В американское экспертное сообщество начали поступать первые утечки в отношении основных предложений Пентагона по модернизации глобальной контртеррористической деятельности. Исходя из них, эксперты делают вывод о том, что предложения американских военных предполагают интенсификацию военных усилий с сохранением основного постулата: опоры в этом случае на местные и локальные силы. То есть интенсификация без коренных фундаментальных сдвигов в самой концепции доктрины. Это прежде всего должно выразиться в усилении в прямого военного участия собственно самих силовых структур США в опорных точках борьбы с джихадизмом, в качестве основных объектов которого обозначено «Исламское государство» (ИГ) и «Аль-Каида» (обе организации запрещены в России). Ожидается и усиление американских военных контингентов в таких странах как Сирия, Сомали и Йемен, но при этом «обязательства воинских подразделений США в этих странах будут оставаться лимитированными». За этой мудреной фразой стоит стремление Пентагона по возможности оставаться «над схваткой», не участвуя в непосредственных боестолкновених без особой на то причины, выпуская на передний край местные силы. При этом предусматривается продолжение активного участия американских военных в штабной работе, тренировке местных сил, их экипировки и поддержки их с воздуха. Другими словами, в Пентагоне пошли по пути рекомендаций одного из предыдущих министров обороны Р.Гейтса, который как основу успешного выполнения миссии американских войск за рубежом полагал «избегание участия в непосредственных боевых действиях и строгую лимитированность сроков выполнения той или иной миссии». У Пентагона, несмотря на все стремление соблюдать эти истины, которые являются главой гарантией от ввязывания в долгоиграющий конфликт с регулярными латентными потерями (это, кстати, одна из принципиальных причин морального разложения контингента, который необходимо в этой связи постоянно ротировать. Солдат должен видеть конечную цель своей миссии. Ничего так более пагубно не влияет на сознание, как ощущение «бесконечности»), пока это не очень получается. Операция по взятию Мосула выявила серьезные проблемы в иракской армии не только в сфере планирования операций и управления войсками, но и в подготовке личного состава с профессиональной и моральной (отсутствие мотивированности) точки зрения. В этой связи, несмотря вроде бы на достаточный официальный  военный кулак, боеспособных в реальности частей оказалось мало. Это заставило не только менять первоначальный замысел операции, который предусматривал нанесение одновременных ударов с разных направлений, но и вводить на второй фазе операции по взятию западной части Мосула непосредственно американских военных на первую линию боестолкновений. Но в Ираке у американцев хотя бы есть опора на земле в виде какой-никакой, но армии. В Сирии такой возможности нет, и дабы усилить боевой потенциал курдов из Сил демократической Сирии (СДС) пришлось наращивать собственный контингент войск, которых уже сейчас, еще до решающих битв за Ракку и Дейр эз-Зор, насчитывает около пятисот человек.

Отметим, что новый министр обороны США рассматривает представленный им президенту доклад не «как жестко утвержденную безальтернативную доктрину», а «материал для обсуждения и дискуссий». Это очень странно слышать от военных, которые в общем-то должны выдавать «на гора» жестко просчитанный и аргументированный план действий, а не материалы для «написания сочинений на вольную тему». В этой связи эксперты отмечают, что «набор опций США для дальнейших действий на контртеррористическом направлении фактически исчерпан». В Сирии Вашингтон при условии отказа от взаимодействия с Дамаском и Москвой вынужден будет продолжать делать упор на поддержку курдов, что фактически означает отсутствие платформы для усиления кооперации с Турцией. Это обстоятельство вынудит Пентагон наращивать свои собственные силы и   силы партнеров по НАТО для решения задачи по взятии Ракки и Дейр эз-Зора. Такая ситуация чревата втягиванием непосредственно американцев в хаос гражданской войны со всеми имеющимися рисками. В Ираке набор вариантов для дальнейших действий лимитирован не в меньшей степени. Взятие Мосула, без серьезных подвижек со стороны Багдада в сторону  более или менее сбалансированного раздела власти с суннитами, ничего не даст. При этом основным тезисом доклада Пентагона остается «необходимость всемерного способствования усилению местных сил и групп, которые в состоянии противостоять джихадизму». Такая политика в Ираке и Афганистане в реальности дала очень минимальный эффект.  В докладе указывается, что важным элементом борьбы с терроризмом должна стать дипломатия. То есть убеждение других стран в необходимости сотрудничества и проведения широкомасштабных операций и мероприятий по ликвидации джихадистских ячеек и источников их финансирования непосредственно у себя дома. При этом однако предусматривается наличие прямого военного присутствия в тех или иных странах «для позитивного влияния на ситуацию в случае необходимости».  В этой связи предполагается, что необходимо воздействовать на ситуацию непосредственно в странах с повышенной террористической угрозой как через стимулирование местных правительств, так и путем проведения прямых военных операций для освобождения тех или иных районов, которые оказываются под прямым контролем экстремистов. Такая тактика должна резко минимизировать способность радикалов проводить террористических операции за рубежом в страх Европы и США. Рискнем не согласиться, поскольку с учетом огромной тыловой базы для джихадистов в самой Европе благодаря «мудрой» миграционной политике  Брюсселя, момент сковывания активности той или иной «материнской» структуры непосредственно в стране ее пребывания уже не дает пропорционального аналогичного эффекта для европейских стран. Что же касается дипломатии, то  этот момент тоже уже использовался различными администрациями США в прошлом. В частности, дипломатические усилия по убеждению того же Эр-Рияда и Исламабада в необходимости оказывать США реально конструктивное содействие после событий  11 сентября 2001 года полностью провалились, что собственно и послужило причиной резкого охлаждения отношений с этими странами. В этой связи непонятно, что  принципиально изменилось в позиции этих двух ключевых региональных государств  за это время? Подводя итоги, эксперты отмечают «размытость» и «неконкретность» представленного доклада, который в общем не несет в себе ничего нового. Остается, правда, «закрытая часть» доклада, но есть все основания полагать, что и там чего-то сверх неожиданного увидеть будет сложно.