В феврале 2005 г. после гибели бывшего премьер-министра Р. Харири в Ливане резко обострился и окончательно приобрел международный характер продолжающийся с сентября 2004 г. политический кризис. Его главным результатом стал вывод из Ливана сирийских войск. Такое развитие событий вероятнее всего повлечет за собой кардинальное изменение социально-политической обстановки в стране. Недавняя серия взрывов в христианских районах Бейрута позволяет ожидать и возможного всплеска насилия в Ливане, в том числе и на конфессиональной почве.
Традиционно важную роль в ливанской политике играет крупная маронитская община (при численности около 700 тыс. человек она является третьей по численности религиозной группой в Ливане вообще и первой среди христианских конфессий). На современном этапе внутри самой общины, чьи представители участвуют в деятельности практически всех общественно-политических сил, также складывается весьма непростая ситуация.
С декабря 2004 г. в Ливане действует широкий оппозиционный фронт — «Бристольское объединение», которое сейчас чаще всего обозначается как «объединенная оппозиция во главе с В. Джумблатом». У новой организации нет конкретной политической программы, однако декларация принципов призывает к проведению демократических выборов и полной реализации Таифских соглашений, прекращению сирийского вмешательства в ливанскую политику, к уважению демократических принципов и прав человека, а также к укреплению солидарности всех ливанцев, вне зависимости от их конфессиональной принадлежности.
Несмотря на то, что в состав блока входят представители различных религиозных групп, в том числе и мусульмане, важную роль в нем по-прежнему играют марониты. Устойчивость их позиций обеспечивается существованием оси (хотя и достаточно непрочной): маронитская эмиграция – маронитская оппозиция в Ливане – маронитская церковь. Что касается, например, суннитских политиков, то их духовные лидеры по основополагающим вопросам пока придерживаются позиций официального руководства и просирийского лагеря. Таким образом, климат внутри оппозиционного объединения во многом и сейчас определяется межмаронитскими отношениями и их готовностью сотрудничать с другими политическими силами.
При этом не стоит забывать и о том, что далеко не вся маронитская община входит в лагерь оппозиции. После гражданской войны политику Дамаска в Ливане признало высшее руководство партии «Катаиб». Неплохие отношения с Сирией и лично с Асадами у традиционного ливанского клана Франжье. Кроме того, марониты Франжье испытывают неприязнь и даже прямую ненависть к маронитам Жмайелям, а партия «Марада» (бывшая вооруженная организация рода Франжье и г. Згорта) является одной из двух маронитских организаций (вторая – «Катаиб» во главе с К. Пакрадуни), входящих в состав просирийской политической коалиции «Айн ат-Тине».
Все это показывает, что внешне кажущийся единым маронитский политический истеблишмент на самом деле разрывается изнутри множеством противоречий (некоторые, в частности, конфликт между Жмайелями и Франжье, носят исключительно характер кровной вражды), которые тянутся со времен гражданской войны, и изжить их в ближайшей перспективе вряд ли возможно. Даже спустя почти 15 лет после завершения гражданской войны не удается достичь внутреннего консенсуса даже в рамках христианской общины, нельзя говорить и о примирении внутри ливанского обществе вообще.
Текущие события указывают на все возрастающую угрозу единству объединенного оппозиционного фронта, действующего под руководством В. Джумблата. Уже практически стало реальностью возвращение в Ливан генерала М. Ауна, намеченное на 7 мая. И пока он еще не отказался от своих слов о возможности участия в парламентских выборах в конце мая и президентских в 2007 г. Помимо того, в одном из своих заявлений он сообщил о готовности идти на парламентские выборы в альянсе с «Хизбаллой». Ее представители официально также не отрицали такую возможность, тем более что «Партия Аллаха» и аунисты никогда не выступали в качестве прямых политических противников.
Как отмечают местные наблюдатели, единственным серьезным препятствием этому союзу может стать требование М. Ауна о разоружении шиитской организации. Готовность сторон найти взаимовыгодное решение этого вопроса действительно может привести к оформлению нового политического альянса.
