О состоявшейся в двадцатых числах марта поездке Авигдора Либермана в три африканские страны – Руанду, Замбию и Танзанию, израильские СМИ освещали довольно умеренно – хотя заслуженно и назвали этот первый за многие десятилетия визит министра обороны Израиля на африканский континент «историческим». Можно предположить две причины отсутствия многочисленных заголовков на эту тему в печатных и электронных изданиях.
Первая, возможно, связана с тем, что «поворот лицом к Африке», инициатором которого считается все тот же Авигдор Либерман, занимавший тогда должность министра иностранных дел, начался еще в 2009 году, с момента прихода к власти второго правительства Биньямина Нетаньяху. С тех пор визиты в страны Африки высших израильских должностных лиц стали почти рутиной – например, только премьер-министр Израиля за последние полтора года трижды посетил африканские страны – и потому не вызывают прежний информационный ажиотаж. Но более основательной, вероятно, следует считать другую причину: чувствительность и деликатность вопросов, которые в ходе визита глава израильского оборонного ведомства обсуждал со своими визави и лидерами африканских стран, что и обусловило «дозированный» характер информации, поставляемой в израильскую прессу.
Эволюция отношений
История взаимоотношений Израиля и Африки знала взлеты и падения. Так, значительные усилия, которые прилагал Израиль к развитию двусторонних отношений со странами Тропической и Южной Африки в конце 50-х годов и в 60-х годах ХХ века, была, среди прочего, фактором геополитического выбора. Враждебное окружение в ближневосточном регионе и проарабский, и соответственно, антиизраильский настрой, доминировавший в Движении неприсоединения во многом определял «политическое лицо» постколониальных государств Третьего мира.
Потому поиск Иерусалимом «свободных ниш» в этом сегменте международных отношений, естественно заставлял его уделять особое вынимание именно в те годы получающим независимость африканским странам. Как известно, активным «лоббистом» сближения Израиля и стран Тропической и Южной Африки была премьер-министр Израиля Голда Меир, которая в 1963 году, еще в качестве министра иностранных дел, нанесла официальный визит в Гану.
Базой для такого сближения была заинтересованность африканских стран в опыте Израиля – также, в определенном смысле, бывшей колониальной страны, сумевшей за короткий срок практически «с чистого листа» заложить основы индустриально-аграрной экономики.
Израиль был чуть ли не единственным молодым государством, которое уже в конце 50-х и 60- гг. прошлого века активно включилось в налаживание сотрудничества с области сельского хозяйства, профессионального образования молодежи, развития медицинской инфраструктуры и создания совместных предприятий в Гане, Сьерра-Леоне, БСК (нынешний Кот д Ивуар), Нигерии и иных государствах Африки южнее Сахары. А к началу 1970-х гг. израильские технологии, эксперты и товары были широко представлены в десятках африканских государств, с 33 из которых Израиль имел полномасштабные дипломатические отношения.
Но дело было не только в экономике. Еще «духовный отец» и провозвестник современного Государства Израиль Теодор Герцль в своем романе-фантазии о будущем еврейском государстве Altneuland, писал «когда я увижу возрождение моего еврейского народа, я бы хотел помочь возрождению африканцев». А Голда Меир, которую легендарный борец за национальную независимость и первый президент Танзании называл «матерью Африки», уже став премьер-министром Израиля, утверждала, что больше гордится технологической помощью, которую Израиль предоставил народам африканского континента, чем любым другим проектом международного сотрудничества, имевшим место в ее каденцию. И не потому, что в этом, по ее словам, «состоял наш прагматичный интерес, но в силу наших традиционных ценностей». Не случайно, уже в 1962 году, в многократно цитированной потом публикации, авторы журнала Newsweek называли израильские программы развития «одним из наиболее странных неофициальных союзов в мире».
Израильско-африканский «медовый месяц» завершился после войны Судного дня: из-за сильнейшего давления со стороны арабских государств большинство государств Африки разорвали дипломатические отношения с Израилем под тем предлогом, что, когда силы ЦАХАЛа в ходе контрнаступления против египетской армии форсировали Суэцкий канал, они фактически вторглись в Африку. В последующие полтора-два десятилетия большинство стран Организации африканского единства, вместе с арабо-мусульманскими странами, коммунистическим блоком и многими государствам Латинской Америки обеспечивали известное автоматическое антиизраильское большинство в ООН и других международных организациях.
