Стремление американцев сократить дефицит торгового баланса с Китаем привело к тому, что 6 июля 2018 года Соединенные Штаты и Китай ввели по отношению друг к другу пошлины. До этого США устанавливали тарифы на сталь и алюминий из Европейского союза, Мексики и Канады, которые вводили ответные меры. Изменение режима глобальной торговли согласуется с руководящим принципом американского президента Дональда Трампа: «Америка в первую очередь». Однако израильские эксперты из Института исследования национальной безопасности Тель-Авивского университета (INSS) Шмуэль Эвен и Ницан Фельдман полагают, что активизация торговой борьбы бросает вызов усилиям США по созданию широкого политического и экономического фронта по введению санкций против Ирана, о чем было заявлено в мае 2018 года. В настоящее время Израиль не является участником торговых баталий, и потенциальные последствия для Израиля в набирающих обороты торговых войнах, вероятно, будут неоднозначными[i].
15 июня 2018 года США объявили о введении 25-процентных пошлин на импорт товаров из Китая на сумму 50 млрд долларов. Американский президент Д.Трамп заявил, что если Китай ответит, США введут 10-процентные пошлины на дополнительные китайские товары с годовым товарооборотом в 200 млрд долларов. 6 июля 2018 года вступили в силу первые американские заградительные пошлины на товары на сумму 34 млрд долларов, а Китай ответил введением своих пошлин. После ответа Китая 11 июля 2018 года администрация США опубликовала список из 6000 китайских продуктов, с которых, как ожидается, будут взиматься пошлины.
В основе этого решения лежит дефицит торгового баланса США с Китаем на общую сумму 375 млрд долларов (выше, чем с любой другой страной). В 2017 году американский импорт из Китая достиг 505 млрд долларов, тогда как экспорт составил всего 130 млрд долларов. Кроме того, Соединенные Штаты обеспокоены процессом перемещения американских технологий в Китай, где они осваиваются китайскими компаниями, которые затем экспортируют свою продукцию в США и остальной мир по относительно низким ценам. Обложение налогом импортируемых из Китая в США товаров направлено на ограничение этого процесса. К слову, в 2017 году сальдо торгового баланса Израиля с США составило около 9,4 млрд долларов.
До этого Вашингтон обложил пошлинами сталь и алюминий из ЕС, Мексики и Канады. Те, в свою очередь, ответили введением своих тарифов. Кроме того, 10 июня 2018 года на саммите G7 Д.Трамп дистанцировался от заключительной декларации о свободной торговле.
Отметим, что для Израиля – импортера стали и алюминия – это может привести к росту цен на металл, сокращению глобальной цепочки поставок и повышению цен для израильских потребителей. «Израиль, как открытая экономика, которая импортирует почти все виды редких материалов, потребительских товаров и промежуточных товаров для промышленности, может пострадать из-за роста цен на импорт», – рассказал The Jerusalem Post Алекс Забежинский, главный экономист инвестиционного дома Meitav Dash[ii].
С одной стороны, изменение режима глобальной торговли согласуется с руководящим принципом Д.Трампа «America First». С другой стороны, есть и другие аспекты этой идеи, в том числе: политика ограничения количества трудовых мигрантов и сокращение расходов США на оборону за границей, где размещаются американские войска, сопровождаемое требованием от членов НАТО увеличить свои расходы на оборону. В более широком контексте наблюдается заметное отступление от процессов глобализации и ее институтов.
Одним из первых шагов Д.Трампа в Белом доме стало объявление о выходе США из Транстихоокеанского торгового партнерства (в январе 2017 года), и заявление о том, что, поскольку многостороннее сотрудничество не позволяет Америке реализовывать свои преимущества, постольку Соединенные Штаты будут стремиться к налаживанию торговых отношений в двустороннем формате.
Что касается национальной безопасности, то вмешательство США в мировую экономику ставит вопрос о том, является ли это торговой войной или разновидностью экономической войны, и к чему это все приведет. Хотя оба эти явления относятся к экономике и национальной безопасности, эксперты проводят различие между торговыми баталиями и экономической войной.
Экономическая война – это использование средств, таких как санкции, против экономики противника с целью оказания давления, которое заставит его изменить свою политику в направлении, желаемой той стороной, которая прибегает к этой войне; или же целью является ослабление экономики противника и ее способности выделять ресурсы на армию. Соединенные Штаты ведут экономическую войну посредством санкций в отношении Северной Кореи и Ирана в связи с их ядерной деятельностью. По мнению экспертов, американские санкции, введенные против России, также являются формой экономической войны, поскольку они призваны стать сдерживающим фактором в ответ на вмешательство России в президентские выборы в США. Все эти шаги связаны со сферой американской внешней политики и национальной безопасности, не предназначены для достижения экономических выгод и могут даже повлечь за собой экономические издержки.
Торговые баталии, напротив, обычно являются вмешательством государства в сферу международных рынков с явно экономическими целями, как сокращение дефицита торгового баланса. Однако на торговую политику также влияют соображения национальной безопасности. Исследования показывают взаимосвязь между торговлей, существованием и силой союзов между странами; союзники, как правило, торгуют друг с другом, а торговля – это способ выразить свою приверженность союзническим отношениям. Поэтому любое действие одной стороны, которая наносит ущерб торговым отношениям, не способствует сохранению крепкого альянса. Кроме того, прослеживается своего рода драматизм ситуации, когда против страны-изгоя ведется экономическая война (санкции), которая предполагает международные союзы и коалиции, и одновременно начинается торговое противостояние, ослабляющее эти союзы и разделяющее международное сообщество.
