Мы и «другой»: саудовская постановка вопроса

Быть может, наиболее существенной стороной развивающихся в Саудовской Аравии процессов являются сегодня общественные дискуссии по проблемам, которые еще в конце 1990 гг. казались запретными.

Конечно же, эти дискуссии не возникают спонтанно, — они целенаправленны и направляемы, представляя собой часть общей политики национального истеблишмента, последовательно стремящегося изменить общественные умонастроения. Это стремление – неотъемлемый элемент курса политических реформ. Деятельность созданной несколько лет назад Центральной комиссии по проведению национального диалога, как и руководимого ею Центра национального диалога им. короля Абдель Азиза должна рассматриваться, в этой связи, в качестве подтверждения и развития и общественных дискуссий, и их государственного регулирования, задача которого, собственно, и состоит в том, чтобы придать этим дискуссиям «конструктивный», как подчеркивает власть, характер. Определяя задачу этих дискуссий, глава Центральной комиссии по проведению национального диалога шейх (мог ли быть ее руководителем кто-либо другой, кроме представителя официального корпуса улемов?) Салех Аль-Хассын подчеркивал в специальном заявлении для прессы в июне 2005 г., что «саудовское руководство абсолютно уверено в том, что диалог – кратчайший путь к убеждению людей (в правильности избранного этим руководством курса – Г.К.), в том, что диалог – инструмент сплочения сынов нашей родины через их участие в обсуждении проблем, волнующих наше отечество, что диалог – средство создания прочного фундамента нашего государства».

Центр национального диалога уже организовал и провел обсуждение нескольких принципиально важных для саудовского «политического класса» вопросов, касавшихся бедности, прав женщин, содержания учебных пособий для школ и университетов, подходов государства к молодежи. Естественно, что участники этих обсуждений касались и проблемы терроризма. Наконец, летом 2005 г. Центр национального диалога заявил о своей готовности провести новую серию дискуссий на тему «Мы и другой: общенациональное видение взаимодействия с культурами мира». Определяя задачу этого мероприятия, Салех Аль-Хассын подчеркивал 14 июня 2005 г. в интервью корреспонденту «Аш-Шарк Аль-Аусат»: «Мы – это мусульмане, живущие на земле Королевства Саудовская Аравия, управляемые нормами шариата, принимающие ислам в качестве доктрины, определяющей всю нашу жизнь. Другой же – это не «мы», и это понятие включает как наших арабских и мусульманских братьев, так, в самом широком смысле этого слова, весь мир. Иными словами, это – мир, в котором существуют иные религии, культуры и национальные идентичности».

Сама постановка проблемы «другого» заставляет задумываться. Этот термин охватывает как мусульман и арабов, не являющихся гражданами королевства, так и тех, кто вовсе не являются ни арабами, ни мусульманами. Саудовская Аравия начинает осмыслять себя в качестве действительно национального сообщества? Это новая постановка идентичности саудовского общества и государства? Показатель (конечно же, зыбкий и неустойчивый) движения к отказу от прежней миссии? Королевство перестает быть всего лишь «культурно-цивилизационным» феноменом, как его в начале 2000 гг., когда еще наследный принц Абдалла инициировал процесс жестко контролируемой властью «перестройки», определял один из саудовских интеллектуалов? Эти вопросы приходится ставить как раз потому, что движение Саудовской Аравии в направлении создания новых форм государственного управления и социальных отношений приобретает, по сути дела, необратимый характер.

Но стоило бы вернуться к интервью шейха Салеха Аль-Хассына. Он сообщал корреспонденту лондонского издания, что Центр национального диалога проведет серию дискуссий в различных районах страны (речь шла, в первую очередь, о юго-западных провинциях – Асир, Джазан или Аль-Баха, длительность проведения дискуссий на каждом провинциальном уровне должна была составить две недели). Затем идентичные по времени дискуссии предполагалось провести в остальных провинциях страны, и, наконец, этот раунд национального диалога должен был в ноябре 2005 г. закончиться в Эр-Рияде. Итоги дискуссий должны были стать достоянием общественности и правительства.

Итак, проводившееся Центром национального диалога мероприятие не было лишь формальностью (впрочем, это относилось и к предшествовавшим ему дискуссиям). Его участниками становились жители всех регионов страны (выбор юго-запада королевства был оправдан, — именно оттуда выходило наибольшее число участников террористического подполья – членов заблудшей секты). Эта серия национального диалога (как и предыдущие) осмыслялась и реализовывалась как длительный процесс, наконец, ее характеризовала гласность и открытость (сообщения обо всех этапах этой серии публиковались внутренней и внешней саудовской прессой), а ее итоги были необходимы власти. Естественно, в отношении этого процесса не стоит строить «демократических» иллюзий, — он жестко организован, как организована, что отмечалось выше, саудовская «перестройка». По словам генерального секретаря Центра национального диалога Фейсала бен Абдель Рахмана бен Муаммара, которого также интервьюировал корреспондент «Аш-Шарк Аль-Аусат», «в дискуссиях примут участие специально отобранные группы граждан, представляющих все социальные слои общества, включая работников экономики, государственного аппарата и деятелей академической сферы. В их числе будут мужчины, женщины, религиозные законоучители, мыслители, молодежь, — все, кого волнует общественное благо в каждой из провинций». Существенный ограничитель дискуссионного процесса! Но не менее важно и другое обстоятельство, — даже если этот процесс и ограничен, в него активно включается, прежде всего, национальный «образованный класс». Любопытны не только те точки зрения, которые высказывают его представители, любопытен, в этой связи, уровень его развития, как и его апелляция к положениям, от которых он отталкивается, оценивая собственное общество, собственную страну и ее место в окружающем королевство мире.