Впрочем, опыт первых лет независимости не забылся. В дополнение к ЮАР, Свазиленду, Лесото и Малави, сохранившим с Израилем дипломатические отношения, целый ряд африканских государств поддерживали неофициальные контакты и не афишируемые экономические связи. К тому же, позитивный пример за считанные десятилетия после обретения независимости превратившийся в одно из передовых государств «первого мира» и отстоявшего эту независимость во всех войнах Израиля тоже никуда не делся. Как заметил бывший президент Нигерии Олусегун Обасанджо, с 1960 года ВВП Израиля, на душу населения в реальных цифрах вырос в четыре раза, до 34000 долларов, в то время как страны Африки южнее Сахары в среднем смогли поднять его за тот же период только в полтора раза (чуть более 1 600 долларов).
Что, в общем, обеспечивало при подходящем контексте, возвращение к прежнему формату отношений. Согласно интересному замечанию директора отдела общественных связей Палаты представителей Парламента Сьерра-Леоне Сирила Юксон-Смит (Сyril Juxon-Smith), символом такой перспективы может служить само здание этого парламента. Построенного при финансовом участии правительства Израиля накануне предоставления в 1962 году этой африканской стране независимости Великобританией израильской профсоюзной компанией «Солель Боне» (которая взялась за этот проект после того, как из-за нереальных сроков, от него отказались британские фирмы). И также как это мощное, качественно скроенное и функциональное здание, построенное израильтянами, по словам Юксон-Смит, устояло во всех непростых перипетиях новейшей истории страны, так Израиль и Сьерра-Леоне смогут возобновить продуктивное сотрудничество с той точки, где оно было прервано – стоит только восстановить дипотношения двух стран.
Однако на практике процесс восстановления официальных африкано-израильских отношений начался лишь в 1980-е годы, а в 1990-е годы, с распадом СССР (с которым координировали политику многие африканские страны «социалистической ориентации») и завершением холодной войны, в этом процессе произошел радикальный прорыв. Открытие посольств африканских стран в Тель-Авиве и посещение Иерусалима высшими чинами этих стран в те два десятилетия приняло практически лавинообразный характер.
Особое значение для Израиля всегда имели отношения с Эфиопией – преимущественно христианской страной на побережье Красного моря, чья безопасность, как и Израиля, находилась под угрозой со стороны мусульманских соседей. Исторически эта страна, наряду с Турцией и Ираном, была одним из ключевых элементов т.н. «периферийной стратегии» еврейского государства, включавшей попытки налаживания двусторонних отношений со странами и движениями вне зоны арабо-израильского конфликта. В том числе — неарабскими мусульманскими государствами Ближнего Востока, а также с религиозно-этническими меньшинствами самих арабских стран (таких как африканское население юга Судана).
Альянс Израиля с этими субъектами первоначально базировался на тайных контактах и неофициальных связях, поскольку ни одно из них на первом этапе не было заинтересовано в афишировании своих отношений с еврейским государством. Но пакет сотрудничества и тогда был достаточно широк, он включал услуги израильских военных советников, разведывательную информацию о готовящихся переворотах, а также помощь в развитии здравоохранения, сельского хозяйства, освоении водных ресурсов. В свою очередь, отношения с этими странами открывали Израилю дорогу в прозападные мусульманские и христианские страны Третьего мира, что, с учетом конфликта с арабами, приобрело для еврейского государства особое политическое значение.
Отсутствие формальных дипломатических отношений с Израилем не помешал императору Эфиопии Хайле Селасси уже в 1955 году, на фоне конфликта с египетским лидером Гамаль Абдель Насером из-за Судана, попытаться прозондировать почву насчет получения военной и экономической помощи от Иерусалима. А в 1957 г. началось более тесное сотрудничество двух стран, продолжавшееся до военного переворота в Эфиопии в 1974 году.
