Курдская независимость и «палестинское единство»: взгляд из Израиля

В последние недели немалое внимание привлекли два довольно сходных на первый взгляд сюжета, которые, случайно или нет, почти одновременно появились в международной повестке дня. Речь идет об о референдумах о независимости Каталонии и Южного (Иракского) Курдистана, итогом которых должно было стать одностороннее провозглашение этими этническими автономиями внутри соответственно, Испании и Ирака, полной государственной независимости.

Курдский феномен

Состоявшийся 25 сентября с. г. референдум жителей курдского автономного района Ирака и обладающей курдским большинством, но находящейся вне границ региона, но в основном населенной курдами провинции Киркук, завершился довольно минорным, хотя и в целом ожидаемым, итогом. И это несмотря на то, что 92% участников референдума высказались в пользу государственной независимости Иракского Курдистана от Багдада. Как и предполагалась, федеральное правительство Ирака, а также сопредельных с курдской автономией стран – Турции и Ирана, обладающих собственным многомиллионным курдским меньшинством, ввели частичную блокаду Иракского Курдистана и двинули войска к его границам.

Но если турки и иранцы ограничились демонстрацией силы, иракская армия вместе с «Народными мобилизационными силами» (Hashd al-Shaabi — местный вариант ливанской «Хезбаллы») и прочими шиитскими милициями, аффилированными с КСИР, открыли военные действия и установили контроль над несколькими пунктами «спорных» провинций, включая город Киркук и Синджар.

По мнению комментаторов, причина такого феномена заключается в расколе в военном и политическом руководстве самих иракских курдов, и соответственно, весьма запутанных посланиях Эрбиля населению и бойцам военизированных подразделений, подчиняющихся разным партийным фракциям. Не меньшее значение – а возможно в первую очередь – сыграл и отказ союзников курдов по антитеррористической коалиции, и прежде всего, их политического патрона – США, поддержать идею суверенитета Иракского Курдистана, и оказавших давление на Эрбиль, с целью вынудить курдских лидеров к диалогу с Багдадом на основе идеи сохранения территориальной целостности всей страны.

Единственной страной, которая еще до курдского референдума, однозначно выступила в поддержку независимости Иракского Курдистана, и продолжает поддерживать эту идею и сегодня, остается Израиль. По данным израильских правительственных источников, Премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху обратился к лидерам великих держав, убеждая их задействовать свои возможности с тем, чтобы остановить вторжение иракских войск в автономию и предоставить иракским курдам средства самозащиты. А 24 октября он вновь заявил о «большом сочувствии» Иерусалима стремлению курдов к независимости, и потребовал от мирового сообщества позаботиться о безопасности и будущем курдов.

Место для подобного заявления – государственная церемония поминовения видного военного и политического деятеля Израиля Рехавама Зеэви, который был убит палестинским террористом в Иерусалиме в 2001 году – было выбрано неслучайно. Отметив, что Р.Зеэви посетил Курдистан еще в 1960-х годах в рамках секретной миссии по созданию там полевого госпиталя израильской армии, и «встретил там выражения теплой поддержки Израилю, которые продолжаются и по сей день», Нетаньяху фактически имел в виду продолжающееся более полувека военное, гуманитарное, а в последние годы – также экономическое партнёрство Израиля и курдов.

Помимо этого, как и естественной симпатии к родственному еврейскому национальному движению модернистскому умеренному национализму курдов, израильская позиция в вопросе независимости Курдистана – которая, по общему мнению, приведет к появлению на Ближнем Востоке еще одного светского, прозападного этно-национального государства, индифферентного к нарративу арабского конфликта с еврейским государством, позицией Иерусалима движут и иные мотивы. Они были подробно разобраны нами в предыдущем тексте,[i] и сводятся к четырем основным моментам.

Во-первых, Израиль привлекает идея появления в регионе еще одной неарабской страны, подкрепляющей установку, что арабы, персы и турки не являются носителями исключительного права на свое государство на Ближнем Востоке. Во-вторых, с появлением независимого государства курдов, еврейское государство имеет шанс получить в регионе потенциального союзника, разделяющего с Израилем видение актуальных для региона вызовов и угроз, и способного стать частью буфера на пути против ведомого Ираном шиитского, а также суннитского исламистского экстремизма. В-третьих, Курдистан возглавляет список потенциальных партнеров Израиля в рамках нового витка «периферийной региональной стратегии» Иерусалима, активизация которой совпала с кризисом «процесса Осло» и началом «арабской весны», и предполагала налаживание отношений с неарабскими мусульманскими государствами Ближнего Востока и религиозно-этническими меньшинствами арабских стран.

