Говоря о роли организации «Братья-мусульмане» в формировании нынешней картины мира на Ближнем Востоке, необходимо прежде всего учитывать три основных фактора.

1. Роль этого глобального движения в рамках региональной конкуренции на Ближнем и Среднем Востоке между прежде всего суннитскими государствами. Имеем в виду при этом безусловное использование Катаром и Турцией этого движения в качестве инструмента распространения своего влияния в мусульманском мире в противовес аналогичным амбициям со стороны ОАЭ, АРЕ, КСА. При этом надо отдавать себе отчет в том, что те же саудовцы не так однозначно негативно настроены к «братьям» (этот момент заметен прежде всего в тех же Сирии и Йемене, о чем мы сообщим отдельно), как те же ОАЭ и Египет. Да и последние не так однозначно резко отрицательно относятся ко всем ответвлениям этого движения, как это принято считать. Правда, только в конкретных и четко мотивированных решением задач своих национальных интересов ситуациях. И доказательством этого тезиса надо полагать нынешнее разыгрывание ими карты ХАМАСа в рамках своего участия в процессе достижения внутрипалестинского примирения, и еще глобальнее — в рамках ближневосточного урегулирования.
2. Это широкая инкорпорация в той или иной степени «Братьев-мусульман» во всех своих проявлениях и фракциях в структурах исполнительной и законодательной власти значительного количества арабских государств. Это прежде всего Тунис, Ливия (что касается структур правительства в Триполи), Иордания, Марокко и Кувейт. Не говоря уже о Турции или Судане, где «братья», собственно говоря, находятся у власти уже долгое время. И этот момент делает их уже субъектами международного легитимного поля.
3. Это позиция США при президенте Б.Обаме в рамках формирования позиции по этому вопросу в период «арабской весны». Эта первоначальная позиция сейчас подвергается ревизии администрацией Д.Трампа, как собственно и все, что было сделано на международной площадке его предшественником.

Вот с этого собственно и надо начать анализ влияния фактора «братьев» на ситуацию в ближневосточном регионе, поскольку позиция Вашингтона, если и не играет определяющую роль в этом вопросе, то, по крайней мере, заставляет основные страны Ближнего Востока ее учитывать в рамках сохранения положительной динамики своих отношений с США. При этом сразу отметим, что мы не будем изучать историю возникновения «Братьев-мусульман», как глобального мирового движения. В этом нет большого смысла, поскольку сейчас это движение фрагментировано с учетом интересов национальных элит тех или иных стран и их зарубежных спонсоров. Если брать совсем схематично, то в период «арабской весны» (сразу договоримся откинуть в сторону тезис о том, что США все знали, прогнозировали и руководили этим процессом. Вернее в данном случае использовать тезис о том, что они не препятствовали этому процессу и пытались подстроиться под общий тренд) Вашингтон старался разработать свою новую стратегию в рамках очевидно очерченного процесса смены старых политических элит в ряде арабских государств. Эта политика была внятно была очерчена с самого начала «арабской весны». Напомним, что согласно ей, ставку в условиях общего процесса турбулентности политико-государственной системы арабских стран необходимо взять курс на отказ от поддержки «дряхлеющих диктаторов» и установить контакты с наиболее перспективными политическими слоями новой нарождающейся элиты этих государств. В числе последних «братья» рассматривались руководством США как основная сила, которая практически безальтернативно приходила к власти в большинстве арабских государств, просто в силу универсальной идеологии и отсутствия иных весомых политических партий. При этом понятно, что про «демократизацию» арабского общества в Вашингтоне рассуждали более для проформы. В данном случае американские стратеги делали ставку по-простому «на самого перспективного игрока». Эта стратегия, безусловно, имела право на жизнь, поскольку в большинстве стран, которые пережили катаклизм в виде «революций», к власти действительно приходили именно представители этого движения. Правда, позднее под влиянием, прежде всего, экономических причин, начался откат назад. В том же Тунисе в результате выборов победили светские, в Ливии возникла вооруженная альтернатива в виде «нового правительства» в Тобруке, в Египте вообще был совершен государственный переворот. Но в Вашингтоне это полагали закономерным явлением, носящим «временный характер». Это видение прежде всего больно ударило на пришедших к власти в АРЕ военным, которые были сознательно обвинены в нарушении «основных демократических норм». Повторим, что дело не в «нормах», а в практицизме. В Вашингтоне полагали, что египетские военные не удержатся долго у власти, отсюда и все эти пассажи. В этой связи в январе 2013 года египетские военные пошли на четкую операцию по доведению направленной информации в рамках обвинения Б.Обамы в связях с «братьями». Само по себе это обвинение абсурдно, но при этом показывает нам основных идеологов вышеописанной стратегии Вашингтона на тот период времени. По данным египетского журнала Rose еl-Youssef, члены «Братьев-мусульман» внедрились в администрацию президента Барака Обамы и влияют на внешнюю политику США в благоприятном для всемирного исламизма направлении. В статье говорится, что в администрации работают шесть «братьев», которым удалилось за два года изменить политику США и превратить Америку «в самого крупного и важного спонсора «Братьев-мусульман»». В администрации Б.Обамы, по версии журнала, работали тогда следующие представители «Братьев-мусульман»:
Ариф Алихан, помощник министра внутренней безопасности США. Алихан – один из основателей Всемирной исламской организации, которую журнал называется «дочерней компанией «Братства»». Алихан якобы отвечает за «арабское направление» в администрации и является прямым контактом между США и «арабской весной».