Предметом особого внимания Израиля была судьба значительной по численности эфиопской общины евреев-фалаша, положение которой в стране, вовлеченной в непрекращающиеся гражданские и внешние войны, становилось все тяжелее. Израиль, начиная с 1970-х годов, активно добивался разрешения на их репатриацию, и восстановление дипломатических отношений с Аддис-Абебой решило эту проблему. В ходе двух операций, «Соломон» (1984 г.) и «Моше» (1991 г.) члены общин фалаша были почти целиком вывезены в еврейское государство, где в последующие годы к ним присоединилась часть т.н. фалашмура (эфиопская общинно-племенная группа, которая, как считается, утратила связь с еврейством около столетия назад). Но взамен Израилю пришлось сотрудничать с просоветским диктаторским режимом Менгисту Хайле Мариама, что до смены власти в Эфиопии в начале 1990-х гг., создавало Израилю дополнительные проблемы на мировой арене.
Новый подъем
Новый виток отношений со странами африканского континента, как было сказано, начался в нынешнем десятилетии. С одной стороны, экономический подъем во многих из них, а с другой – экологически проблемы, перспективы истощения природных ресурсов и проникновение на континент сетей радикальных исламистов подстегнули интерес стран Африки к сотрудничеству с Израилем. Прежде всего, в сфере безопасности, технологий водопользования и сельского хозяйства, добычи и переработки полезных ископаемых, профессионального образования, информационных систем, электроники, медицины и других областях. И этот посыл, как было сказано, не остался без ответа. Ибо именно тогда, по сути, завершился отход от доминировавшего в израильском внешнеполитическом истеблишменте в годы «завышенных ожиданий» палестино-израильского «мирного процесса» видения африканских стран только как несостоятельных и потому ни экономически, ни дипломатически неинтересных Израилю failed states.
Уже в сентябре 2009 года, через полгода после формирования правительства по итогам выборов в Кнессет в марте т. г., тогдашний министр иностранных дел Авигдор Либерман посетил Эфиопию, Кению, Гану, Нигерию и Уганду, где подписал ряд соглашений о сотрудничестве в сферах политики, экономики и развития. В июле 2016 года, под лозунгом «Израиль возвращается в Африку, Африка возвращается в Израиль», Кению, Уганду, Эфиопию и Руанду посетил Биньямин Нетаньяху, что стало первым, после перерыва в четыре десятилетия, визитом в регион премьер-министра Израиля, которого тогда сопровождала делегация представителей более 50 израильских компаний.
Не менее масштабными по итогам были его второй и третий визит на континент – в июне 2017 года, для участия в саммите стран Западной Африки (ЭКОВАС) в столице Либерии Монровии, и в ноябре того же года в столицу Кении Найроби. Поводом для этого третьего визита было участие в инаугурации избранного президентом этой африканской страны Ухуру Кениаты. А содержанием – серия контактов переговоров на высшем уровне с главами государств африканского континента (кроме самого Кениаты, с лидерами Танзании, Уганды, Замбии, Габона, Южного Судана, Ботсваны и Намибии).
Интерес Израиля в этом процессе связан с реализацией основных целей упомянутой периферийной стратегии на ее новом витке. Первым ее элементом является развитие сотрудничества с глубоко вовлеченными в ближневосточную ситуацию неарабскими странами к югу от Красного моря. Эфиопией, Эритреей и новым независимым государством – Южный Судан (который отделившись от арабо-мусульманского Северного Судана, немедленно обратился к Израилю с предложением об установлении полноценных дипломатических отношений и просьбой заключения договора о военном и экономическом сотрудничестве).
Вторым направлением является интерес Израиля к Африке как новому перспективному рынку приложения своих технологий и инноваций в гражданской и оборонной сфере. По официальным данным, в 2016 году израильский экспорт в африканские страны (в основном – минералов, сельхозпродукция и электроники) составлял всего 800 млн долларов, и в политическом руководстве Израиля есть однозначное намерение резко увеличить взаимный товарооборот. Среди усилий в этом направлении – активизация деятельности торговой палаты «Африка-Израиль», государственное страхование инвестиций и запланированное в этом году открытие торговых представительств Израиля в столицах Кении и Ганы, Найроби и Аккре. Именно на эти страны, которые, по словам министра экономики Израиля, Эли Коэна, обладают наиболее устойчивой экономикой, пока приходится 13% израильского экспорта в Африку.
