В начале апреля месяца этого года Фонд политических, экономических и социологических исследований (SETAV) опубликовал отчёт, посвященный турецко-китайским отношениям. Продолжаем рассмотрение документа с раздела, посвящённого китайской мега-инициативе – проекту «Нового Шёлкового пути» и возможной роли в нем Турецкой Республики. И здесь для Турции, в которой важнейшим фактором является наличие «сильной политической воли» (читай, ПСР), просматривается несомненный импульс для экономического развития через развитие новых торговых отношений и создание новых альтернатив для инвестиций. В этой смысле, как указывают авторы отчёта, «Шелковый путь» является проектом, который может сформировать будущее турецко-китайских отношений, создав новые возможности для взаимных торговли и инвестиций.
И здесь автор документа делает весьма интересное замечание о том, что Турция, с учётом географии проекта, является единственной страной, которая способна «сгладить его социальные и культурные противоречия». Турция ведет диалог о членстве в ЕС, является членом НАТО и, в то же время, страной, влиятельной на Ближнем Востоке. Кроме того, у Турции есть сферы социального и культурного влияния в Центральной Азии и на Кавказе.
С другой стороны, в ходе реализации проекта на повестку дня должны выйти политические неопределенности, существующие в отношениях между Турцией и Китаем. Одной из них является уйгурский вопрос, который, с учётом имеющейся у Турции позиции, создает напряженность для турецко-китайских отношений. Кроме того, Китай реализует свою ближневосточную политику, в особенности, через Иран и страны Залива, что создает в Турции определенную обеспокоенность вопросами своей национальной безопасности.
Следующий раздел отчёта озаглавлен как «Военные отношения и общие угрозы безопасности».
В силу географической удаленности военные отношения и вопросы безопасности между Турцией и Китаем не формируют сколь-нибудь значимой повестки. Однако, особенно в 2000-х годах, с учётом роста угроз для глобальной безопасности и числа региональных столкновений, две страны создали по этим вопросам механизм сотрудничества. Так, Турция с целью диверсификации источников поставок оружия и модернизации своих вооруженных сил нарастила свое военно-техническое сотрудничество с Китаем. В 1990-х годах, используя китайские технологии, Турция приступила к производству ракет TR-300, получивших название Kasirga и в последующие годы приступила к переговорам с китайской стороной по вопросу производства ракет и технологического сотрудничества. В 2000-е годы эти отношения были продолжены и в распоряжение Вооруженных сил Турции поступили ракеты, производимые по китайским технологиям (Toros и Jaguar).
Другим примером сотрудничества между Турцией и Китаем по военной линии является приглашение в 2010 году Китаю принять участие в учениях «Анатолийские орлы», проходивших в Конье. Таким образом, Китай впервые принял участие в воздушных учениях со страной НАТО. И впервые на повестке дня возникло турецко-китайское «стратегическое сотрудничество». Также в 2013 году важным событием стали объявленные Турцией торги на системы ПВО, где китайская компания предложила наилучшую цену и условия будущего сотрудничества. Однако, в ноябре 2015 года Турция принимает решение наладить производство систем ПВО с местным капиталом и технологиями. Аннулирование торгов, как указывает автор отчёта, ознаменовало начало «холодных ветров» в турецко-китайских отношениях.
Тут автор делает оговорку о том, что с момента объявления торгов в 2013 году и вплоть до 2015 года, когда они были аннулированы, международные и турецкие СМИ постоянно подчеркивали блоковую принадлежность Турции к НАТО и подвергали позицию страны критике. С другой стороны, в Китае воцарилась победная атмосфера, поскольку речь зашла о то, что впервые в истории страна НАТО может закупить подобные системы китайского производства. В результате, Турция сделала официальное заявление, в котором указала на то, что была произведена оценка предложения, которое оказалось не соответствующим турецким требованиям.
Делая отступление от рассматриваемого нами документа, заметим, что подобное заявление не выдерживает никакой критики, ибо предложения, которые не соответствуют требованиям заказчика (читай, требованиям конкурсной документации) отсекаются тендерным комитетом ещё на ранней стадии и не могут занять на этапе рассмотрения заявок первого места. Это действительно как для Турции, так и вообще для любой другой страны, проводящей международную закупку. Ибо сначала по формальным критериям оценивается полное (!) соответствие каждого поступившего предложения требованиям заказчика и те, кто где-то допустил прокол или отступление, дисквалифицируются. А зная турецкую практику, заметим, что в их случае даже лишняя точка и запятая в какой-нибудь стандартной тендерной форме служит веским основанием для немедленного отклонения предложения. Так что, оставим политикам делать их заявления по поводу выявленных несоответствий. Тем более, что Турция – один из чемпионов в международной практике по объявлению и аннулированию торгов. Многие государственные конкурсы в стране объявляются и отменяются по 3, 4 и даже по 5 раз и, в результате, растягиваются на годы.
Впрочем, автор достаточно оптимистично заключает, что пример возможного сотрудничества по ПВО между Турцией и Китаем, невзирая на их географическую удаленность, является самоценным, вне зависимости от того, что результат не был достигнут. Здесь мы вынуждены не согласиться – аннулирование торгов в подобной манере является жирным знаком вопроса на всём будущем сотрудничестве, ибо китайская сторона потратила много а) времени, б) денег (это дорого, участие в подобных торгах) и тридцать раз в следующий раз подумает, прежде чем отправлять свою конкурсную заявку в Турцию.