Мухаммед Элибиари, член Консультативного совета по национальной безопасности. Элиабари – известный поклонник основателя современного мусульманского фундаментализма Саида Кутба, повешенного в Египте в 1966 году. Журнал утверждает, что Элиабари «сливает» секретные базы данных Министерства национальной безопасности исламистам (это глупость конечно, но замах на «утопление» Элиабари знаков и не случаен – авт.). Он также является одним из творцов контртеррористической стратегии Б.Обамы. Элиабари якобы написал ту речь Обамы, в которой президент США потребовал отставки президента АРЕ Хосни Мубарака. В этой связи отметим, что этот персонаж реально тогда влиял на выработку позиции Госдепа в силу своей хорошей коммуникации с госсекретарем Х.Клинтон. И вот ее надо, по большому счету считать основным проводником этой политики.
Рашид Хуссейн, специальный посланник США при Организации исламская конференция. Он располагает обширными связями с мусульманскими фундаменталистскими организациями на территории США. Известно, что он принимал участие в работе Совета американских мусульман, который возглавлял признанный виновным в финансировании терроризма Абдельрахман Аламуди.
Салам аль-Марайати, основатель Мусульманского совета по связям с общественностью (MPAK). С.аль-Марайати – один из наиболее влиятельных американских мусульман. По данным журнала, он тесно связан с «Братьями-мусульманами».
Имам Мухаммед Маджид, глава Исламского общества Северной Америки (ISNA). ISNA создана членами «Братства». В 2011 году Обама назначил Маджида советником Министерства национальной безопасности. Он также якобы является советником ФБР и Госдепартамента.
Эбу Пател, член Президентского совета религиозного сотрудничества. Пател – друг Хани Рамадана, внука основателя «Братства» Хасана аль-Банны и член Ассоциации мусульманских студентов, которую журнал называет «большой организацией «Братства»».
В данном случае опять же обратим внимание на то, что все эти персонажи имели хорошие контакты с Дохой, и безусловно ею финансировались. В этой связи стоит обратить внимание на роль Катара в этом выстраивании «новой концепции» США. В Дохе традиционно курируют «Братьев-мусульман», которых рассматривают, прежде всего, с точки зрения оптимального инструмента распространения катарского  влияния в регионе. Вашингтон в данном случае фактически солидаризировался с Дохой, как представляется, далеко не бескорыстно. По крайней мере, американцы полагали тогда, что таким образом они выстраивают некий противовес влиянию саудовцев, которые ставят на салафитов и рассматривают «братьев» наряду с Ираном, как одну из основных угроз своей национальной безопасности. Заметим, что американцы фактически тогда не критиковали и не подвергали обструкции действия «братьев» по дестабилизации ситуации в городах Египта, слабо реагировали на террористическую войну на Синае, а также старались не комментировать события в Ливии. Такие «игры» Вашингтона с Дохой для Эр-Рияда незамеченными не проходили, и именно они являлись одной из главных причин опасений саудовской элиты в том, что в случае необходимости они будут просто «слиты» Вашингтоном, как это было ранее с Х.Мубараком. Таким образом, в данном случае оправданно говорить о том, что Вашингтон в силу многих экономических интересов и активного лоббизма ставил тогда на Ближнем Востоке именно на Катар, а не КСА. Что собственно было подтверждено и участием США в свержении М.Каддафи явно по просьбе Дохи. И в данном случае играла свою роль не только новая тактика в свете «арабской весны». Надо учитывать и очень сложные межличностные отношения самого Б.Обамы и короля КСА Абдлаллы и его ближнего круга.
