11 апреля агентство Reuters распространило сообщение о том, что правительство Египта решило не участвовать в Ближневосточном стратегическом альянсе (Middle East Strategic Alliance, MESA), военно-политическом блоке под эгидой США, главным членом которого должна стать Саудовская Аравия. Об этом агентству сообщили независимо друг от друга четыре источника из окружения президента АРЕ Абдель Фаттаха ас-Сиси. Египетская делегация не участвовала во встрече делегаций предполагаемого блока в Эр-Рияде 7 апреля с.г., в которой приняли участие представители КСА, ОАЭ, Иордании, Катара, Бахрейна, Омана и Кувейта. Напомним, что идея создания такого блока была разработана уже в период президентства Дональда Трампа, а ее создателем считается помощник президента США по национальной безопасности Джон Болтон. Главной целью нового блока является противодействие иранскому влиянию в регионе согласно заявленной Трампом парадигме «Иран ничем не отличается от «Исламского государства» (ИГ, запрещено в России – авт.)».

Данный шаг египетского руководства ни в коем случае не является рутинным и имеет далеко идущие последствия, свидетельствуя о решении Каира проводить независимую и равноудаленную от различных региональных и внерегиональных центров силы политику. Оно лишний раз свидетельствует о прагматизме Каира и вызвано, как представляется, несколькими причинами. Во-первых, Каир вовсе не хочет выстраивать антииранскую линию и обострять отношения с Исламской Республикой. При президентстве А.Ф.ас-Сиси египетское правительство всегда демонстрировало поддержку Башара Асада в Сирии, основываясь на общности целей в борьбе с терроризмом и исламским экстремизмом. Об этом свидетельствуют, в частности, многочисленные на протяжении последних четырех лет встречи руководителей египетских спецслужб с секретарем Совета безопасности САР Али Мамлюком. У Египта нет серьезных геополитических противоречий с Ираном. В то же время есть реальные цели в области внешней политики и безопасности: наращивание влияния в Ливии и борьба с терроризмом на Синайском полуострове. В этих регионах Иран никак не присутствует. Во-вторых, Каир не хотел бы становиться вечным сателлитом Саудовской Аравии и ОАЭ, несмотря на партнерские отношения с аравийскими монархиями. Впрочем, египтяне уже отдали дань этому партнерству, присоединившись к аравийской коалиции против Катара и передав КСА острова Тирана и Санафир. За это они получили все, что хотели и даже больше: экономическую помощь в размере 50 млрд долларов. В-третьих, по сообщению Reuters, в Каире не уверены в том, что президент Д.Трамп, затеявший игру с арабским НАТО будет переизбран на второй срок. Там не исключают победу на будущих президентских выборах в США кандидата от Демократической партии, который, возможно, свернет это проект и по примеру Б.Обамы вновь начнет выстраивать отношения с Тегераном.

О намерении египетской элиты превратить свою страну в независимый центр силы на Ближнем Востоке свидетельствует и прошедшая в Каире 24 марта встреча глав государств АРЕ и Иордании и премьер-министра Ирака. На ней Абдель Фаттах ас-Сиси, король Абдалла II и иракский премьер Адель Абдель Махди обсуждали вопросы экономического, политического и военного сотрудничества. Подключение к этому альянсу Ирака, резкое оживление внешней политики которого мы наблюдем с начала текущего года, свидетельствует о намерении Каира и Аммана в перспективе нормализовать отношения с ИРИ. Ведь Ирак в арабском мире воспринимается в качестве «ворот в Тегеран».  Данный альянс уже получил у ряда местных наблюдателей название хильф ас-саляса (трехсторонний блок). Отметим, что идея создания подобного блока не нова. В 1990 году по инициативе тогдашнего лидера Ирака Саддам Хусейна и президента АРЕ Хосни Мубарака был создан региональный альянс «умеренных арабских государств» ровно в таком же составе плюс Йемен, которым тогда руководил покойный ныне президент Али Абдалла Салех. То объединение было задумано в качестве альтернативы усилившейся после распада СССР роли Саудовской Аравии и других монархий Персидского залива. Однако военная авантюра Саддама Хусейна в Кувейте и последовавшая американская операция «Буря в пустыне» похоронили данную идею. По сообщению журналистов газеты «Рай аль-Йаум» лидеры Ирака и Египта не исключают в будущем подключение к данному региональному объединению Сирии. Участником этого альянса мог бы стать и Алжир, но последние по времени политические перемены в этой стране и непредсказуемость ее будущего пока делают такие прогнозы преждевременными.