Саудовская пресса действительно публиковала немалое число высказываний (это были как интервью, так и авторские статьи) участников дискуссий, связанных с темой «Мы и другой». Среди них были не только непосредственные участники официальных встреч, но и те, кто не был включен в «специально отобранные группы граждан». Однако, вне зависимости, от того, каким был статус человека, так или иначе вносившего свой вклад в эти дискуссии, его исходной точкой всегда были айяты Корана. Не более чем один пример – авторская статья публициста Зейна Аль-Абидина Ар-Рикаби «История о “другом”: если это не ошибка в методологии, то кто же вызвал кризис?», опубликованная 15 июня 2005 г. в «Аш-Шарк Аль-Аусат».

Для этого (и кажущегося открытым миру) участника дискуссии проблема состоит в том, что «планета Земля давно уже стала открытым всем без исключения людям широким клубом, а все человечество (все люди) – постоянные члены этого клуба. И было бы глупо утверждать, что кто-то из этих людей – арабы ли, американцы или французы – имеет право возглавлять этот клуб». Конечно же, продолжал Ар-Рикаби, «открытое для всех членство в этом клубе не исключает различий в религиозной принадлежности его участников, поскольку нет принуждения в религии». Равным образом стоит вопрос о различиях между ними с точки зрения «систем образования или применяемых членами этого клуба законодательствах». Члены «клуба “Планета Земля”» говорят «на разных языках», они различны «этнически и расово, но ведь нет же ни белого курейшита, ни черного раба», но они, тем не менее, остаются его членами ради того, чтобы «лучше узнавать друг друга». Золотые слова! Но как же четко в них звучат коранические реминисценции, — название его статьи говорит о многом, ведь Коран для него верная «методология». Более того, несомненный либерал намеренно широко и постоянно цитирует определенные положения Корана. Или, быть может, он переосмысляет священную (и для него, как, несомненно, верующего мусульманина) Книгу? Иными словами, «обновляется» господствующая идеология, и только так «перестройка» может двигаться вперед?

Но сразу же возникают и другие, также далеко не частные вопросы, — священная Книга только переосмысляется? Ориентация на основополагающий текст господствующей идеологии позволяет выходить вперед только либералам или в саудовском обществе (как это бывает всегда в ходе любых «перестроечных» процессов) происходит, в этой связи, очевидная дифференциация, тем более что на этот раз перед участниками дискуссий ставится слишком значимая тема?

Эта дифференциация – неотрицаемая реальность. При этом, линии разлома проходят вовсе не по принципу профессиональной принадлежности участников этой серии национального диалога или занимаемого им места в рядах властной (включая и религиозный истеблишмент) иерархии.

Для юридического советника правительства и члена Консультативного совета королевства шейха Аль-Убейкана «проблема религиозной нетерпимости» или, как он пояснял свою мысль в ходе состоявшейся 16 ноября 2005 столичной и заключительной дискуссии (отчет о ней был на следующий день опубликован в газете «Ар-Рияд»), «приверженности многих культур своей религии» определяется тем, что «эти культуры еще не подверглись облагораживающему влиянию цивилизационной эволюции, способной сузить сферу религиозности». Казалось бы, так не может говорить мусульманский законоучитель! Но реальность оказывается абсолютно иной. Однако далее шейх Аль-Убейкан продолжал: «Нетерпимость многих людей смягчается, когда эти люди начинают искать в собственных религиозных убеждениях положения, способные повернуть их на путь примирения с “другим”. Только на основе таких положений можно вести диалог с немусульманином. Разве в поведении нашего Пророка нет блестящих свидетельств подлинного стремления к диалогу? Разве он не вступал в отношения с иудеями, не отвечал им, не входил в их дома и не вкушал их пищу, хотя они и были враждебны к Нему?». Стоило бы повторить еще раз, что эти слова публично произносил саудовский мусульманский законоучитель!

