6 июня с.г. стамбульский университет «Кадир Хас» опубликовал свое очередное, пятое по счёту, исследование, посвященное восприятию турецкой внешней политики среди граждан страны. Напомним, что в предыдущем материале мы рассматривали отношение турок к участию страны в сирийской гражданской войне и арабо-израильскому конфликту (ссылка: http://www.iimes.ru/?p=45216).
Следующий вопрос был посвящен «пост-весеннему» обустройству Ближнего Востока и звучит следующим образом: какая страна наибольшим образом будет влиять на будущее региона после окончания «арабской весны»? В отличие от ряда других вопросов, множественных ответов здесь не допускалось, а разрешалось дать лишь один вариант.
Ответы среди опрошенных распределились следующим образом: США – 45,2%, Турция – 22,6%, Россия – 10,9%, Саудовская Аравия – 5,9%, Израиль – 5,8%, Иран – 2,6%, Китай – 3,2%, Египет – 3,2%. Сравним эти показатели с цифрами, допустим, 2015 года: США – 18,4%, Турция – 15,6%, Россия – 3,2%, Саудовская Аравия – 8,8%, Израиль – 8,7%, Иран – 6,4%, Китай – 1,0%, Египет – 11,3%.
Эти цифры – достаточно показательны и являются свидетельством ряда вещей. Во-первых, в турецком представлении, на Ближнем Востоке с 2015 по 2018 год увеличилась роль внерегиональных игроков.
Прежде всего, США, которые при администрации Барака Обамы продекларировали уход из региона, но при Дональде Трампе, всё же, решили «задержаться», в частности, в Сирии. Результатом стало заметное укрепление США на первой строчке опроса.
Укрепилась с 2015 года, когда было принято решение о вводе воинского контингента в Сирию, и позиция России. Впрочем, невзирая ни на что, роли главного вершителя судеб Ближнего Востока в глазах турок Россия не снискала.
Зато сама Турция приподнялась на вторую строчку, что является вполне естественным для данного опроса, с учётом двух успешных, в глазах турок, во всяком случае, военных операций в Сирии – «Щит Евфрата» и «Оливковая ветвь», а также ряда трансграничных операций в Северном Ираке.
Эта тройка лидеров – США, Турция и Россия – заметно оторвалась от «группы преследования», куда вошли как региональные, так и международные игроки. Самым заметным ослаблением отмечены позиции Египта и Ирана, которых турки, похоже, списали со счетов. В списке перманентно присутствует Саудовская Аравия, зато, интересным образом, отсутствует газовый гигант региона – Государство Катар. Возможно, это следует трактовать с той точки зрения, что Катар рядовыми турками рассматривается союзником Турции и находится в её тени.
Следующим вопросом устроители опроса поинтересовались о его участников степенью довольства ими сирийскими беженцами. 13,8% ответили, что «довольны», 25,4% затруднились оценить свои чувства, 61,0% указали, что «недовольны».
Отметим, во-первых, что это распределение является приблизительно неизменным на протяжении трех лет. Во-вторых, не будем забывать традиции гостеприимства в Турции. Можно, с немалой долей уверенности утверждать, что будучи спрошены в частной и откровенной беседе о том же, те же самые турки продемонстрировали куда как более негативное отношение к беженцам. На памяти автора, ни один из его собеседников не высказал положительного отношения к нахождению беженцев в стране.
И продолжая тему беженцев, респонденты были спрошены, относительно той политики, которую следует проводить Турции в отношении беженцев. Были получены следующие ответы: должен быть остановлен приём беженцев – 46,7%, должна быть установлена квота на прием беженцев – 33,7%, вне зависимости от числа беженцев, все они должны приниматься в стране – 9,3%, должны быть улучшены условия жизни беженцев – 4,0%, в рамках соглашения с ЕС беженцы из Греции должны забираться назад (в Турцию – В.К.) – 4,0%. Это распределение пусть и претерпевает некоторые изменения на протяжении последних трех лет, однако, является относительно неизменным. Единственным значимым изменением является заметное сокращение числа тех, кто предлагает принимать всех беженцев, вне зависимости от их численности. В 2016 году их было – 17,7%, в 2017 г. – 19,3%, а в 2018 г., как мы сказали, — 9,3%.
И, наконец, опрошенным было предложено определить роль Турции на Ближнем Востоке: региональная сила – ответили 45,2%, лидирующее государство региона – 31,8%, страна, которая не имеет влияния в регионе – 17,0%. Впрочем, с другой стороны, по мнению большинства опрошенных, Турция может послужить примером (государственного строительства – В.К.) для мусульманских стран: за это высказалось рекордное, по сравнению с предыдущими годами, число опрошенных – 74,6%, соответственно, против – 25,4%. Интересным образом, ответы на этот же вопрос в 2015 году выглядели как 68,1% и 31,9%.
Итак, подведем черту под нашим обзором социологического опроса университета «Кадир Хас», посвященного взгляду турок на внешнюю политику страны.
Главным его результатом, по мнению автора, является идентификация опрошенными турками их страны, прежде всего, как исламского государства. Это мировоззрение, во многом, является определяющим и все остальное.
Далее, в массовом сознании существует большое количество серых зон из турок, неопределившихся в своей позиции. Допустим, в отношении событий в Сирии: с одной стороны, есть сильный спрос на посредническую и нейтральную роль Турции, с другой – применение военной силы приветствуется. Это отличает Турцию от России, где лагерь поддерживающих нынешний внешнеполитический курс – намного больше и однородней.
«Серые зоны» — то, с чем работает каждое политическое движение Турции, пытаясь перетянуть из них сторонников на свою сторону. И это касается даже правящей Партии справедливости и развития, которая – пусть и ведущая политическая сила страны, но, строго говоря, большинства голосов никогда не имела и сейчас не имеет, а «выезжает» на особенностях избирательного законодательства (10%-й барьер – В.К.) и убеждении электората из «серой зоны», что им альтернативы нет в «критический для страны момент истории». А критические моменты истории случаются в Турции с завидной регулярностью. Практически на каждых выборах, включая и предстоящие 24 июня с.г.