Направления ожидаемого партнерства с Израилем, по словам журналистов, наблюдавших за переговорами Нетаньяху с лидерами африканских стран, это не только передовые технологии в сферах водного и сельского хозяйства (особенно актуальной для Африки борьбе с опустыниванием земель), производства энергии, и, разумеется, здравоохранения. (Так, по данным прессы, в Африке не забыли эффективную помощь израильских врачей и специалистов в обуздании разразившейся в 2014 году на континенте эпидемии вируса Ebola, от которого в 8 африканских странах в течение менее двух месяцев погибли почти 10 000 человек). Но африканцы заинтересованы и в сотрудничестве в направлениях, где достижения Израиля не менее известны – оборона, кибер-безопасность и информационные технологии.
И многие из такого проектов реализуются уже сегодня. Так, 4 декабря 2017 Израиль официально стал партнером государственного Агентства международного развития США (United States Agency for International Development — USAID) в его международной многомиллиардной инициативе Power Africa, имеющей целью подключить к 2030 году к источникам электрической энергии 60 млн домохозяйств континента.
Торгово-экономическое и технологическое сотрудничество Израиля со странами Африки, в свою очередь стало важнейшим фактором третьего направления «африканского вектора» израильской политики – приобретение союзников в борьбе с исламским терроризмом и делигитимацией еврейского государства на международной арене. По словам генерального директора канцелярии главы правительства Израиля Эли Гронера, «партнерство Израиля в крупных программах помощи и развития в Африке – это путь к реализации политики премьер-министра Нетаньяху использовать инновационные возможности и изобретательность израильтян для укрепления дипломатических связей».
Отправляясь в июне прошлого года на саммит ECOWAS, организации экономического и политического партнерства 5 стран Западной Африки с общим населением около 320 млн человек, где он должен был стать первым в истории этой организации зарубежным лидером, получившим приглашение там выступить, Нетаньяху сформулировал это направление внешнеполитической стратегии Израиля более чем определенно. А именно, «добиться, чтобы гигантский блок из 54 африканских государств перестал быть частью автоматического антиизраильского большинства в ООН и прочих организациях» – что, с учетом растущей заинтересованности стран Тропической и Южной Африки в партнерстве с еврейским государством, уже не кажется сегодня недостижимой целью.
Надо сказать, что арабские противники Израиля вполне реалистично оценили успех подобной перспективы, и вместе со своими союзниками предпринимают немало усилий остановить данный процесс. Что становится им сделать сложнее, чем быстрее падает значение факторов, в прошлом определявших расстановку сил на африканском фронте арабо-израильского конфликта. Например, стремительно иссякающие сегодня возможности получения дешевой арабской нефти. Или финансов для покрытия хронического бюджетного дефицита, сохранения неэффективного госсектора и поддержания коррупционных схем, ранее поступавших из таких источников, как (несуществующий уже) режим Муаммара Кадафи в Ливии и монархии Персидского залива (занятые сегодня другими проблемами).
Все, что по большому счету им остается – это попытки поддержания дипломатическими и пропагандистскими средствами нарратива «солидарности с палестинским народом», якобы «страдающим под гнетом израильской оккупации». Актуальность этой темы для стран Тропической и Южной Африки, на фоне действительно серьезных вызовов и угроз, также снижается; тем не менее, она слишком уж устоялась в местном политическом и дипломатическом дискурсе, чтобы ее можно было легко снять с повестки дня. И в этом смысле антиизраильский фронт все еще достигает определённых успехов.
Так, упомянутую конференцию ECOWAS, которая в каком-то смысле стала триумфом израильской дипломатии в Африке, бойкотировал (с целью избежать, по его словам, «контекста напряженности и противоречий» также ранее приглашенный выступить на это саммите король Марокко. Далее, назначенный на осень 2017 года израильско-африканский саммит в Того с участием представительной израильской делегации и глав трех десятков африканских государств, был отложен «на неопределенный срок». По мнению комментаторов, срыв этого мероприятия, которое по всем признакам должно было стать главным событием в истории отношений Израиля со странами Африки (в том числе завершающим шагом к поставленной Нетаньяху цели — получению Израилем статуса наблюдателя Африканского союза) произошел под давлением «родины движения антиизраильского бойкота BDS» – ЮАР и арабского блока.