При этом оппозиция во главе с В. Джумблатом также ожидает, что генерал и его сторонники пополнят ее ряды. Однако при своей оппозиционности просирийскому режиму аунисты скорее всего не смогут вписаться в течение, возглавляемое В. Джумблатом. Независимый и бескомпромиссный генерал вряд ли сможет долгое время действовать в рамках существующей оппозиционной организации. Поэтому попытки втянуть генерала в этот политический альянс могут привести только к расколу среди оппозиционеров. В частности, уже сообщается о разногласиях по поводу будущего кандидата на пост президента, возникших между В. Джумблатом и маронитами.
На сегодняшний день в рядах ливанской оппозиции нет персоналий, способных сравниться по популярности и авторитетности с убитым Р. Харири. Без его участия деятельность оппозиции будет лишена единого стержня, объединяющего ее членов, которые, являясь ливанскими политиками, все равно тяготеют к своим регионам, религиозным общинам и защите их интересов. По этой причине даже незначительные разногласия или провокации могут разрушить оппозиционный альянс.
В этой связи личность М. Ауна вызывает особый интерес. По данным интернет-ресурса «Liban Vote», где непрерывно проходят социологические опросы по актуальным проблемам ливанского общества, наиболее популярными политическими деятелями в истории современного Ливана считаются М. Аун (за него проголосовали 23% из более чем 31 тыс. опрошенных ливанцев) и бывший лидер «Ливанских сил» маронит С. Джаджа (19%). При этом первый вплоть до настоящего времени официальными властями рассматривается как беглый преступник, а второй, более 10 лет находящийся в тюремном заключении, считается одним из наиболее последовательных противников сирийской политики в Ливане.
Конечно, только эти данные не могут полностью отразить настроение в стране, однако они позволяют оценить некоторые тенденции, которые указывают на высокую популярность этих политиков-маронитов.
При этом стоит учесть, что бывшего мятежного генерала нельзя назвать маронитским политиком в полном смысле этого слова. На завершающем этапе гражданской войны он показал себя как борец за независимость Ливана, за вывод с его территории иностранных войск и развернул «войну на уничтожение» против сил правохристианского лагеря, направленную на подчинение его своему контролю.
В глазах рядовых ливанцев, далеких от политических игр на высшем уровне, М. Аун остается символом секуляризованного ливанского национализма, явления достаточно редкого в условиях этой страны. Важно и то, что кроме христианской общины он весьма популярен и среди мусульман. В 1996 г. по результатам опроса, проведенного среди ливанских шиитов с целью узнать, кого бы они хотели видеть руководителем страны, генерал занял третье место, уступив лишь двум крупным религиозным деятелям и обойдя Н. Берри – самого высокопоставленного шиитского политика в Ливане. Все эти факты позволяют считать альянс М. Ауна с «Хизбаллой» и его успех на выборах вполне возможными.
Несмотря на участие почти всех ключевых маронитских организаций в умеренном «Бристольском объединении» (символически там представлены и «Ливанские силы», и два оппозиционных крыла партии «Катаиб»), среди маронитов сохраняются и радикальные политические настроения, выразителем которых являются все те же «Ливанские силы», а также (пока на уровне риторики) небольшая, но в свое время достаточно активная маронитская организация «Стражи кедра».
Судя по развитию событий, «Ливанские силы» скоро вновь смогут обрести своего лидера: законопроект об амнистировании С. Джаджи уже передан в парламент. Важность этой фигуры заключается в том, что он рассматривается как символ, с одной стороны, «произвола просирийского режима», а с другой – борьбы против сирийского влияния. Поэтому по мере достижения каких-либо успехов в вопросе освобождения авторитетного военного лидера маронитов С. Джаджа будет расширяться деятельность наиболее радикальной маронитской организации «Ливанские силы».
Так, 21 апреля 2005 г. впервые за пять лет сторонники и активисты этой организации провели крупный митинг в поддержку своего лидера в центре Бейрута. Несколькими днями позже — 24 апреля, во время встречи представителей оппозиции в резиденции маронитского патриарха в Бкирки, с «программной» речью выступила супруга С. Джаджи, которая сейчас фактически исполняет обязанность отбывающего тюремное заключение лидера партии. Она заявила, что «Ливанские силы» сохраняют свою приверженность Таифским соглашениям (в 1989 г. С. Джаджа тоже поддержал их), не намерены предпринимать каких-либо действий, угрожающих единству оппозиции, а также «считают необходимым установление наилучших отношений с Сирией на основе уважения интересов друг друга».
