Бурно обсуждаемое в России решение Константинопольского патриархата об (возможности) автокефалии Украинской церкви не укрылось ни от внимания, ни от анализа турецких экспертов. Продолжаем анализ публикации Фонда политических, экономических и социальных исследований (SETAV) под заголовком «Независимость украинской православной церкви и её влияние на Турцию».
Напомним, что мы остановились на том, что православие, как указывается турецким автором (Т.Кутаем), ещё с 19-го века играет важную роль во внешней политике России, позиционирующей себя в качестве «Третьего Рима» и «защитницы всех православных». И переходя ко дню сегодняшнему, автор говорит от том, что Русская православная церковь путинской России, в полном смысле этого слова, превратилась в государственную церковь.
В этом смысле, Т.Кутай подчеркивает, что фраза в выступлении П.Порошенко в апреле месяце этого года о том, что РПЦ является инструментом гибридной войны России против Украины, не является ни выдумкой, ни даже преувеличением.
При этом, как он пишет, исследования в Украине показали, что среди украинцев сформировалось базовое беспокойство на тему того, чтобы ходить только в «признанную церковь», чтобы «молитвы не пропали даром». Таким образом, признание Украинской церкви снимает этого «парадокс», при котором «патриоты Украины» ходят только в признанную церковь, которая является церковью, связанную с Москвой. Результатом признания автокефалии Украинской церкви станет потеря Русской православной церковью 30 млн последователей и 12 тыс. церквей. Это означает потерю от 165-миллионной паствы РПЦ 1/5 доли.
Следующий раздел, который автор выделил в отдельное «делопроизводство», озаглавлен как «Почему константинопольский патриархат признал Украинскую церковь?».
Начинает он в том духе, что проблем между различными православными церквями – несчетное множество. И, возможно, самой большой из них является вопрос полномочий Константинопольской церкви. В 2008 году между патриархами, собравшимися в Стамбуле, на этот счет была большая дискуссия, продемонстрировавшая решительный настрой Русской православной церкви. В частности, являющийся патриархом РПЦ в то время Алексий отметил, что РПЦ представляет 165 млн последователей и, таким образом, охватывает 2/3 православных во всем мире. В этой связи «бессмысленным» является то, что РПЦ находится (пусть и не в формальном – В.К.) подчинении у Константинопольской православной церкви, чья роль – скорее символическая.
Как пишет автор, той же причиной объясняется и «саботаж» всеправославного собора со стороны РПЦ в 2016 году. РПЦ, по сути, указала на серьезный дисбаланс в силе РПЦ и Константинопольской церкви, а поэтому не признала определяющий голос Константинополя в решении проблем и свой подчиненный статус.
Что же до российской политики, то она преследует своей целью стать естественным лидером православных и поставить православие на службу российской политике. В противоположность этому, как пишет автор, сфера полномочий Константинопольской православной церкви не ограничивается лишь турецкими церквями. Церковь распространяет свою власть на важные центры православия в Греции, а также на Корею, Финляндию, Большую Британию, Италию и Мальту, Филиппины, Каймановые острова и США.
Константинопольский патриархат при этом исходит из своего верховенства над 11-ю патриархатами, в качестве главной церкви, а также духовного верховенства. Эта идея лежит в основе экуменизма.
В этом смысле, как пишет автор, сюрпризом не является решение Варфоломея о признании независимости Украинской церкви. Естественно, Константинопольская церковь поддерживает потерю 1/5 паствы крупнейшей православной церковью, которая, к тому же, ставит под вопрос верховенство Константинополя. Одним из других моментов, на который обращает внимание турецкий автор, является «культурная особенность» православных церквей, находящихся в прямых отношениях с государством. РПЦ, за спиной которой стоит сильное государство – Россия, отстаивает ту точку зрения, что сфера полномочий Константинополя, за которым не стоит никакое государство, должна быть пересмотрена. В ответ, константинопольский патриархат бьет той же картой, отстаивая ту точку зрения, что у Украины (независимого государства – В.К.) должна быть собственная церковь и власть Русской православной церкви в Украине должна закончиться.
Тут хотелось бы прокомментировать следующее. Утверждение о том, что за константинопольским патриархатом не стоит турецкое государство – вполне справедливо. Управление по делам религии, вообще, достаточно подозрительно относится к отправлению любых религиозных культов на своей территории, за рамками ислама. Это, одновременно, логично – с учетом того, что подавляющее большинство турок исповедуют ислам суннитского толка, но и парадоксально, — статус, как ни крути, православной церкви №1 на своей территории – это для турецкой внешней политики, возможность. А турецкое руководство возможностями разбрасываться не привыкло.