Армия против исламистов в странах Арабского Магриба. Часть 2

В тоже время было бы преждевременным говорить о том, что марокканская армия настолько пользовалась поддержкой широких слоев народа, что могла  бы силовым путем сместить монарха, и установить исламское правление, как это было сделано в Иране в 1979 году. В этой связи предпринятый властями шаг по переводу службы в армии на контрактную основу, представлял собой шаг в верном направлении. В отличие от солдат срочной службы из малообеспеченных семейств, контрактники казались более устойчивыми к исламистскому призыву и могли бы обезопасить армейские ряды от проникновения радикальных исламистских элементов.

К середине 2000-х годов официальный показатель безработицы в Марокко составлял 7,7% населения. Однако численность не полностью занятых, была значительно выше, и не афишировалась властями. Поэтому пусть небольшой, но постоянный доход, который обеспечивала армия, еще оставался привлекательным для большинства молодых марокканцев. Несмотря на напряженные отношения с Алжиром, Марокко не имело явных внешних врагов. Поэтому обязательный призыв можно было бы и пересмотреть, так как особой необходимости в нем не наблюдалось.

После взрывов в Касабланке марокканские власти стали значительно больше делать в плане улучшения социально-экономического положения населения, прежде всего его бедных и неимущих слоев, наиболее подверженных пропаганде салафитско-джихадистских идей. С другой стороны, возрастной состав группы «Ансар аль-Махди» развенчал прежде устойчивое убеждение в том, что лишь плохое социально-экономическое положение является побудительным мотивом для роста влияния исламистских идей.

До взрывов в Касабланке в 2003 г. Марокко практически не знало террористических атак радикальных исламистов. В отличие от Алжира и Египта королевство обладало относительным иммунитетом против джихадистских действий исламских радикалов.

Политика властей по постепенному внедрению принципов демократии в общество и одновременное ограничение вмешательства военных в управление государственными делами могли бы послужить серьезным инструментом в борьбе с проявлениями в будущем актов насилия исламских радикалов. Прошедшая реорганизация марокканских спецслужб представляла собой важный шаг в плане ослабления позиций во власти традиционной марокканской элиты (махзен), которая сохраняла свое прежнее влияния в период правления нового короля Мухаммеда VI.

Необходимо было предпринять меры по улучшению положения низших чинов в армии, чтобы таким образом противодействовать распространению в вооруженных силах идей радикального ислама и укрепить этот важный институт государства.

На самом деле, профессиональные военные в арабских странах весьма равнодушно относились к исламской идеологии вообще, будь то светские принципы панарабизма, либо  идеи панисламизма. Так, большинство египетских военных достаточно спокойно отнеслись к распаду ОАР в 1962 году. А многие военные находились в авангарде борьбы с воинствующим исламом в Алжире, Тунисе, Ливии и Марокко. Ряд западных ученых, главным образом, последователей С.П.Хантингтона полагали, что профессионализация и модернизация армии заставляли военных больше заниматься совершенствованием профессиональных навыков «искусством ведения войн», а не вмешиваться в политику. В тоже время другие полагали, что профессионализация военных на Ближнем Востоке вряд ли обязательно приведет к деполитизации армии и добровольному подчинению гражданским властям. Даже в таких относительно демократических странах Ближнего Востока, каковыми являлись Турция и Израиль высокий статус военных в обществе предопределялся сохранением их места в политике. Если же говорить о странах с автократическим стилем правления, то там военные зачастую ассоциировались с политическим центром, основным элементом сохранения единства государства, обеспечением его безопасности и независимости, что предопределялось во многом ими же самими созданными мифами о революции и независимости. Более того, в большинстве государств Ближнего Востока профессионализация военных предполагала, прежде всего, не отказ от политической ответственности, а скорее наоборот – повышение профессионального мастерства и выдвижение в руководство страной наиболее подготовленных кадров из числа военных, чтобы преодолеть понесенные унижения и поражения во время арабо-израильских войн

Во всех государствах Арабского Магриба соперничавшие элиты боролись за право представлять население своих стран. В этом соперничестве активно участвовали военные наряду с исламистами и гражданскими националистами. В то время как исламисты обещали дать ответы на сложные социально-экономические вопросы и защитить общество от враждебной идеологии Запада, военные обещали сохранить единство нации, защитить отечество и служить мостом между уходящим в прошлое национализмом и новой идентичностью.

В каждой из стран Арабского Магриба имелись свои политические основы для подобного соперничества различных группировок.   По сравнению с Алжиром и Ливией  Марокко отличалось более глубокими исламскими корнями. Знаменитые религиозные центры Кейруана (Марокко) и Зейтуны (Тунис) сумели пережить колониальное правление. В то время как в Алжире французы практически полностью уничтожили национальные исламские институты, а орден сенуситов в Ливии сохранился лишь благодаря поддержке М.Каддафи.

Поэтому в предреволюционных Марокко и Тунисе ислам сумел сохраниться в качестве адаптированной к власти умеренной и национальной силы. В Алжире после революции политический вакуум был заполнен военными с их революционными корнями. Это поставило исламистов перед выбором: либо согласиться с проигрышем и уйти из политики, либо продолжать бороться  зачастую с использованием силы.

Во всех этих странах положение осложнялось сохранением традиций бывшей метрополии. В Алжире это были силы жандармерии. Несмотря на то, что функционально жандармерия не являлась частью  регулярной армии, ее организационная командная структура брала свое начало в Министерстве обороны. Наряду с функциями гражданской полиции, алжирская жандармерия выполняла также ряд функций военной полиции. В 1957 г. король Хасан II создал Марокканскую королевскую жандармерию. Однако традиции гражданской военной полиции в стране уходили корнями на несколько столетий назад. В Ливии корпус итальянских карабинеров послужил моделью создания Народной милиции Ливии, численностью 43 тысячи человек, что примерно соответствовало 50-тысячной ливийской армии. Эти милицейские силы были связаны с национальными вооруженными силами. У них было общее обмундирование, нередко они обменивались разведданными, проводили совместные тренировки.   Поэтому, с одной стороны это давало армии возможность постоянно вовлекаться в гражданскую сферу, а с другой давало возможность исламистам проникать в регулярные части через эти милицейские формирования, где контроль над их деятельностью был явно слабее.

С началом процесса демократизации в Алжире в начале 90-х годов XX века Исламский фронт спасения (ИФС) резко набрал популярность и выиграл первый тур парламентских выборов в 1992 году. Военные совершили переворот и захватили власть еще до начала второго тура выборов. Таким образом, прежний порядок вещей был восстановлен. Продолжала действовать старая политическая система, где армия играла ключевую роль. Вслед за этим по Алжиру прокатилась волна насилия, жертвами которой пало 150 тысяч человек убитых и раненых. В течение 90-х годов XX века роль армии в политике и ее престиж в обществе продолжали расти по мере того как военные боролись против воинствующего ислама. В тоже время ряд представителей алжирского общества считали акты насилия народным сопротивлением против старой политической системы во главе с военными и результатом отказа исламским организациям ИФС принять участие в выборах. После переворота 1992 года военные управляли страной, назначив на ключевые должности в государстве генералов. Президентов же избирали из рядов армии (отставных военных  типа Л.Зеруаля (Liamine Zeroual) в 1994 году), либо из числа старых военно-революционных структур. Военные установили полный контроль над прессой, радио и телевидением. Тысячи людей по малейшему подозрению были арестованы и помещены в секретные тюрьмы. Судьбы многих из них и по сей день неизвестны. В тоже время, большинство мечетей в Алжире продолжали оставаться под контролем ИФС.

62.85MB | MySQL:102 | 0,502sec