Здесь добавим, что дополнительным соображением может быть учет того факта, что более 10% арабоязычного населения территорий между р. Иордан и Средиземным морем – то есть, порядка 400 тыс. человек, включая не менее 100 тысяч на территории Израиля внутри «Зеленой черты», составляют потомки курдских мигрантов различных столетий. (По данным израильского этнографа и публициста Велвла Чернина, курдское происхождение имеют кланы, населяющие деревни Абу эль-Хиджа на горе Кармель и Каукаб эль-Хиджа в Нижней Галилее, а также до трети мусульманского населения Хеврона). Нетрудно предположить, что появление у этой группы населения своей «этнической метрополии» в лице независимого Курдистана, может стимулировать процесс отделения ее членов от враждебного еврейскому государству палестино-арабского массива и подобно друзам и черкесам, структурировать их в лояльные этно-национальные общины.

Наконец, как мы отмечали, поддержка израильским руководства независимости курдов является сильным аргументом в борьбе с антиизраильской пропагандой арабских режимов и их единомышленников, которые выступают против независимого Курдского государства, и одновременно – за реализацию существенно более сомнительных прав на государственно-политическое самоопределение палестинских арабов.

«Палестинская нация»: промежуточный итог

С другой стороны, если это так, то правы и те, кто настаивают и на справедливости обратного, то есть, выступая за независимость курдов, израильтяне должны быть готовы удовлетворить и требование немедленного создания государства и для палестинских арабов. Потому, если следовать этой логике, связывая курдскую и палестинскую арабскую тему, израильские лидеры, если использовать местное выражение, в некотором смысле «стреляют себе в ногу».

Однако на практике такие утверждения беспочвенны, и не только потому, что израильтяне, кроме, пожалуй, некоторого числа представителей крайне правой и ультралевой части политического спектра, на самом деле не выступают против той или иной формы самостоятельного политического самоопределения арабов западной Палестины/Эрец-Исраэль. Просто большинство в Израиле полагает, что целью политических лидеров этих арабов является не столько создание своего государства, сколько бесконечная борьба за него. Причем, это относится не только к радикальным исламистам из группировок типа ХАМАС и «Исламский джихад», не признающих права Израиля на существование в принципе, но и к «светским националистам» из ПНА/ООП, которые хотя и официально приняли идею сосуществования и территориального компромисса с Израилем, на практике саботируют переговорный процесс. Ибо следующим, после возникновения Палестинского государства шагом, может стать исчезновение обширного пакета дипломатических и экономических дивидендов, которые различные фракции палестинских арабских элит получают, поддерживая режим бесконечного политического или вооруженного конфликта с Израилем.

Очевидно, что ситуация с курдским национализмом, сформировавшегося вокруг идеи создания своего государства, а не уничтожения чужого, принципиально иная. Этно-национальная идентичность курдов, в отличие от так и не сформировавшейся политический идентичности граждан упомянутых арабских «национальных» государств, как и, по мнению многих непредвзятых наблюдателей, в целом уже проваливавшийся проект «палестинской нации» — опирается на сформированный и устойчивый культурно-цивилизационный фундамент. Что и относит курдов к той же категории, где находятся и евреи: немногочисленных среди имеющих ближневосточные корни этно-национальных групп, которые по всем параметрам соответствуют концепции «прав на национальное самоопределение» в ее исходном понимании.

«Заставляет ли меня борьба курдов за свое государство симпатизировать [арабам-палестинцам]» – задаётся вопросом, бывший высокопоставленный командир пешмерга Сабаст Хусейн, которого интервьюировал во время референдума известный британский журналист, эксперт по проблемам Ирана Давид Патрикаракос. «Отнюдь нет. [Палестина] – не их государство; до конца 40-х гг. прошлого века они охотно продавали свои земли евреям – а теперь вдруг требуют их вернуть [им даром]. Они отвергли множество мирных предложений со стороны Израиля, беспочвенно надеясь сбросить евреев в море – чего, понятно, никогда не будет. Потому никаких симпатий к ним [палестинским арабам] я не испытываю. В отличие от израильтян, с которыми курдов связывают ощущения братства, скрепленные выпавшими на долю обоих народов сходными испытаниями и опытом борьбы за новое обретение отнятой у них родины».

