В период с 6 по 7 мая 2019 г. в столице Турции — Анкаре состоялся юбилейный, 70-й по счету, Саммит НАТО на уровне постоянных представителей стран-участниц при этой организации. В мероприятии, в 25-й год своего существования, также приняли участие страны так называемого «Средиземноморского диалога».
В предыдущей части статьи (ссылка: http://www.iimes.ru/?p=55654) мы сфокусировались на интервью генерального секретаря Альясна Йенса Столтенберга, которое тот дал в преддверии своего визита в Анкару турецкому информационному агентству «Анадолу».
Если кратко, то Йенс Столтенберг: 1) отметил ценность Турции для НАТО, как важного партнёра, 2) подтвердил турецкое суверенное право закупать любую военную технику из любых источников, но, вместе с с тем, предупредил Турцию по поводу возможных последствий закупки и использования российских систем ПВО С-400, 3) предложил защищать турецкое воздушное пространство системами, установленными на территории Италии и Испании, что, по сути, должно читаться в контексте того, что Турции, по его мнению, не нужны собственные системы ПВО при наличии «блоковых».
При этом заметим несколько немаловажных обстоятельств.
Генеральный секретарь в своем выступлении перед турецким информационных агентством «Анадолу» ни слова не сказал по поводу возможности исключения Турции из программы создания и совместного производства истребителя F-35 из-за покупки страной российских систем С-400. А ведь именно про эту меру, которая, не исключено, может быть применена к Турции, широко говорится все последние недели, не только из Вашингтона, но и из «североатлантических столиц», вызывая бурю гнева из Турции.
Этот вопрос очень даже интересует Анкару, с учетом того, что в проекте F-35 участвуют около 10 турецких компаний, уже проинвестировавших и продолжающих инвестировать в проект (сумма инвестиций турецкой стороны, в общей сложности, должна достигнуть около 12 млрд долл. США), поставки по которому в Турцию уже, собственно, начались.
Турция, в это самое время, настаивает на том, чтобы была сформирована техническая комиссия, включающая специалистов, которая бы произвела всестороннюю оценку вопроса. На предмет создания комиссии, 23 апреля с.г. высказался министр иностранных дел Мевлют Чавушоглу, который отметил, в частности, следующее: «На обращение Турции от США, до сих пор, ответа не пришло, однако НАТО хочет (надо понимать, формирования комиссии, которая бы определила масштаб возможной угрозы безопасности Альянса, которая, может или не может, возникнуть из-за закупки Турцией российских систем С-400 – В.К.)». В том числе, по этому поводу, 1 мая с.г. состоялся телефонный разговор между министром М.Чавушоглу и генсеком НАТО Й.Столтенбергом.
Также на предмет отсутствия проблем «сопряжения» между С-400 и F-35 говорил и министр обороны Турции Хулуси Акар на 14-й ежегодной международной выставке военной техники IDEF, которая, в период с 30 апреля по 3 мая с.г., прошла в г. Стамбул.
Процитируем Хулуси Акара: «По нашей оценке, F-35 и С-400, никоим образом, друг на друга не повлияют. В этой связи, мы предприняли, со своей стороны, все необходимые меры и готовы их предпринимать (и дальше – В.К.). Недавно состоялся наш телефонный разговор с уважаемым генеральным секретарем Йенсем Столтенбергом. Я увидел, что они демонстрируют очень конструктивный, положительный подход. На будущей неделе они прибудут в Турцию. Когда они приедут, с ними состоится более предметный разговор». На вопрос «Как вы оцениваете комментарии о том, что Турция отдалилась от НАТО?», турецкий министр обороны ответил: «Это – одна из тех сплетен, которые не имеют под собой никакой основы и не отражают существующей реальности».