Очевидно, что такая позиция противоречит традиционным политическим установкам «Ливанских сил». Представляется, что подобные заявления отражают тенденцию на укрепление позиций партии как легальной умеренной политической силы, действующей исключительно в интересах Ливана. Об этом же свидетельствовало и приуроченное к 30-летней годовщине начала гражданской войны официальное заявлении Совета по политическим вопросам «Ливанских сил», в котором прозвучал призыв к правильному осмыслению итогов гражданской войны, национальному диалогу, а также учету особенностей ливанского общества при проведении политических преобразований. При этом не исключено, что представленная программа «Ливанских сил» может быть скорректирована после майских парламентских выборов. Пока же она вписывается в ливанские политические реалии.
В целом же, ситуация в политическом руководстве «Ливанских сил» не столь радужная. После ареста С. Джаджи в 1994 г. в организации начали существовать как минимум две фракции, причем одна из них во главе с генералом Ф. Малеком, по крайней мере до событий 14 февраля, занимала откровенно просирийские позиции и часто выступала с критикой действий ливанских националистов.
Амнистирование С. Джаджи вероятнее всего придаст новый импульс внутрипартийной борьбе, оживит старый конфликт между восстанавливающимися «Ливанскими силами» и аунистами. Сам генерал М. Аун, сохраняя имидж общенационального ливанского политика, уже развернул критику националистической символики, используемой «Ливанскими силами». Хотя, судя по настроениям сторонников С. Джаджи, они пока вряд ли пойдут на конфронтацию с кем-либо из своих противников.
Другие представители маронитского политического лагеря выступают сейчас с более радикальных позиций. Они уже осуждают политику объединенной оппозиции, обвиняя ее в ослаблении давления на сирийцев и их союзников, отсутствии реальной политической программы, осуждают отказ от полного выполнения резолюции СБ ООН № 1559. Пока эти заявления высказываются не столь авторитетной организацией «Стражи кедра», однако они отражают опасную тенденцию к возможному разочарованию в деятельности «Бристольского объединения», а это окончательно очистит путь для маронитских экстремистов, которые также могут подвергнуть критике и новый курс «Ливанских сил».
Вероятность всплеска христианского экстремизма, который может быть направлен против потенциальных союзников Сирии в «новом» Ливане, пока еще полностью исключить нельзя. Возможно, его проявлением стали нападения на сирийских рабочих, последовавшие вскоре после начала массовых акций протеста в центре Бейрута.
Важно обратить внимание и на позицию С. Джаджи и М. Ауна относительно современных ливанских лидеров. Они серьезно настроены на коренное изменение состава ливанского политического руководства и считают сирийскими ставленниками не только президента Э. Лахуда и его сторонников, но даже покойного Р. Харири. В этой ситуации включение в современный политический процесс таких политиков, как С. Джаджа и М. Аун, может привести к самым непредсказуемым последствиям.
По мнению ливанских наблюдателей, сирийское влияние в Ливане сохранится и после непосредственного вывода войск, прежде всего благодаря системе созданных Дамаском политических союзов. К этому следует добавить активную деятельность ливанского отделения партии «Баас», «Сирийской национал-социальной партии», программные установки которых базируются на идеях арабского и сирийского национализма, соответственно. Не стоит сбрасывать со счетов и немалое сирийское влияние в официальном крыле партии «Катаиб».
По мере радикализации настроений среди ливанских маронитов, которые составляют основу антисирийских движений, именно представительства СНСП и «Баас» могут стать объектами нападений со стороны представителей наиболее экстремистски настроенной части общины. Конфликты такого рода могут расшатать обстановку в стране и обострить межконфессиональные противоречия, тем более что СНСП и «Баас» включают людей различных конфессий, и их представительства распространены практически по всей стране. Что касается «Катаиб», то вопрос «освобождения» этой партии «от сирийцев» был поднят в интервью лидера одной из оппозиционных фракций фалангистов А. Жмайеля информационной службе WSN.