Не случайно, что и глава Палестинской национальной администрации (ПНА) Махмуд Аббас, неустанно твердящий о праве на государственное оформление для «палестинской нации», последовательно выступает против предоставления аналогичных прав курдам. И это происходит не только из солидарности с «арабским» Ираком и отнюдь не только потому, что «если Израиль за курдов, то палестинцы – против», хотя, как пишет обозреватель Jerusalem Post Бен Линфельд, этот фактор в их политическим мышлении тоже присутствует. Не исключено, что и для них не является секретом сомнительная обоснованность заявки, которую лидеры ПНА подают от имени «палестинской нации», на создание нового государства на территории, которая должна быть для этого выведена их под официального или фактического суверенитета Израиля. Причем, она сомнительна не только в историко-культурном смысле, но и сточки зрения международного права, на которое не устают ссылаться в Рамалле и ряде мировых столиц.

По мнению бывшего посола Израиля в США, политика и общественного деятеля Залмана Шоваля, курдский случай полностью соответствует «пяти критериям права этнических групп на отделение», которые сформулировал на основе скрупулезного анализа норм международного права Ричард Хаасс (Richard Haass). Согласно концепции Хаасса, в прошлом – одного из высокопоставленных сотрудников администрации США в период президентства Джорджа Буша-младшего, ныне занимающего пост президента американского Совета международным отношениям, таковыми критериями являются следующие.

Во-первых, наличие у таких групп устойчивой и исторически подтвержденной коллективной идентичности. Во-вторых, убедительные аргументы в пользу того, что сохранение статус-кво принесет им непоправимый политический, физический и экономический ущерб. А также четкая индикация желания этого населения воспользоваться правом политического самоопределения; жизнеспособность нового государства, и гарантии, что оно не подорвет стабильность соседних стран. Потому, заключает Залман Шоваль, курдская заявка существенно более обоснована, чем, например, аналогичное требование независимости со стороны Каталонии, тем более не обоснованы амбиции палестинских арабов, которые даже не приближаются ни к одному из указанных критериев.

Действительно, палестинского арабского народа, в этническом смысле этого слова, еще не существует. На практике термин «палестинцы» или «палестинские арабы» обозначает довольно пеструю группу арабских и арабизированных сообществ разного географического и этнического происхождения, проживающих в различных регионах исторической области Эрец-Исраэль (Земли Израиля)/Палестины. Включая суверенную территорию самого Израиля (внутри т.н. «Зеленой черты») и Иорданию, где представители этих групп имеют гражданство соответствующих стран, а также в арабских анклавах на территориях Иудеи и Самарии (в международной терминологии – на Западном берегу реки Иордан) и в секторе Газа.

Согласно тщательному анализу широкого круга источников, проведенному Михаэлем Черниным и иным данным, сравнительно недавние корни основной массы современных палестинских арабов находятся в Сирии, Ираке и Египте. Этническая структура говорящего по-арабски и имеющего ту или иную арабскую идентичность населения Эрец-Исраэль/Палестины включает сообщества собственно арабо-бедуинского, кавказского, тюркского, балканского, африканского, и как было отмечено, курдского происхождения, а также те, кто имеет арамейско-семитские и европейские («франджи») корни. Отдельные арабские кланы Эрец-Исраэль/Палестины имеют также традицию своего еврейского происхождения.

На сегодняшний день, несмотря на все усилия и вложенные средства, сформировать коллективную палестинскую идентичность этих слабо связанных общностей разного этнического происхождения, корнями и идентификацией преимущественно связанных с соседними арабскими странами, так и не удалось. Впрочем, шансы на это и изначально были невелики. Интересное свидетельство о событии, имевшем место вскоре после заключения соглашений Осло в 1993 году, в рамках которых Израиль пошел на установление режима относительно свободного перемещения между сектором Газы и арабскими анклавами в Иудее и Самарии (на Западном берегу р. Иордан, в международной терминологии), приводит политический обозреватель Бен Каспит. «Бывший глава одной из израильских спецслужб, – пишет Б. Каспит, – говорил мне, что менее чем через неделю арабский губернатор Рамаллы буквально умолял нас закрыть свободный переезд, ибо жители Рамаллы просто не хотели видеть толпу отирающихся среди них жителей Газы. Мы говорим о двух разных и несовместимых группах населения, которые, мягко говоря, не испытывают большой любви друг к другу и не имеют общей идентификации».