При этом если не с формой, то с сутью их главного аргумента – что «саммит продемонстрирует поддержку Израиля со стороны африканских стран и нанесет ущерб «делу палестинской борьбы»» (если имеется в виду стратегия дипломатической делегитимации Израиля, антисионистской пропаганды и подстрекательства к террору) – спорить трудно. Очевидно, что баланс уже десятилетия идущей с переменным успехом борьбы израильских и палестинских арабских лидеров за «сердца народов Африки», постепенно меняется не в пользу противников еврейского государства.
Действительно, отмечает научный сотрудник Южноафриканского Института международных отношений Стивен Груздь (Steven Gruzd), антиизраильская риторика в организации Африканского союза после ухода в 2011 году ливийского лидера Муаммара Кадафи резко снизилась. А заявление президента США Дональда Трампа о признании Иерусалима столицей Израиля (и переносе туда американского посольства) почти не вызвала в Африке протестов. Таким образом, «африканские политики проявляют тенденцию к прагматизму и меньше озабочиваются [устаревшими] идеологическими клише. В силу чего их поддержка палестинцев не так сильна и всеобща, как это было прежде».
Интерпретацию причин этого процесса представил несколько недель назад нынешний пресс-секретарь канцелярии премьер-министра Израиля Офир Гендельман. По его словам, «Израиль [уже сейчас] является ключевым союзником многих стран Африки, заинтересованных в израильской экспертизе в сферах высоких технологий, энергии, водного и сельского хозяйства и вопросах безопасности. Палестинцы, используя циничные политические мотивы, пытаются сорвать это сближение Израиля и Африки, но шансов у них это сделать уже практически не осталось. В глазах африканцев Израиль – это ключевой партнер, в то время как Палестинской автономии предложить им практически нечего».
Едва ли не наиболее показательным примером этой оценки является тот факт, что после вежливого отказа президента Того Фора Гнассингбе, предложение провести отмененный в последний момент упомянутый израильско-африканский саммит охотно принял президент Замбии Эдгар Чагва Лунгу. По признанию самого замбийского лидера (который, кстати, посетил Израиль в феврале 2017 года во главе представительной правительственной делегации) соответствующая договоренность с Биньямином Нетаньяху была достигнута в Найроби, во время церемоний инаугурации президента Кении Ухуру Кениаты. В том же интервью замбийскому ТВ Лунгу даже заявил, что отправился в Найроби сам, а не послал на церемонию другого высокопоставленного представителя, поскольку получил личную просьбу израильского премьера, которую, учитывая уровень отношений двух стран, он считал бы просто неприличным проигнорировать. И еще раз подчеркнул, как он это сделал после завершения визита в Иерусалим и встречи в Найроби — партнерство с Израилем принесет его стране существенную выгоду.
Повестка дня
Нетрудно заметить, что продвижение именно этих трех приведенных выше параметров сотрудничества и были содержанием повестки дня мартовского визита министра обороны Израиля Авигдора Либермана в Руанду, Замбию и Танзанию, где он встретился с президентами, министрами обороны и иностранных дел, а также с начальниками генеральных штабов и главами сил безопасности этих стран. Так, завершив свое посещение Танзании, Либерман довольно четко обозначил факторы партнерства Израиля с этой страной: огромная страна (с площадью более миллиона квадратных километров, что в 50 раз больше площади Израиля, и населением в 54 миллиона), находящаяся в стадии активного развития. И имеющая, как Замбия, Руанда, а также другие стран Африки, огромный потенциал. И им, по мнению министра, требуется именно то, что может предоставить Израиль: сельское хозяйство, медицина, безопасность – борьба с терроризмом и защита границ.
Возникает вопрос, почему для продвижения этих уже, в целом, рутинных, в рамках уже идущего африкано-израильского диалога, вопросов, требовалась поездка главы израильского оборонного ведомства? Основные ассоциации, которые в израильских и мировых СМИ возникают в контексте Израиля и Руанды – это программа планируемого добровольного переселения в эту африканскую страну (и Уганду) тех из тысяч нелегально проникших в Израиль в прошлые годы граждан Эритреи и Северного Судана, которые не соответствуют критериям получения статуса беженцев. Но вряд ли эта, несомненно, актуальная для Израиля тема, будучи очевидной прерогативой двух внешнеполитических ведомств, была главной целью первого в истории визита министр обороны Израиля в Руанду.