Приход к власти Д.Трампа эту стратегию политики США на арабском направлении коренным образом поломал. Вернее, была предпринята попытка ее сломать, что пока окончилось компромиссом и фактическим откатом на прежние позиции. Изначально важным отличием стратегий двух американских администраций является отношение к глобальному движению «Братья-мусульмане». Б.Обама ставил на это движение как на противовес салафизму внутри самой суннитской уммы, что особенно стало очевидно в связи с событиями «арабской весны», а Д.Трамп огульно пытался поначалу отрицать любой диалог с ними, автоматически убирая добрую треть государств региона из орбиты общения в силу наличия там у власти в той или иной степени именно «братьев» или их аналогов. В общем-то, стратегия Д.Трампа на арабском направлении действительно не несет в себе ничего нового (вера в чисто силовое решение конфликта в короткие сроки; реанимация старых союзнических точек опоры в регионе КСА-АРЕ-Израиль), но при этом она самым кардинальным образом отличается от стратегии на этом направлении администрации Б.Обамы. Но вот в отношении «братьев» и их спонсоров эта нынешняя стратегия стала может быть не такой выпуклой, как во времена Б.Обамы, но в принципе аналогичной. На них открыто не ставят в качестве пассионарной политической силы, но стараются лишний раз не трогать и тревожить. Еще в марте прошлого года американский президент дал тайные указания ЦРУ США активизировать сбор информации в отношении «братьев», и даже вынашивал планы по внесению этого движения в «черный список» террористических организаций. Практически в последнюю минуту в дело вмешались силовики в лице Пентагона и ЦРУ, в результате чего окончательное решение по этому вопросу было отложено. Сразу же скажем, что безусловно на Ближнем Востоке существуют силы, которые бы приветствовали такой шаг Вашингтона — это прежде всего Израиль и ряд аравийских монархий, но вот последствия этого самым серьезным образом бы сказались бы на попытках США проводить свою политику в регионе. Что касается подоплеки этого инфантильного с точки зрения политики шага, то он объяснялся предельно просто: стремлением полностью искоренить все наследие Б.Обамы и Х.Клинтон, а «Братья-мусульмане» в данном случае были одной из явных точек этого наследия. Но обуреваемый прежде всего личной неприязнью к своим внутренним оппонентам американский президент позабыл, что уверенными спонсорами этого движения являются два ключевых игрока на Ближнем Востоке в лице Турции и Катара. В случае внесения «братьев» в «черный список» под автоматические санкции должны были попасть не просто отдельные структуры этих стран, но и их правительства. Тем более, что правящая в Турции Партия справедливости и развития открыто позиционирует себя как часть этого движения. В Йемене такой шаг ставит вне закона партию «Ислах», с помощью племенных ополчений которой саудовцы пытаются разгромить мятежников-зейдитов. В Марокко, Тунисе, Кувейте и Иордании «братья» официально присутствуют в правительствах и парламентах. В Судане они просто находятся у власти с 1989 года. То есть, такой шаг Вашингтона автоматически ставил под санкции государственные органы этих стран. При этом Тунис и Судан сейчас рассматриваются американцами как главные вне рамок НАТО партнеры в вопросах безопасности в Северной Африке. И это не говоря уже о серьезных массовых волнениях в этих странах в случае оглашения этого решения. В этой ситуации Д.Трамп сдал назад, но при этом успел в своей обычной плохо продуманной манере самым серьезным образом повлиять на ситуацию на Ближнем Востоке. И опять же под предлогом борьбы с «братьями». Мы имеем ввиду пресловутый кризис между Катаром и «арабской четверкой» (КСА, ОАЭ, АРЕ, Бахрейн), к началу которого Д.Трамп приложил руку с учетом своих обещаний поддержать любые шаги «четверки» против главного спонсора «братьев» в лице Катара, а затем под прессом прагматизма об этом благополучно забыл. И не случайно. Катар остается для США крупным покупателем американского оружия и одновременно еще и местом дислокации на базе Эль-Удейд объединенного штаба управления военными операциями по всему ближневосточному региону, включая прежде всего Сирию и Ирак. Катар вложил 1,8 млрд долларов в реконструкцию крупнейшей на Ближнем Востоке базы ВВС США Эль-Удейд, где расквартированы более 10 тыс. американских солдат. Об этом глава Минобороны Катара Халед бен Мухаммед аль-Аттыя заявил в конце июля с.