Опасную тенденцию представляет собой возникновение в некоторых христианских районах страны добровольных дружин, которые вместе с полицией ведут патрулирование улиц. «Дружинники» отрицают факт того, что их действиями руководит кто-то из высокопоставленных представителей маронитской общины, однако не скрывают свою приверженность идеям официально запрещенной организации «Ливанские силы».
Кроме того, по мере усугубления кризиса в Ливане возрос оборот огнестрельного оружия, а также фальшивых документов на право его хранения. Не следует недооценивать и тот факт, что со времен гражданской войны в Ливане существует значительное количество небольших, как правило, частных морских портов, через которые при необходимости можно достаточно быстро наладить и более крупные поставки в Ливан оружия и снаряжения.
Потенциальной угрозой безопасности христианского населения Ливана может стать усиление ливанских исламистских организаций. Как и 30 лет назад, палестинцы являются важной опорой для деятельности радикальных суннитских организаций, многие из которых в качестве конечной цели провозглашают установление в Ливане исламского государства. Ливанская пресса уже фиксирует рост политической активности исламистских организаций с момента начала вывода сирийских войск. Пока на виду лишь реорганизация их политических структур. Освобождение от сирийского контроля радикальных суннитских организаций, активно действующих и в палестинских лагерях, может также быть представлено маронитскими организациями как предлог для принятия дополнительных мер по обеспечению своей безопасности. Тем более что традиционно маронитский Центр Ливана (официальное обозначение – Горный Ливан) непосредственно граничит с преимущественно суннитским Севером, где и находится крупный центр суннитского радикализма – г. Триполи.
Масла в огонь подливают и сообщения в американской печати, усиленно распространяющие слухи о том, что после официального свертывания деятельности спецслужб на территории Ливана сирийцы намерены активизировать деятельность своей агентуры в обществе, в государственном руководстве и политических кругах Ливана «для срыва парламентских выборов». В эту же копилку следует добавить и постоянные американские обвинения Дамаска и официального Бейрута в причастности к убийству Р. Харири, а также к повторяющимся взрывам в ливанских городах.
Все это позволяет говорить, что современный сирийско-ливанский кризис во многом инспирирован и раздут внешними силами, чьей непосредственной поддержкой пользуются прозападно настроенные представители ливанской оппозиции. Деятельность такого рода практически «обречена на успех», так как подобные нападки затрагивают традиционные межконфессиональные противоречия и еще долгое время позволят «корректировать» настроения ливанской улицы. Кроме того, именно после гражданской войны реальную роль в поддержке ливанской политики США и европейских стран стала играть ливанская диаспора, основу которой составляют именно марониты. На международном уровне регулярно проводятся встречи с участием крупных маронитских политических деятелей, осевших в различных странах мира. Разумеется, реального влияния на обстановку в Ливане такие встречи оказать не могли, однако они играют роль трибуны для выражения и распространения антисирийских идей. Что же касается оппозиционеров в Ливане, то они получают оправдание своей деятельности и на уровне «маронитского интернационала». Нельзя сбрасывать со счетов и активность ливанского лобби в Вашингтоне, которое также активно взаимодействуют с неливанскими маронитскими объединениями.
Считается, что деятельность ливанского лобби в США выразилась в принятии в сентябре 2004 г. резолюции СБ ООН № 1559, которая, в частности, требовала «вывода из Ливана всех оставшихся на его территории иностранных сил», а также «разоружения всех ливанских и неливанских вооруженных формирований». Кроме того, США и их союзники стремятся играть ведущую роль в расследовании обстоятельств убийства Р. Харири. Именно упомянутая резолюция, как отмечал сирийский представитель при ООН Ф. Мекдад и как показали дальнейшие события, «разделила ливанский народ». Появление этого документа в связи с продлением полномочий президента Э. Лахуда придало первый импульс еще не оформившейся оппозиции и помогло ей указать на тех, кто шел «против международной законности».