Нетрудно предположить, что темы обсуждений далеко выходили и за рамки усилий по реализации «стремления к лучшему будущему для своих граждан, к партнерству и успешно развивающейся дружбе», о которой Либерман говорил 19 марта в столице Руанды, Кигали, после встречи президентом, министром обороны и министром иностранных дел этой страны. Что имел в виду Либерман, говоря, что отношения между тремя странами «сегодня сильнее и глубже, чем когда-либо», осталось за кадром. Случайно или нет, все эти страны в прежние времена были частью «прифронтовой границы» с ЮАР, в ее бытность страной «белого апартеида» (а сегодня, по некоторым свидетельствам, двигающейся в сторону его «африканского варианта»).
Так или иначе, следует обратить внимание на все же просочившиеся в прессу намеки на то, что визит Либермана стал продолжением разговора, который был начат во время посещения Руанды внушительной делегацией Управления Минобороны Израиля по международному военному сотрудничеству. В ее составе были и представители таких ведущих израильских оборонных корпораций, как «Эльбит» (Elbit Systems), Израильский концерн аэрокосмической промышленности (IAI) и Концерн военной промышленности (IMI Systems). А по данным Стокгольмского международного института проблем мира, Израиль недавно поставил Руанде ATMOS 2000 155 мм самоходные гаубицы производства Soltam Systems – в дополнение к новейшей израильской разработке – автоматам «Тавор», которыми сегодня вооружена руандийская армия. Можно также предположить, что беспилотные самолеты, которые намерена закупить у Израиля Замбия, могут иметь и иное предназначение, помимо заявленной после встречи министров обороны двух стран, Авигдора Либермана и Дэвиса Чамы цели «борьбы с браконьерами в национальных парках».
Суммируя вышеприведенные намеки и факты, можно заключить, что все упомянутые перспективные направления дипломатического, экономического и политического партнерства Израиля со странами Тропической и Южной Африки, тесно переплетены с еще одним аспектом, который как раз целиком входит в сферу ответственности министра обороны: национальная безопасность. Распространение в Африке террористических сетей, связанных с «Исламским государством» (ИГ, запрещено в России) и иными радикальными исламистскими группировками, защита границ и обеспечение безопасности информационной, энергетической, транспортной, производственной и гражданской инфраструктуры, стимулируют интерес местных элит к имеющимся у Израиля организационным и технологическим решениям. А также подвигают (нередко, лишь недавно созданные) африканские национальные ведомства по борьбе с террором к более тесному сотрудничеству с израильскими спецслужбами.
Важно также подчеркнуть, что этот интерес не является односторонним: по словам Либермана, отказаться от расширения «нашего сотрудничества с африканскими странами означает не только упустить экономические возможности». Это может означать, что в свободную нишу вместо Израиля войдут другие, прежде всего – иранцы. И потому, заключает израильский министр обороны, «необходимо понимать, что из каждой из стран, с которой мы имеем тесное партнерство и налаженное сотрудничество, мы выдавливаем Иран и изолируем его».
Как нам уже приходилось отмечать, Иран и его прокси – такие как ливанская радикальная шиитская группировка «Хизбалла» за последнее двадцатилетие, немало продвинулась в развитии собственных и адаптации ранее действующих террористических ячеек не только в регионе Ближнего Востока, но и далеко за его пределами. А также в активизации каналов взаимодействия Тегерана с авторитарными лидерами и криминально-мафиозными кругами в различных странах и континентах, включая Африку, с целью мобилизации финансовых, материальных и человеческих ресурсов для масштабной террористической активности. По ставшим достоянием гласности данным американских и израильских спецслужб, Африка уже давно является элементом сложной торгово-финансово-криминальной схемы, которую контролирует КСИР и «Хизбалла»в сотрудничестве с местными арабскими и неарабскими шиитскими общинами. Она включает извлечение и вывоз «кровавых алмазов», торговлю оружием, подержанными и угнанными автомобилями, контрабанду сигарет и т.д. А также встречный поток партий кокаина из Латинской Америки в Западную Африку, Европу и Ближний Восток, и США. То есть, все то, что приносит шиитским исламистским террористам около 1 млрд долларов годового дохода.
Таким образом, визит министра обороны Израиля в Африку, несмотря на то, что его содержание пока окутано тайной, как минимум показывает, что Израиль явно не готов ни игнорировать возникающие в этой связи угрозы, ни упускать имеющиеся там возможности.