Мы уже обращались к проблематике водного хозяйства, водопользования в Ираке, однако, нехватка водных ресурсов носит региональный характер, чему мы и решили посвятить этот материал, естественно, с некоторым «иракским» уклоном, поскольку ему приходится горше всех из вовлеченных в эту проблему стран. В понедельник, 4 сентября, Департамент сельскохозяйственной статистики Министерства планирования Ирака опубликовал ежегодные данные по водным ресурсам рек Тигр и Евфрат, которые за 2016 года составили 54 млрд куб. м.
Данные, формируемые на основе подсчета сброса воды на гидроузлах и подстанциях, свидетельствуют: счетчики пропустили через себя 54.75 млрд куб. м воды обеих рек. Годовой сток Тигра составил 15.37 млрд куб. м, а Евфрата – 15.15 млрд. 24.23 млрд куб. м воды принесли притоки Тигра, первое место из них принадлежит реке Верхний Заб (10.55 млрд куб. м), за ним следует Малый Заб (6.75 млрд куб. м), затем 5.78 млрд куб. м воды привносит в «копилку» река Дияла, и замыкает список Аль Азым с 1.15 млрд куб. м воды.
Основной проблемой водоснабжения Ирака является его зависимость от свободного притока вод Тигра и Евфрата, поскольку его территория, то, что исторически назвалось «Месопотамия», является последней и самой низко расположенной, с точки зрения рельефа, территорией, по которой текут эти реки, перед тем, как слиться в одну, в Шатт эль-Араб, впадающую в Персидский залив. Вся история Месопотамии и становления древних цивилизаций шумеров, Ассирии, Вавилона, Парфянского царства неразрывно связана с этим двумя реками.
Их воды ранее хватало всем, и туркам, и сирийцам, и иракцам, и иранцам, однако, ситуация начала меняться к худшему примерно со второй половины прошлого века. Рост численности населения и развитие производств, в том числе и нефтехимических, металлургических и легкой промышленности, развитие сельского хозяйства, в том числе, водолюбивых культур, таких как хлопок и рис, привел к тому, что экономики этих стран стали потреблять в разы больше воды, чем сто лет тому назад. Для обеспечения возросших потребностей стали создаваться мощные гидротехнические объекты: водохранилища, искусственные озера, разросшиеся на месте бывших естественных озер, сотни километров оросительных каналов, тысячи артезианских скважин и тысячи километров труб.
Турция реализует в настоящее время на своей территории проект (проект «Аль Габ») по строительству 14 плотин на Евфрате и его притоках, и восемь – на Тигре и его притоках, первые три крупнейших из них были построены в середине шестидесятых годов прошлого столетия, на их наполнение потребуются годы. Еще пять плотин возведено ниже по течению, в Сирии (при активном техническом содействии СССР, также построившем почти все гидротехническое хозяйство в Ираке). Сброс воды из них полностью контролируется и минимален, достаточен лишь для выработки электричества, побочного продукта всех этих плотин. Увеличивается он лишь при редких зимне-весенних паводках.
Положение с водой в нынешнем году в Ираке, о чем мы ранее уже сообщали на сайте Института Ближнего Востока, ухудшилось на столько, что в парламенте страны зазвучали призывы к созданию Национального совета по воде – высшего водораспределительного органа, полномочного на принятие широкого спектра мер, ориентированных, прежде всего, на соседние страны, виновные, по мнению иракских политиков, чиновников и депутатов в нехватке воды в стране.
Озвучил эту инициативу член парламентского комитета по сельскому хозяйству, водным ресурсам и хозяйству болот (обширные болотные районы на юге страны), Шурук аль-Абаджи, заявивший о том, что «проблема воды стала первоочередной, болезненной и требующей скорейшего решения». «Водные ресурсы взяты под контроль соседними странами и для Ирака, получавшего прежде 70% воды от соседей, такое положение дел неприемлемо», — считает парламентарий.