На этом этапе экспертам представляется, что торговое противостояние, начатое Соединенными Штатами, еще не переросло в экономическую войну, т.к. Белый дом видит их цель в том, чтобы принести пользу американской экономике, а не нанести ущерб экономике других стран (среди которых есть их союзники), а используемые средства (заградительные тарифы) не являются одним из инструментов экономической войны. Однако эти торговые войны связаны с национальной безопасностью в самом широком смысле, например, с необходимостью сохранить американское глобальное технологическое и экономическое превосходство, и одновременно обуздать Китай (с его планом «Сделано в Китае 2025»). Со стороны европейцев прослеживаются признаки того, что американские союзники связывают свою торговую политику с необходимостью продемонстрировать экономическую и политическую независимость ЕС от США.
Израильские эксперты считают, что наиболее оптимистическим сценарием для Соединенных Штатов станет то, что эта политика вскорости окажется успешной, и США удастся добиться от Китая и других торговых партнеров уступок, которые улучшат торговые условия. Это, в свою очередь, отразится на сокращении дефицита торгового баланса и значительно снизит тенденцию утечки технологий и интеллектуальной собственности (в основном в Китай).
Другим сценарием развития ситуации может стать продолжение торгового противостояния. В отличие от экономических санкций, введенных США в отношении стран-изгоев [т.е. России, в том числе], в области торговой войны США одновременно сталкиваются с крупными экономическими силами – ЕC и Китаем. От них ожидается реакция и ответные меры, которые могут несколько навредить американской экономике и политической власти, включая ее способности убеждать другие страны присоединиться к Вашингтону для введения санкций.
Третий, самый пессимистический сценарий заключается в том, что торговое противостояние может свестись к ведению взаимной экономической войны, другими словами, к использованию экономики в целях демонстрации политической силы и усиления ответных мер, которые не основаны на долгосрочных экономических соображениях, и в итоге приведут к постоянному росту экономических и политических издержек.
Между этими тремя основными сценариями возможны промежуточные ситуации, например, если позиция Соединенных Штатов улучшается в отношении одних стран и ухудшается в отношении других. В любом случае прекращение торговой войны зависит от взаимного признания того, что ее продолжение не принесет пользу ни одной стороне.
В настоящее время Израиль не является участником этих торговых баталий, тем не менее, возможные его последствия тщательно изучаются. Израильские эксперты полагают, что отголоски торгового противостояния проявятся в противоположных направлениях. С одной стороны, чем больше тарифов страны (за исключением Израиля) навязывают друг другу, тем больше пользы это принесет израильскому экспорту. С другой стороны, чем значительнее нанесен ущерб глобальной экономике в результате торговой войны, тем больше это скажется на экономике Израиля, в том числе по причине ее ориентированности на экспорт.
Рост экономической вражды между Китаем и Соединенными Штатами в долгосрочной перспективе может повлиять на их отношение к торговой и инвестиционной политике третьих стран. Другими словами, вполне возможно, что Вашингтон попытается повлиять на торговую и инвестиционную политику Израиля в отношении Китая. В частности, Израиль должен будет рассмотреть вопрос о развитии и сохранении своей интеллектуальной собственности (ИС), особенно с учетом большого объема экспорта ИС и на ранних стадиях.
Что касается санкций в отношении Ирана, то возможно, что страны, пострадавшие от торговой войны (включая партнеров по ядерному соглашению с Ираном, если они будут продолжать его поддерживать), будут считать себя менее обязанными откликнуться на американские просьбы относительно санкций в отношении Ирана, и даже могут попытаться их обойти.
Добавим, что полномасштабная торговая война с участием различных стран, вводящих в среднем 10-процентные пошлины, может стоить мировой экономике около 470 млрд долларов к 2020 году, согласно оценке Bloomberg. По крайней мере, пошлины будут разрушать расширяющиеся сети многонациональных корпораций, заставляя компании разрабатывать резервные планы и, вероятно, увеличивать расходы на потребителей. Если мировая торговля пойдет на спад, то это особенно может ударить по маленькому Израилю с большим экспортом (около 30%) в доле ВВП. Однако с учетом того, что значительная часть экспорта является продукцией израильского сектора hi-tech, а многие местные экспортные товары находятся в интеллектуальной собственности, которую сложнее вытеснить, то возможно, что Израиль пострадает меньше, чем другие страны.
Как бы там ни было, израильский высокотехнологичный сектор уже страдает от относительно укрепившегося шекеля, поскольку почти все фирмы и стартапы продают свою продукцию в долларах или евро, но платят местным сотрудникам в шекелях. Тем не менее, для Израиля есть надежда на то, что по-прежнему остается неизвестным ряд переменных, в том числе не понятно, как далеко готовы пойти США в своем тарифном противостоянии с Китаем и как смогут ответить торговые партнеры, прежде всего ЕС, а также какова будет хронологическая последовательность введения всех таможенных пошлин.
[i] Глобальная торговая война: сценарии и значение для Израиля // Институт исследования национальной безопасности. 19.07.2018. URL: http://www.inss.org.il/publication/global-trade-war-scenarios-significance-israel/?offset=0&posts=2026 (на англ. яз.)
[ii] Израиль может пострадать от торговой войны США с Китаем // Jerusalem Post. 18.06.2018. URL: https://www.jpost.com/Israel-News/Israel-could-get-hurt-in-Trumps-trade-war-with-China-560221 (на англ. яз.)