По этому же вопросу, счел необходимым высказаться и вице-президент Турции Фуат Октай. В ходе программы, состоявшейся на 7-м Канале турецкого телевидения, он, в частности, отметил следующее. Процитируем вице-президента Ф. Октая:
«Наш подход – ясен: в вопросе оборонной промышленности, в особенности, в критических вопросах, мы не хотим зависеть от внешнего мира. Никто не отправится в (американский – В.К.) Конгресс и не будет там кланяться. В отношении С-400 мы свое решение приняли. После того, как Турция подписала соглашение, после того, как она дала (России – В.К.) свое слово, она это слово исполняет. Напоминаю, что мы поставили подпись под соглашением, в этой связи, мы даже произвели (в пользу России – В.К.) определенные платежи. Мы говорили про июль, однако, в рамках последних переговоров с Путиным на повестку дня встал и июнь месяц (речь идет о сроке поставки систем С-400 в Турцию, которые, похоже, неуклонно смещаются в сторону более ранних сроков – В.К.). Вообще говоря, до поставки (систем С-400 – В.К.) особо времени и не осталось. Мы не играем на две стороны, мы играем предельно ясно. Мы это очень открыто говорим и России».
Разумеется, после всего сказанного и предложенного, турецкая сторона ожидала каких-либо официальных, снимающих её обеспокоенность, комментариев от Йенса Столтенберга, которого в Анкаре считают чуть ли не «своим», настолько часто он в Турцию приезжает и так примирительно, на публике, во всяком случае, выступает.
А вместо этого НАТОвский генсек предпочел выразиться максимально уклончиво, про «ограниченные возможности совместных военных акций и взаимодействия» и про «суверенное право Турции» и никак не выразил своей личной позиции по поводу систем С-400 и возможного исключения Турции из программы производства истребителей F-35.
Равно как не упомянул генсек НАТО Йенс Столтенберг и про постепенно нарастающую международную напряженность в Средиземном море – вокруг разведки месторождений и добычи природного газа, расположенного вокруг острова Кипр.
Напомним, что между Республикой Кипр (или, как её ещё именуют в Турции, Греческой Администрацией Южного Кипра – В.К.) и Турецкой Республикой Северного Кипра (как её именуют в Греции и прочих странах, Северным Кипром – В.К.) вовсю тлеет, но пока ещё не переходя в горячую фазу, конфликт по поводу принадлежности ряда потенциальных морских участков разведки и добычи природного газа вокруг острова Кипр. Республика Кипр, в этом вопросе, заручилась поддержкой ряда стран, включая «материковую» Грецию, Израиль и Египет, и подписала с ними пакет соответствующих соглашений о намерениях.
Проводятся регулярные рабочие встречи этой четверки стран. Но, так или иначе, в планах по немедленной разведке и добыче природного газа Восточного Средиземноморья и по его поставке в страны ЕС, минуя территорию Турции, на стороне «газового консорциума» играют западные глобальные энергетические корпорации, а также Европейский союз.
Турецкая Республика, в этом вопросе, на международной арене осталась в стратегическом одиночестве, что подталкивает её к настойчивым поискам союзников и формированию альянса в противовес четверке «Кипр – Греция – Израиль — Египет».
Выбор потенциальных партнёров у Турции, прямо скажем, не так уж и богат.
Во-первых, речь должна идти о региональной державе, в чью сферу стратегических, жизненных интересов входило бы Восточное Средиземноморье.
Во-вторых, речь должна идти о стране, имеющей достаточно компетенций и возможностей для морской разведки и добычи газа.
В-третьих, речь должна идти о стране, которая будет готова бросить вызов чуть ли не всему Западу и войти в регионе в серьезные трения – а это уже не региональный, а глобальный статус.
Сложив этот «паззл» воедино, получится, что единственной страной, кто потенциально мог бы выступить в этой роли на стороне Турции, является Россия и российский «Газпром».
Прочие страны, которые потенциально, по своему весу и влиянию, могли бы включиться в этот вопрос – к примеру, Китай – по причине своей удаленности, не имеют ярко выраженного интереса в регионе. Так что, единственным кандидатом на роль турецкого партнера в Восточном Средиземноморье оказывается Москва и российский «Газпром», отметивший в прошлом году 25-летие.
Именно к этой мысли пришли в турецких кабинетах, после чего стали настойчиво зондировать российскую почву на предмет того, какую модель можно было бы предложить России, чтобы её заинтересовать.
Выразим свое личное мнение о том, что Россия, вернувшаяся в Средиземноморский бассейн через Сирию и свои военные базы в стране – Тартус и Хмеймим – свою стратегическую, политическую задачу, так или иначе, решила.