В уязвимом положении оказывается и Иракский Курдистан, чьи водные ресурсы так же связаны с внешними источниками, находящимися на территории соседних Турции и Ирана. К слову, обе эти страны активно взаимодействуют как в плане разделения водных квот, так и в плане совместного водопользования, при этом, ориентируясь на собственные интересы.
Об угрозе региону рассказал Акрам Ахмед, генеральный директор плотин и водохранилищ, сообщивший журналистам, что «основную опасность для нас представляет строительство плотин в Турции и в Иране на большинстве рек, которые текут к нам». Иран, в частности возводит три таких плотины и систему подземных каналов, что ставит регион на грань засухи – полагает Акрам Ахмед.
По мнению министра сельского хозяйства региона, Абдель Ситра Маджида, возведение иранцами плотины в районе города Керманшах приведет к обмелению реки Сирван, основной питающей артерии для озера Дирбиндихан, снабжающего водой провинцию Сулеймания. Окончание в 2018 году строительства плотины Дарьян под Керманшахом негативно скажется на водоснабжении большей части сельскохозяйственных угодий Иракского Курдистана, считают иракские эксперты. Пострадают районы Халабаджи, Сейд Садыка и Дирбиндихана. Кроме всего прочего, снизится выработка электроэнергии на плотине озера Дирбиндихан.
Впрочем, проблема этим не ограничивается. По сообщениям департаментов водного хозяйства в Каруне, в Кархе и в Тарвидже, вода в Шатт эль-Арабе стала соленеть и интенсивно загрязняться. Это ставит под удар Басру и южные районы страны, поскольку имеющихся возможностей по очистке воды недостаточно, а с засоленностью ее, вызванной снижением притока свежей воды, средств борьбы нет вообще, кроме дорогостоящей технологии опреснения, да и то, применяемой к морской воде. В провинции уже отмечена нехватка воды для орошения садов и огородов.
Таким образом, узел водных противоречий затягивается все туже. В проблему кроме Ирака, страдающего более всех, самым непосредственным образом, вовлечены Турция и Иран, а также Иракский Курдистан. И разумеется, Сирия, которой пока не до воды, но которая начнет рано или поздно восстанавливать свое сельское хозяйство и нефтяную добычу, — и там, и там расходуется колоссальное количество воды, поэтому ситуация будет только ухудшаться.
Повторимся: то, что Иран и Турция находятся выше Сирии и Ирака отнюдь не означает, что у них хватает воды, нет – им проще решать ее нехватку, имея возможность регулировать сбросы рек, берущих начало на их территории. Воды в Месопотамии и на прилегающих территориях не хватает всем, без исключения. И механизм водного коллапса не исчерпывается только нехваткой питьевой воды, начинает засаливаться почва, ухудшается качество речной воды, вымирает рыба, ухудшается экология. Меньше производится гидроэлектроэнергии, самой экологичной, а, значит, придется больше сжигать топочного мазута и газа, меньше производиться местного продовольствия, больше становится его импорт. Водный кризис может стать спусковым крючком полномасштабного экономического кризиса, в случае Ирака, более чем вероятным, но сказанное во многом справедливо и в отношении Иракского Курдистана, и Сирии.
К слову, Иракскому Курдистану будет гораздо легче отстаивать свою водную безопасность в составе единого Ирака, нежели чем аморфного анклава, целиком зависящего от соседей.
Водный кризис этого года происходит на фоне двух предыдущих, богатых дождями лет, когда опасения вызвало состояние Мосульской и других дамб, в свете возросшего сброса воды и переполнения ею всех резервных хранилищ и отводных каналов. Нетрудно представить, что засушливые годы, а таких в регионе – большинство, не сулят ничего хорошего.
Решение проблемы видится двояким: либо новая опустошительная война в регионе, либо созыв региональной конференции под эгидой ООН для выработки и установления квот на воду Тигра и Евфрата, их гарантированного закрепления за странами – участниками, а также внедрения комплексных национальных программ по рациональному водопользованию и экономии воды.