Что касается Иордании, то в последнее время явно просматривается намерение ее руководства по диверсификации дипломатических контактов и проведению многовекторной политики. Есть несколько причин, побуждающих короля Абдаллу II искать альтернативы нынешней ориентации королевства. Во-первых, опасения иорданского монарха и правительства перед проектом «сделки века», крестным отцом которого является зять нынешнего президента США Джаред Кушнер. Этот проект подразумевает аннексию Израилем Иерусалима и поселений на Западном берегу реки Иордан и фактический крах идеи палестинского государства. При этом в Аммане опасаются притока на иорданскую территорию около миллиона палестинцев (все это может произойти и в рамках передачи Иордании оставшихся палестинских территорий). Такое развитие событий взорвет стабильность в Иордании, где уже сейчас заметен межэтнический конфликт между палестинцами и потомками бедуинов. Во-вторых, в Аммане не удовлетворены качеством и уровнем иорданско-саудовских отношений. Экономическая помощь от КСА поступает нерегулярно, а если поступает, то приводит, по мнению короля Абдаллы II, к высокомерно-покровительственному тону со стороны саудовских партнеров. В феврале-марте с.г. в Аммане были обеспокоены слухами о том, что Вашингтон хочет сменить иорданское покровительство над священными местами ислама в Иерусалиме саудовским. Пока «Хашимитская защита» мечетей Иерусалима давала Амману несомненные внешнеполитические преимущества, повышая статус и престиж королевства. Правда, король Саудовской Аравии Сальман бен Абдель Азиз, побывавший в начале апреля с официальным визитом в Иордании, пообещал королю Абдалле II, что статус Хашимитского покровительства останется неприкосновенным. Однако в Иордании знают, что в Эр-Рияде все решает не Сальман, а его сын, являющийся конфидентом Дж..Кушнера в проталкивании «сделки века». О недовольстве Аммана саудовской политикой свидетельствует временное сближение между Иорданией и Турцией, имевшее место в конце прошлого года после признания Д.Трампом Иерусалима столицей Израиля.

Еще одним показателем независимой внешней политики Египта является намерение руководства этой страны приобрести у России российские военные самолеты Су-35 в качестве альтернативы американским F-16, находящимся в настоящее время на вооружении ВВС АРЕ. Журналисты газеты «Рай аль-Йаум» называют несколько причин этого пожелания. Во-первых, российские самолеты по боевым качествам превосходят американские, а Египет, вполне возможно, столкнется в ближайшее время с необходимостью использовать ВВС в случае обострения военной ситуации в Ливии, а также в случае конфликта с Эфиопией по поводу плотины «Возрождение». Во-вторых, поставка российских вооружений не сопровождается политическими требованиями, как это имеет место в случае с США. В-третьих, Россия предлагает более выгодные для Каира схемы оплаты. Конечно, такое решение в случае его принятия вызовет противодействие в Вашингтоне. Но чем реально могут американцы наказать Египет? Отменой своей ежегодной военной помощи в размере 1,5 млрд долларов? Но львиная доля этой помощи идет на субсидии компаний американского ВПК. Как сказал известному теоретику глобализации, профессору Джорджтаунского университета Парагу Ханне еще в 2005 году один высокопоставленный египетский чиновник: «Вся ваша помощь заключается в поставках нам тонн оружейного неликвида».

Египту традиционно была присуща роль одного из ведущих центров силы на Ближнем Востоке. Эта роль подверглась эрозии после Кемп-Дэвидских соглашений 1977 года, а затем сведена на нет внутриполитической нестабильностью, последовавшей вслед за свержением режима Х.Мубарака. Восстановление светским Каиром своих позиций окажет благотворное влияние на расстановку сил на Ближнем Востоке, где пока основные региональные игроки представляют те или иные версии политического ислама.