г. газете «Вашингтон пост». По его словам, эти деньги будут потрачены на модернизацию базы, улучшение жилищных условий 200 офицеров и их семей, а также улучшение инфраструктуры. Министр обороны также отметил, что в течение 5 лет завершится строительство двух военно-морских баз, которые, по его словам, смогут принять корабли «наших партнеров из США, если они посчитают, что им удобно посылать туда флот». При этом власти Катара потратили уже более 8 млрд долларов на поддержку операций, проводимых США в регионе. Американские военные впервые стали использовать эту базу в 2003 году. На базе Эль-Удейд в столице Катара расквартированы более 10 тыс. военнослужащих США и стран коалиции. База имеет большое значение для проведения операций против террористической группировки «Исламское государство» (ИГ, запрещена в РФ). Таким образом, интересы Пентагона и ВПК в Катаре в данном случае вступили в открытый конфликт с желанием президента обуздать руками своих арабских союзников главного спонсора «братьев». В этой связи отметим, что основной ошибкой американских политологов и экспертов применительно к этой ситуации является убеждение в том, что конфликт Катара и «арабской четверки»  определяется исключительно противоречиями по теме «Братьев-мусульман». Это совсем не так, «братья» в данном случае лишь инструмент в региональной борьбе. И рассматривать при этом надо конкурирующие между собой связки Катар-Турция с одной стороны, и ОАЭ-АРЕ (и с оговорками КСА) — с другой, с точки зрения их региональных противоречий. Одновременно  позиции Эр-Рияда и Абу-Даби по ряду серьезнейших региональных проблем (тот же Йемен) сильно различаются. Все это вкупе позволяет Дохе уверенно себе чувствовать и совершать различные маневры с точки зрения формирования различных международных альянсов. В частности, Турция открыла и уже расширила в ноябре с.г. в Катаре свою военную базу, что по факту является дополнительной гарантией для Дохи от любых возможных вооруженных интервенций со стороны «арабской четверки». При этом отметим, что Турция открыла свою базу вне всяких согласований по линии НАТО. Помимо всего прочего этот шаг безусловно  позволяет Анкаре позиционировать себя в качестве защитника небольших суннитских государств от гегемонии Эр-Рияда. Иран также превратил блокаду Катара в свое преимущество. ИРИ одной из первых начала поставки основных продуктов питания для Катара, который импортирует большую часть продовольствия. Как и Турция, Тегеран использовал свою поддержку Дохи, чтобы подорвать претензии Саудовской Аравии на роль главного защитника арабского суннитского мира. Кроме того, помощь Тегерана Дохе помогла сохранить их партнерство по месторождениям природного газа «Южный Парс», что особенно важно с точки зрения последних по времени  санкционных попыток Вашингтона.  Со своей стороны, разыгрывая иранскую карту, катарцы таким образом безусловно создают дополнительный механизм психологического прессинга на КСА. Помимо региональных государств, Катар обратился к мировым державам в своих усилиях по диверсификации своих внешнеполитических вариантов. Доха, например, наладила более прочные оборонные связи с Китаем, купив в 2017 году баллистический ракетный комплекс малой дальности SY-400, ведет переговоры с Россией по продаже системы ПРО С-400. Цель Катара в данном случае заключается не в том, чтобы бросить вызов военному потенциалу Саудовской Аравии, а в том, чтобы продемонстрировать тем же США возможные негативные перспективы их отказа от нынешней политики нейтралитета по отношению к аравийскому кризису, в том числе и по теме «братьев».  Повторим, что эти маневры Дохи имеют в большей степени демонстрационный характер, поскольку очень мало сомнений в том, что катарцы полагают себя одним из ключевых союзников США, и по принципиальным вопросам никаких самостоятельных действий они предпринимать не будут. Вернее, они будут сильно лимитированными.  Тем не менее, чем дольше будет продолжаться это аравийское противостояние, тем разнообразнее будут становиться и международные альянсы Катара. В основе их политики в регионе — жесткая конкуренция с КСА и ОАЭ, и эта константа сохранится при всех прочих условиях, поскольку это основа идеологической оставляющей катарского государства в принципе. В этой ситуации США сделали единственно верный выбор: они встали над схваткой, никоим образом не обозначая свои симпатии в решающей мере. Им этого не надо, поскольку все участники этого конфликта находятся в плотной орбите влияния Вашингтона и обременены многомиллиардными оружейными контрактами. При этом отметим, что нынешняя стратегия Вашингтона заключается в отказе от каких-то глобальных международных проектов, которые не несут прямой бизнес-выгоды. То есть, США не будут прилагать усилия по преодолению нынешней кризисной ситуации до тех пор, пока она не будет мешать конкретным экономическим проектам. Прежде всего, в области ВТС и экспорта углеводородов. Отсюда следует очень простой вывод. Политика Вашингтона по отношению к главному спонсору «братьев» Катару будет предельно прагматичной, что исключает какие-то резкие шаги США на направлении борьбы с «Братьями-мусульманами» в мировом масштабе. Это движение исчезло из списков потенциальных целей для силового блока США, уступив место иранской и джихадистской угрозам. Это означает, что «братья» остаются безусловно в активной обойме Дохи и Анкары с точки зрения их регионального противостояния «арабской четверкой».