США и арабские страны зоны Персидского залива намерены наращивать усилия в борьбе с терроризмом и вместе противостоять политике, с их точки зрения, вмешательства Ирана в дела государств региона. Об этом говорится в итоговом коммюнике прошедшего в Эр-Рияде саммита Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ: Бахрейн, Катар, Кувейт, ОАЭ, Оман, Саудовская Аравия), в котором принял участие президент США Дональд Трамп. Согласно выдержкам из документа, которые приводит телеканал «Аль-Арабия», США и аравийские монархии «решительно осуждают вмешательство Ирана в дела региона». Встреча лидеров шести стран, входящих в ССАГПЗ, с главой Белого дома прошла в воскресенье, 21 мая, в закрытом для СМИ режиме. Стороны выступили за «совместные действия по сокращению межконфессиональной напряженности и региональной нестабильности» и «наращивание совместных действий для искоренения группировки «Исламское государство» (ИГ, запрещена в РФ)». В этом контексте достигнута договоренность о проведении заседаний в формате США — ССАГПЗ, посвященных совместной борьбе с террором, раз в полгода. Вашингтон подтвердил «приверженность защите стран ССАГПЗ от любых угроз», выразил солидарность с опасениями стран региона в связи с «продолжением ракетной программы Ирана», подчеркнув, что она «противоречит резолюциям ООН». Все это, включая и предыдущие заявления Д.Трампа об иранской угрозе, необходимо расценивать как фиксацию новой политики США на Ближнем Востоке, которая на данном этапе заключается в реанимации старого доброго подхода с опорой на старых союзников в регионе, в которые включены, в общем-то, совершенно разновекторные силы в лице КСА, АРЕ и Израиля. Теперь эта схема фактически закреплена «де факто». Именно эти три страны в Вашингтоне рассматривают, как тот костяк, вокруг которого, собственно, и будет создаваться новая архитектура безопасности. Насколько она будет дееспособна, покажет время, но мы уже выражали свое сомнение. И оно основывается, прежде всего, на глубинных, совершенно различных геополитических интересах всех этих трех участников, из которых только двое (КСА и Израиль) разделяют антииранский настрой Вашингтона. Каир по этому вопросу имеет свою точку зрения и его, безусловно, в большей степени волнует активность суннитских «Братьев-мусульман». Есть большие сомнения и в единстве подходов этих стран по проблеме внутрисирийского урегулирования. Если для Эр-Рияда это опора на салафитские суннитские группы с перспективой их инкорпорации во власть на руководящих ролях, то и для Египта, и для Израиля такой вариант не подходит. При этом в принципе говорить о каком-то действенном альянсе КСА и АРЕ с Израилем просто нереально в силу палестинской проблематики. Любой претендент на лидирующие роли в арабской суннитской умме (а в амбициях КСА и АРЕ именно такой «замах») по определению не сможет без кардинальных репутационных рисков заключать какие-либо договора или принять участие в программах по сотрудничеству с Израилем. При этом внутри самих главных региональных игроков существуют непреодолимые политические противоречия. Прежде всего по линии Катар-Турция, ОАЭ-АРЕ и КСА-Бахрейн. Из всего этого следует очень простой вывод: планы Д.Трампа по созданию нового органа коллективной региональной безопасности необходимо полагать фантазиями, и большого внимания им не уделять просто в силу их абсолютной неспособности к практической реализации. В этой связи американцам не остается ничего иного, как опираться в каждом конкретном случае на конкретного союзника без всякой внятной координации между ними. То есть в Йемене работать через КСА и ОАЭ, в Магрибе и районе Африканского Рога через ОАЭ и АРЕ с сохранением своего надарабского форпоста в виде Израиля. Эта система ничего нового в себе не таит, она в общем под кальку повторяет всю систему американского присутствия в регионе после антишахской революции в Иране. Пожалуй, только Б.Обама пытался на волне «арабской весны» эту систему сдержек и противовесов трансформировать, и она отличалась от предыдущих действий всех американских президентов второй половины двадцатого века двумя основными моментами: отказом от четко акцентированных союзников стратегического масштаба в лице старых и скомпрометировавших себя региональных союзников в лице диктаторов с выстраиванием вектора в пользу практически повсеместно пришедших к власти «Братьев-мусульман»; и отказ от безусловной блокады Ирана. Если взять суть этой политики, то она в качестве основной задачи преследовала цель воссоздание в регионе баланса сил и противовесов по линии сунниты-шииты, которая была бездумно разрушена Дж.Бушем-мл. Теперь вся эта концепция осталась в прошлом, и Д.Трамп старается перейти на старые лекала ближневосточной политики с четкими традиционными ориентирами. Но есть один нюанс. Время сейчас несколько отличается от второй половины 20 века. События «11 сентября» и дальнейшее участие американских военных и стали своеобразным водоразделом, после которого очень значительная часть американской политической элиты и силового блока более не верят в добрые чувства тех же Саудовской Аравии и Пакистана. Вся предыдущая история участия США в локальных конфликтах малой и средней интенсивности продемонстрировала крайнюю ненадежность вроде бы этих старых союзников, и более того выявили крайне неприглядный факт использования ими в качестве основного инструмента влияния именно пресловутый «джихадистский фактор». И после визита Д.Трампа в Эр-Рияд в этом плане ничего не поменялось, по иному Эр-Рияд  действовать просто не может. Тогда это будет просто не КСА, а что-то другое. И с этим моментом новой американской администрации придется воочию столкнуться уже в самое ближайшее время. Сложно предсказать, как на это будет реагировать импульсивный Д.Трамп, но его такие мелочи пока волнуют слабо. Его основной задачей на сегодня остается сохранение своей личной власти в США, где растут истерические настроения об импичменте, и в такой ситуации говорить о выработке какой-то реально внятной стратегии на ближневосточном направлении не приходится.