Заслуживающим внимание, но пока не используемым инструментом в руках США и их союзников остается возможность «косвенного» участия в выборах, особенно в президентских, которые намечены на 2007 г. Учитывая все возрастающую активность американской дипломатии в Ливане, можно предположить, что они могут даже выдвинуть «своего» кандидата на высший государственный пост. Тогда возникает опасность того, что на смену «особым отношениям» между Ливаном и Сирией придут «особые отношения» между Ливаном и США, что отнюдь не будет способствовать внутреннему примирению в стране.
Все эти факторы в очередной раз высвечивают традиционную склонность ливанских маронитов, составляющих костяк оппозиционного движения, искать поддержку у стран Запада. При этом в контексте американских ближневосточных проектов политические амбиции отдельных маронитских лидеров могут поставить Ливан в зависимое положение уже не от Сирии, а от США.
В этой связи особую обеспокоенность может вызывать фигура «ливанско-французско-американского» генерала М. Ауна. Уже около 15 лет он провел за пределами Ливана, тем не менее генерал намерен баллотироваться в парламент и выставить свою кандидатуру на президентских выборах 2007 г. Пока его можно считать наиболее желательным претендентом на этот пост для «мирового сообщества». Маронит М. Аун весьма популярен среди рядовых ливанцев, однако вряд ли можно утверждать, что ливанские политики, неоднократно предлагавшие ему вернуться, действительно разделяют настроения ливанской улицы. Не исключено, что приход к власти генерала, оторванного от традиционного политического истеблишмента и призывающего к деконфессионализации Ливана, может привести также к укреплению вертикали власти и «закручиванию гаек». Скорее всего, объектом такой политики станет и маронитская община, где некоторые политические силы (С. Джаджа, «Ливанские силы», в меньшей степени семейство Жмайелей) могут оспорить его лидерство.
Можно сказать, что очередной ливанский кризис развивается по своему традиционному сценарию, когда раздуваемые извне внутренние противоречия открывают страну для иностранного влияния и превращают Ливан в арену для противоборства крупных региональных и внерегиональных держав. Как показывает история, сам по себе Ливан не является непосредственным объектом устремлений западных государств. Он привлекает внимание лишь конгломератом религиозных общин, которые сосуществуют на его небольшой территории. Разжигание традиционных межобщинных конфликтов сначала приводит к возникновению крупного очага нестабильности в Восточном Средиземноморье, а после чего Ливан в результате игры на противоречиях между отдельными конфессиями используется Западом как ворота для проникновения в этот регион.
Что касается маронитов, то они традиционно играют важную роль в политических процессах в Ливане, и в условиях возникшего кризиса их вес может несколько увеличиться. Тем не менее им уже не удастся вернуть свои позиции в силу объективных причин, прежде всего — роста численности мусульманского населения. Обеспокоенность вызывают лишь два момента. Первое – это возможная опора внешних сил, действующих на ливанской политической арене, на оппозиционные силы вообще и на маронитов, в частности. При этом в качестве внешней силы может выступать не конкретное западное государство, а непосредственно маронитская диаспора, в свою очередь действующая в рамках внешнеполитических интересов принимающего государства. Другой аспект – это рост экстремистских настроений среди ливанских маронитов и возможное обострение противоречий внутриобщинных противоречий. Одновременно в политическую борьбу включатся наиболее яркие представители маронитской общины, которые вряд ли смогут мирно сосуществовать.
Еще один сценарий также весьма нежелателен для ливанского общества. В современных условиях после вывода сирийских войск победу на грядущих парламентских выборах вполне может одержать оппозиционный лагерь. Тогда в руках парламента оказывается судьба действующего президента Э. Лахуда, а учитывая массовое недовольство его политикой и «всемогущество» ливанского парламента, Э. Лахуд может в ближайшее время уйти в отставку. Так маронитская община, включая С. Джаджу и М. Ауна, окажется втянутой в борьбу за президентский пост, что особенно опасно в этот переходный период.
Сейчас маронитская община переживает сложный период своего утверждения в послевоенном и теперь уже «постсирийском» Ливане. Идет формирование новых политических установок и союзов. На сегодняшний день от политики и настроений среди маронитов во многом будет зависеть исход современного кризиса или же его возможная эскалация.