Различные эксперты практически единодушны во мнении, что наступающий период нестабильных цен на углеводороды будет стимулировать страны-члены ССАПГЗ на проведение крайне непопулярных реформ. И дело в данном случае не только в отмене или кардинальном сокращении бюджетов путем оптимизации расходов и отмены субсидий на воду и электричество, Это как раз чисто технический момент, который, кстати, может оказаться второстепенным просто в силу роста военных расходов. Основные аравийские монархии и так очень прилично ранее вкладывались в оборону, что, кстати, совершенно не отражалось на уровне боеготовности их армий. Но при этом у них за спиной всегда незримо стояли США в качестве главного стратегического союзника в военной сфере. Во многом это определялось исламской революцией в Иране и крайней заинтересованностью американцев в аравийских углеводородах. Сланцевая революция, а также осознание американским истеблишментом того факта, что именно Саудовская Аравия и Катар стоят за практически всеми локальными конфликтами с участием джихадистов, в которых в той или иной степени принимают участие войска США, привели к высокой степени недоверия. Это недоверие приняло свои критические формы именно в период нахождения у власти президента  Б.Обамы, что выразилось в отказе США действовать на Ближнем Востоке по саудовским лекалам и откровенной сдаче своих старых союзников-диктаторов в период «арабской весны». Сделка по иранской ядерной программе с Тегераном окончательно разрушила еще сохраняющуюся между странами иллюзию стратегического партнерства. В Эр-Рияде посчитали это предательством. Его вера в гарантии безопасности со стороны США пошатнулись, а это вынуждает королевство напрягать в непростых условиях экономики свои ресурсы для реализации программы модернизации вооруженных сил в свете приобретения тактического ракетного оружия и беспилотников. Крайне слаб и сегмент ВМС КСА. Так что новые военные расходы (в данном случае мы не говорим и о запуске ядерных исследований) вполне могут «сожрать» все средства, полученные в результате экономии бюджета. При этом попытка Эр-Рияда создать под своей эгидой некий формат «надарабских сил» в рамках трансформации КСА в нового регионального жандарма потерпела запрограммируемый крах просто в силу личных амбиций глав разных арабских государств и глубинного расхождения в геополитических устремлениях. Но главное препятствие даже не в этом. Эр-Рияду, который провозгласил курс на диверсификацию экономики, предстоит выполнить крайне сложную и гораздо более объемную задачу, нежели чем просто приведение в порядок своих макроэкономических показателей. Предстоит переделывать мозги своего населения и приучить его работать. Причем работать эффективно, без оглядки на иностранца, который выполнит всю черновую работу или подстрахует.

Этот процесс по большому счету предстоит осуществить не только Саудовской Аравии, но и всем членам ССАПГЗ. При этом у них разные стартовые возможности. Если у КСА, Бахрейна и, в меньшей степени, Кувейта запланированные реформы вызовут очень серьезные проблемы, то у Катара и ОАЭ ситуация получше. Во-первых, Доха и Абу-Даби достигли уже некоторых результатов на пути диверсификации своих чисто нефтегазовых экономик. Катар довольно успешно реализует через свой Фонд национального благосостояния программу пусть и довольно рискованных в ряде случаев, но, в общем, прибыльных портфельных инвестиций. Абу-Даби уже на протяжении последних десяти лет активно инвестирует в различные проекты альтернативные от сырьевой экономики, акцентируя свои усилия прежде всего на банковском деле и строительстве, модернизации морских портов. Кроме того, эти две страны гораздо меньше подвержены возможным проблемам, которые связаны с межконфессиональным противостоянием по линии шииты-сунниты. Не в последнюю очередь по причине того, что шииты в этих монархиях составляют всего 10 процентов от числа всего населения. При этом шииты, в отличие от КСА, не проживают традиционно компактно, а рассеяны по всей территории. Одновременно катарские и эмиратовские шииты не испытывают дискриминации в плане занятия должностей в государственном аппарате и бизнесе. Другими словами, в этих странах успешно реализуются программы социальной и экономической ассимиляции шиитского меньшинства. Помимо этого эмиратовские и катарские спецслужбы выстроили довольно эффективную систему полицейского надзора и профилактики как по линии пресечения распространения подрывных призывов через интернет, так и по линии прибывающей на работу в эти монархии иностранной рабочей силы. Иностранные эксперты оценивают эту систему, как крайне эффективную при учете того, что иностранная рабочая сила в ОАЭ и Катаре занимает 90 и 88 процентов всего объема рабочего рынка соответственно. Кроме того, Катар и ОАЭ поддерживают с Ираном в общем-то эффективное экономическое взаимодействие, несмотря на все существующие проблемы. Доха, например, имеет акционерное участие в проекте по добыче природного газа и конденсата на месторождении «Южный Парс». ОАЭ являются крупнейшим транзитным торговым хабом для иранских товаров. Эта сфера деятельности настолько важна для экономики ОАЭ, что в период самого пика антииранских санкций в эмирате Рас-Эль-Хайма даже был построен специальный терминал для переправки в Иран санкционных товаров. Иранцы также активно используют банковскую систему ОАЭ. И не только для чисто экономических операций. Именно через эту банковскую систему шла большая часть финансирования со стороны Тегерана того же ХАМАСа. Все это, безусловно, снижает градус напряженности в отношениях Катара и ОАЭ с Ираном, в отличие от Саудовской Аравии. Достаточно сказать, что в официальной военной доктрине ОАЭ Иран не числится среди основных угроз национальной безопасности. Это, конечно, не тот уровень доверительности отношений с Ираном, который демонстрирует Оман, но все равно это кардинально отличающийся от КСА или Бахрейна подход к проблеме. Таким образом, не стоит рассматривать ССАПГЗ как единый блок стран, скрепленный единством идеологических и экономических установок. Рискнем предсказать, что по мере движения КСА по пути превращения себя в мощный портовый, инвестиционный и финансовый хаб, что предусмотрено программой наследника наследного принца и министра обороны КСА Мухаммеда бен Сальмана, эти противоречия будут только нарастать.