Все это ставит под большой вопрос не только жизнеспособность и устойчивость палестинского государства, но и образования, которое, по замыслу «архитекторов» соглашений Осло, предполагалась в качестве базы для его создания – ПНА. С момента ее создания в 1993 году ее раздирали мощные межфракционные и клановые противоречия, а десять лет назад она вообще фактически распалась на управляемый из Рамаллы «Фатхленд» в Иудее и Самарии и анклав радикальных исламистов из ХАМАСа в секторе Газа. Очевидно, что идеологические разногласия между ФАТХом/ООП и ХАМАСом являются лишь витриной этнокультурных различий и политико-экономических противоречий двух «палестинских» сегментов, в свою очередь распадающихся на множество племенных, клановых и религиозно-сектантских сообществ внутри наскоро (и похоже, пока безуспешно) сшиваемой «палестинской нации».

Шансов на то, что нынешняя, уже пятая (а по другим подсчетам – уже седьмая или восьмая) по счету попытка, как теперь модно говорить, «перезагрузки отношений» двух арабских палестинских фракций, о которой было объявлено некоторое время тому назад, увенчается успехом, по-прежнему не много. Стратегическая цель ХАМАСа – оттеснить ФАТХ/ООП от руководства ПНА и взять власть над палестинскими арабами, а с ней – и контроль над выстроенным Я.Арафатом механизмом перераспределения в пользу связанных с ними групп ресурсов, выделяемых мировым сообществом под проект «палестинской нации», в свои руки – остается прежней. Как, впрочем, и попытка главы ПНА Махмуда Аббаса попытаться с помощью США и Египта переиграть своих оппонентов, с тем, чтобы сохранить свою релевантность и в рамках не устраивающей его схемы возобновления «мирного процесса», которую продвигает президент США Дональд Трамп. В силу чего мнение израильских спецслужб, как и ранее, остается неизменным: любая попытка примирения ФАТХа и ХаАМАСа основана на временном совпадении интересов, и потому долго не продлится. (Чем, в целом, и объясняется молчаливое согласие правительства Израиля пока оставаться зрителем очередного сезона этого многосерийного фильма, ограничившись предупреждением об отказе от любых форм сотрудничества с ПНА, в случае если в новое «правительство палестинского единства» войдут представители группировок, официально отвергающих принцип мирного урегулирования с Израилем).

Правовые несоответствия

Разумеется, есть и те, кто полагает, что Израиль и мировое сообщество должны дать шанс Палестинскому государству в расчете на то, указанные этнокультурные и религиозно-племенные различия, как это случилось и у иных наций, постепенно исчезнут процессе внутренней аккультурации, а политические противоречия отнести на счет «издержек роста». Но даже если принять эту точку зрения, остается полное несоответствие ситуации палестинских арабов остальным критериям «права на отделение». Так, утверждения лидеров ПНА/ООП, что нынешний статус населения, находящегося под их контролем, причиняет им политические, физические и экономические страдания, которых не было бы в случае наличия у них своего государства, разбивается о сравнение с ситуацией в большинстве независимый арабских стран. Очевидно и то, что благосостояние, уровень образования, физической безопасности и даже личных свобод жителей арабских анклавов Иудеи и Самарии во многих случаях ощутимо выше, чем абсолютного большинства других арабов Ближнего Востока и Северной Африки – возможно, кроме коренного населения монархий Персидского залива. И это сравнение стало особенно разительным после начала т.н. «арабской весны».

Разумеется, нынешнее положение арабов Иудеи и Самарии тоже не идеально, но нет никаких оснований утверждать, что оно улучшится в случае создания Палестинского государства, которое почти неизбежно станет одним из многих нищих fallen states, к которому мир мгновенно потеряет интерес. Подобных тем, какими показали себя «национальные» арабские государства Леванта, наскоро скроенные великими державами, разделившими Ближний Восток после Первой мировой войны. В этом они тоже отличаются от курдской автономии, которая уже сегодня несравнимо более состоятельна экономически, чем тоже эксплуатирующая своего рода «нефтяную скважину» ПНА – гигантские, в расчете на душу, взносы внешних доноров.

В этом смысле также интересен и опыт территории, где палестинское квази-государство было на самом деле создано – сектор Газа, где в июне 2007 года власть захватил ХАМАС, из которого летом 2005 года тогдашний премьер-министр Израиля Ариэль Шарон в одностороннем порядке вывел израильские военные базы и еврейские поселения. Получив власть, ХАМАС избрал, видимо, единственный по-настоящему устраивающий его вариант «национально-государственного строительства» — превращение анклава в плацдарм регулярных террористических вылазок против Израиля – и, соответственно, объект контртеррористических операций ЦАХАЛа. Серия таких операций, особенно последняя по времени «Несокрушимая скала» летом 2014 года, нанесли тяжелый урон оставленной израильтянами и созданной на деньги зарубежных доноров гражданской инфраструктуре Сектора. А большая часть имеющихся ресурсов разворовывается или идет на восстановление военного потенциала группировки, лидеры которой де-факто относятся к подвластному им населению фактически как к «расходному материалу» в борьбе с «сионистским врагом». Что ставит под большой вопрос продуктивность для «человеческого развития» и исламистского варианта «палестинского национализма».

