Продолжаем обсуждение результатов социологического опроса, проведенного стамбульским университетом «Кадир Хас» с внешнеполитического раздела исследования. И здесь впервые с 2013 года политика турецкого руководства на сирийском направлении удостоилась «нуля»: то есть, в пользу того, что её надо считать успешной, и против этого утверждения высказалось приблизительно одинаковое число респондентов с разницей в 1,1% («за» — 32,3% и «против» — 31,2%). Цифры прошлых лет выглядят следующим образом: 2013 год – минус 26,1%, 2014 год – минус 32,1%, 2015 год – минус 20,8%.
Но самое интересное заключается в том, что выросла база сторонников проводимой в Сирии политики именно в рядах самой правящей партии. Если в 2015 году об её успехах заявило 42,8% сторонников ПСР, то в 2016 году – уже 61,3%. Электорат националистов пока следует считать скептически-пессимистичным: об успехах политики ПСР заявило 12,7% националистов, о провале – 42,7%, затруднились с ответом ещё 44,5%. Те же цифры для республиканцев выглядят следующим образом: 6,5%, 59,8% и 33,6% соответственно. Для курдов: 1,6%, 77%, 21,3%. Ситуация в целом понятна: возвращение, ранее изолированной, Турцией себе рычагов влияния на положение в Сирии не могло не приветствоваться электоратом руководства страны. Все же остальные пока настороженны, имея в виду начало турецкой армией наземной операции в соседней стране.
Следствием развития ситуации в Сирии является вопрос беженцев, коих в Турции по разным оценкам находится приблизительно 3 млн человек. Попытки убрать беженцев с турецких улиц, в принципе, заметны невооруженным глазом. Единственное место их массового скопления – управление по делам иммиграции, однако и здесь турецкое руководство перешло на систему интервью в назначенный час, с тем чтобы избежать скопления толпы желающих легализоваться. С другой стороны, руководители Турции вынуждены идти на то, чтобы тех, кто уже попал в страну и получил соответствующий статус, по меньшей мере, имели доступ к образованию и здравоохранению.
Как взирает на все это турецкое общество? – Приблизительно следующим образом, как указывают данные Опроса: 37,0% опрошенных высказались за то, что приём беженцев должен быть прекращен, а сами они – отправлены назад, 25,7% — также за «закрытые двери», но без отправки назад уже прибывших, 24,9% — предложили ввести некую квоту на прием беженцев, а 11,9% — за продолжение приема переселенцев вне зависимости ни от чего. И данные цифры свидетельствуют о росте числа недовольных и скептиков. Для сравнения, вот так распределились ответы на те же самые вопросы в опросе 2015 года: 32,0%, 24,0%, 30,6% и 12,4% соответственно. Иными словами – налицо падение числа сторонников квотирования и рост числа тех, кто предлагает закрыть турецко-сирийскую границу.
Начало в августе 2016 года Турцией операции «Щит Евфрата» не могло не войти в опросный лист. И здесь нельзя сказать о значительной поддержке операции турецким обществом: за операцию высказалось 48,8%, против операции – 28,5% и затруднились с оценками 22,7%. Разумеется ряды сторонников в массе своей сформированы из рядов ПСР и националистов (поддержка 73,3% и 45,5%), а противников – из республиканцев и курдов (против 45,8% и 67,2%). Здесь надо отметить, что операция только началась и настроение общества будет меняться в зависимости от способности турецких ВС и политического руководства страны продемонстрировать зримые результаты при минимуме человеческих потерь. В последнем вопросе турецкое общество очень чувствительно, особенно, на фоне продолжающейся контртеррористической операции в восточных и юго-восточных провинциях страны.
И по отношению к курдскому вопросу, как и в случае политики в Сирии, в 2016 году турецкое руководство, преодолев ноль, вышло в небольшой «плюс». Разница между числом сторонников и политиков проводимой по отношению к курдам политики составила 2,6% (33,8% и 31,2% соответственно). Общественное мнение при этом двигалось по следующей траектории: 2011 г. – минус 11,8%, 2012 г. – минус 27,9%, 2013 г. – минус 18,6%, 2014 г. – минус 22,7%, 2015 г. – минус 10,1%. Чем интересен данный результат? – Прежде всего тем, что парадигма улаживания курдского вопроса, с мирного на силовой, сменилась лишь в 2015 году. Таким образом, можно сделать заключение о том, что мирное урегулирование конфликта турецким обществом скорее не приветствовалось и, меняя свой подход, турецкое руководство не могло этого не учитывать.
С другой стороны, высказались опрошенные и по поводу того, насколько прокурдская Партия демократии народов (ПДН) может считаться выразителем мнения курдского народа. И ни разу с 2011 года число утвердительно ответивших на этот вопрос не превысило число давших негативный ответ. К нулю ПДН удалось приблизиться лишь в 2014 и в 2015 годах. Все остальное время наблюдается устойчивый и заметный «минус». В 2016 году он составил минус 27,1%. Ещё хуже дела обстоят у Рабочей партии Курдистана (во всяком случае по мнению опрошенных) — в 2016 году утвердительно высказалось за то, что РПК – выразитель мнения курдов высказалось лишь 19,2%, а отрицательным образом – 54,4%. Не определились со своей позицией 26,4%. Иными словами, из результатов Опроса напрашивается вывод о том, что у курдов нет своих «полномочных представителей» на турецкой внутриполитической арене.