И другая сторона проблемы. Происходившая в сентябре 2005 г. в Джидде (одном из наиболее важных центров саудовской экономической активности) дискуссия (отчет о ней был опубликован 24 сентября 2005 г. в том числе и в «Аш-Шарк Аль-Аусат») на тему «Мы и другой» выявила важную подробность. Организаторы этой дискуссии раздели ее участников по возрастным группам (бывшим, одновременно, группами, включавшими людей с различным образовательным статусом). Первая группа включала (стоило бы процитировать лондонское издание) «представителей академической общественности, интеллигентов и предпринимателей не только мужчин, но и женщин», возраст которых колебался между 35-45 годами. Эти люди «определяли “другого” на основе обычных оппозиций — “кочевник – оседлый”, “суннит – шиит – представитель иной религии”, “мужчина — женщина”, “обскурант — лаицист”. Вторая же группа участников дискуссии – «учащиеся школ Джидды, возраст которых составлял 16-18 лет». Для них «другой» был представлен «неверным — кафир». Эти молодые люди считали, что дискуссия организована для того, чтобы «они смогли бы лучше понять, как следует двигаться по пути призыва к Господу». Шестнадцати и восемнадцатилетние мальчики искренне считали, при этом, что, поскольку «религия ислама связана со всеми сторонами жизни, постольку диалог с “другим” должен происходить на языке этой религии ради того, чтобы распространять мусульманскую культуру».

Та же ситуация повторилась и в Эр-Рияде. Там вновь молодые участники (среди которых наиболее активную роль играли студенты религиозных факультетов столичных университетов) дискуссии четко и недвусмысленно говорили о том, что вместо термина «другой» следует использовать термин «неверный», поскольку именно это определение соответствует «смыслу шариата». А если уже Саудовская Аравия и должна быть более открытой миру, то «неверным» стоило бы понять, что «у них такие же права, что и у мусульман, что вражда по отношению к ним не означает агрессии против них, что, начиная диалог с ними, мусульманин должен понимать, что есть правда и ложь, что есть шариат, четко определяющий правила взаимодействия с неверными». Впрочем, разве шейх Аль-Убейкан не говорил о том же самом, приводя, казалось бы, «идеальный» пример Пророка. Более того, отмечали сторонники этого взгляда на окружающий мир, называвшие события 11 сентября 2001 г. «завоеванием Манхеттена», «мусульмане – основа мировой цивилизации, ведь весь мир опирается на те знания, которые однажды у них переняла бывшая отсталой Европа». Возражавшие им (все те же люди старшего поколения), конечно же, апеллировали к айятам толерантности.

Сколь же глубок разрыв между поколениями, между теми, кто уже нашел свое место в общественной жизни, в бизнесе или сферы культуры и преподавания, с одной стороны, и еще не вошедшим в эту жизнь молодым поколением саудовских граждан! Сколь же трагичен этот разрыв! И как же много в воззрениях сторонников шариатского подхода «почвенничества», непонимания происходящих в мире процессов, желания подчеркнуть превосходство отсталости, все еще гордящейся своей «тысячелетней» историей и культурой! Однако, в этой связи, важнее, быть может, по-настоящему существенный вопрос, — а возможно ли достигнуть согласия между различными фракциями этого расколотого общества?

Одна из участниц заключительной дискуссии в Эр-Рияде говорила о том, что «неверные» живут не только за пределами королевства, «неверные присутствуют и в саудовском обществе». Она имела в виду «мусульман, не знающих истины о собственной религии». Конечно же, речь шла о тех, кого официальный саудовский дискурс называет «членами заблудшей секты», с которыми, как считала эта участница дискуссии «необходимо вести диалог». Ну, что же, разумный вывод! Однако как же резко на нее обрушились многие из ее «толерантных» в отношении окружающего мира коллег.

Она пошла против точки зрения власти? Или саудовское общество все еще не знает, как вести диалог с участниками террористического подполья и боится его, тем более что для этого страха есть серьезные основания. Если саудовские граждане среднего возраста (стоило бы добавить, как правило, получившие образование в США и, в целом, на Западе) во многом знают мир и многообразие его культур, то в собственном стране, начинающей пусть и контролируемую «перестройку», они все еще продолжают жить в ожидании новых террористических актов. Разве они не ощущают, кроме того, настроения молодого поколения, представители которого чаще всего никогда не выезжали заграницу, а все их представления об окружающем королевство мире построены на репортажах о зверствах в тюрьме Абу-Грейб или о «жертвующих собой ради правого дела палестинских мучениках». Диалог с «внутренними неверными» в этих условиях? «Чудовищно», — видимо, так думает саудовская интеллектуальная элита, осуждающая, при этом «американский гегемонизм» и заявляющая о необходимости «сохранения идентичности саудовского национального сообщества».

Тогда нужна ли инициированная истеблишментом «перестройка»? Да, в этом не приходится сомневаться. Да, и кто сказал, что консенсус возможен без четкого определения позиций, без понимания того, что сам «перестроечный» процесс приведет к новому структурированию пока еще (что, собственно, и доказывают идеи саудовских интеллектуалов) «размытого» социума?

Только лишь нужно знать (и авторитарный саудовский истеблишмент это, разумеется, знает), что процесс «перестройки», приводя общество в движение, несет в себе слишком много опасностей. А что же окружающий Саудовскую Аравию мир? Он должен приветствовать происходящие в ней изменения, ни в коей мере не преуменьшая их значения и не пытаясь представить их как, всего лишь, далекий от некоей «демократии» косметический ремонт государственного фасада.

62.88MB | MySQL:102 | 0,547sec