Очевидно, что подобное, и, по мнению многих в Израиле и не только, почти не имевшее альтернативы развитие событий, делает почти бессмысленным обсуждение соответствия этого варианта идеи палестинской арабской государственности критерию отсутствия с его стороны угрозы соседним странам. Причем, не только Израилю, но и Египту, в свете превращения Газы в опорную базу действующих на Синае салафитских террористических сетей. Однако не меньше сомнений имеются и в отношении «княжества» Махмуда Аббаса на Западном берегу – во всяком случае, под то, что в случае возникновения там государства управляемого ФАТХом/ООП (с перспективой, как было отмечено, захвата власти и там радикальными исламистами) не станет угрозой безопасности соседям, не «подпишутся» ни Израиль, ни Иордания. Обе страны, несмотря на взаимное признание и установленные в 1994 году полные дипломатические отношения, остаются в состоянии «холодного мира», и нередко имеют трения по целому ряду вопросов. Но в одном вопросе у руководства обеих стран разногласий нет. Вопреки озвучиваемым Иорданией про-палестинским декларациям, в Аммане вполне согласны с нынешним израильским правительством в том, что еще одно (в дополнение к самой Иордании, до 70% населения которой – это те же палестинские арабы, и Газе) «палестинское государство» к западу от реки Иордан, подорвет региональную стабильность. Особенно, если под его контролем окажется иорданская долина вдоль Мертвого моря и границы с Иорданией, и высоты холмов Иудеи и Самарии.

«Во время церемонии подписания Израилем и Иорданией мирного договора – вспоминает известный израильский дипломат и публицист Йорам Эттингер – иорданские генералы и руководители иорданских разведывательных служб не упускали случая напомнить своим израильским коллегам о репутации палестинских лидеров, склонных нарушать подписанные ими утром соглашения уже к вечеру того же дня». И потому буквально умоляли своих израильских визави «не допустить непоправимого», то есть, создания Палестинского государства, после чего уничтожение Хашимитского режима к востоку от реки [Иордан] будет лишь вопросом времени – с последующим экспортом деструктивного процесса в сторону Саудовской Аравии и прочих стран аравийского полуострова.

Как известно, в тот момент политическое руководство Израиля все же предпочло дать шанс «мирному процессу», хотя уже тогда в команде премьер-министра Ицхака Рабина, и особенно – в оппозиции были политики и военные, готовые признать нереалистичность такого сценария. Тем более такой взгляд на вещи стал популярен в момент «кризиса Осло» и начала в сентябре 2000-го года нового витка террористической войны палестинских арабов против Израиля. Сегодня к этим опасениям прибавилась перспектива превращения территории Палестинского государства, в случае его создания, в операционную базу суннитских экстремистов и Ирана – подобно тому, как такой базой уже стала Газа. А это уже может угрожать стабильности Восточного Средиземноморья и Балкан.

Суммируем сказанное: из трех национально-государственных проектов, вновь ставших темой повышенного общественного внимания, курдского, каталонского и арабов Западной Палестины/Эрец Исраэль, всем международно-правовым критериям соответствует только первый. Инициаторы каталонского проекта, подавая его от имени имеющей исторические корни, культурную самобытность, устойчивую коллективную идентичность и опыт государственности, тем не менее не смогли ни убедительно доказать пагубность для своей страны пребывания в составе Испании, ни договориться о «цивилизованном разводе» с центральным правительством, и потому их заявка может считаться лишь частично обоснованной.

Наконец, самая громкая и пропагандистски раздутая из этих трех заявок – требование лидеров ПНА о «немедленном создании палестинского государства в границах 1967 года» не соответствует, как было показано, ни одному из критериев «прав этнических групп на отделение». Нация, под которую сторонники этой идеи требуют создать государство, была задумана как внешний проект и существует лишь в воображении тонкого слоя местных арабских элит и их западных спонсоров. А конфликт «светских палестинских арабских националистов» и радикальных палестинских исламистов является лишь внешним проявлением этого прискорбного, для инициаторов «палестино-израильского мирного процесса», факта.

 

[i] Владимир (Зеэв) Ханин, «Иерусалим в Киркуке»: арабо-израильский аспект референдума о независимости Курдистана, ИБВ, 28 сентября 2017

63.06MB | MySQL:102 | 0,477sec