего года (вообще, общая сумма гранта составила 140 млн евро) за кооперацию в  борьбе с незаконной миграцией и похвастался, что только на границе с Ливией дислоцировано 1000 джипов с пулеметами, которые патрулируют границу. О том, что на них сидят бывшие «джанджавиды», которые разыскиваются тем же Брюсселем и Международным уголовным судом (МУС) за военные преступления в Дарфуре, президент не упомянул. Основные потоки мигрантов идут из Эритреи и Эфиопии через Судан в Ливию и Египет. Президент оценил их число в «десятки тысяч». При этом деньги ЕС, опять же по его словам, по проекту должны были быть направлены «на социальную адаптацию беженцев в специально обустроенных лагерях и снижение уровня безработицы среди молодежи». О последнем моменте скажем только, что среди суданской молодежи (не говоря уже об эфиопах и эритрейцах) этот показатель зашкаливает. Но самое интересное, что до сих пор нет никаких «обустроенных лагерей». В качестве «блестящего результата» О.аль-Башир назвал совместную операцию с британцами и итальянцами по поимке и депортации в Италию для суда некого эритрейца, который являлся «организатором» незаконной миграции. Но опять же забыл сказать, что выяснилось позже, уже в Италии, что депортировали совершенно не того человека (пришлось извиняться, платить компенсацию и давать разрешение на проживание в Италии), а настоящий организатор нелеганой миграции из суданской тюрьмы чудесным образом испарился. А операция по его поимке оплачивалась европейцами по отдельному тарифу. Наличными, между прочим.