Сами по себе, газовые месторождения Восточного Средиземноморья для российской стороны не то чтобы не представляют интереса, просто градус этого интереса – не столь уж и высок, чтобы, только исходя из экономических соображений, втягиваться в эту тяжелую «разборку». Приоритетом России в энергетической сфере сегодня, все же, являются Арктика и пути транспортировки своих энергоносителей на будущие рынки сбыта.
И та и другая проблема для России имеет важнейшее, первостепенное, значение, а выход на Восточное Средиземноморье, повторимся, так или иначе, Россия себе уже обеспечила. Он реализуется не только через присутствие ВС РФ в Сирии, но и через строительство первой турецкой атомной электростанции «Аккую» в г. Мерсин. Последний факт не стоит сводить лишь к экономике – строительству и эксплуатации крупного энергетического объекта, пусть дорогостоящего и повышенной степени опасности. Эксплуатация АЭС, тесным образом, сопряжена с вопросом безопасности объекта и обеспечения бесперебойных и безопасных поставок ядерного топлива на объект.
Надо ли говорить о том, что Россия, со всей неизбежностью, будет ставить вопрос перед турецкой стороной о том, чтобы именно её специалисты обеспечивали бы безопасность АЭС «Аккую» и её прикрытие с суши, воздуха и моря.
И это – абсолютно разумная позиция, с учетом того, что «Аккую» — на 100% российская инвестиция и функционирование станции – на 100% российская ответственность (если Турция хочет это хоть как-то парировать, то ей надо, для начала, выкупить, хотя бы, часть долей в инвестиционной компании «Аккую»; напомним, что межправительственное соглашение между Россией и Турцией резервирует за последней право, до сих пор нереализованное, приобретения до 49% акций). Это, кстати, к вопросу о том, где будут дислоцироваться поставляемые в Турцию дивизионы С-400?
Так что, предложение Турции к России по поводу совместной работы сторон в Восточном Средиземноморье, априори, должно быть «асимметричным», то есть, нацеленным не на регион, а на решение стратегических для России вопросов.
Чем Турция может до такой степени заинтересовать Россию, чтобы от её предложения «нельзя было отказаться» — это большой вопрос, ответ на который настойчиво ищется турецкими экспертами.
Потому как для Турции, как раз, месторождения Восточного Средиземноморья могут кардинально изменить её экономическое положение, ликвидировав заметную часть отрицательного сальдо внешней торговли и сократив текущий бюджетный дефицит.
Тем самым, Турция, если и не прекратит быть нетто-импортёром газа, то, уж по крайней мере, сможет снизить, в перспективе, свои закупки газа из-за рубежа.
А теперь зададимся вопросом – у кого? И получится ответ, что, в том числе, у «Газпрома», который занимает половину газового рынка Турции.
А теперь следующий вопрос – а зачем России помогать Турции снижать свою энергетическую зависимость от себя же, при том, что Турция – второй рынок по объему потребления российского природного газа после Германии? И это в условиях, когда США всячески пытаются отрезать Россию от газового рынка Европы через блокирование российских инициатив — и «Северного потока – 2» и «Турецкого потока». Иными словами, в условиях, когда Россия ведет тяжелый бой не только за выход на новые рынки сбыта, но и за сохранение существующих.
Помощь Турции, в этом, узкоэкономическом смысле, не только не имеет смысла, но и стратегически вредна. Так что, повторим ещё раз свою мысль о том, что предложение Турции к России должно быть «асимметричным» и, более того, должно, ни много ни мало, перевешивать значение газовой торговли. И включать набор тезисов, которые будут для российской стороны «близки и понятны». Судя по развитию ситуации, до сих пор «зацепить» российскую сторону Турции не удалось.
Попробуем сделать «мини – инвентаризацию» того, какими картами в диалоге с Россией Турция располагает? И какие доводы она может перед Россией озвучить?
- Газ «Восточного Средиземноморья», кем бы он не добывался, своей целью назначения имеет Европу, а европейский рынок для России имеет стратегическое значение. В стороне от этих процессов Россия, по идее, оставаться не должна.
- Исходя из п.1, у России может подспудно родиться логичная мысль о том, что чем дольше в отношении газовых месторождений Восточного Средиземноморья сохраняется неопределенность, то тем лучше. Что может сподвигнуть её к поддержке Турции и к реализации проектов в желаемом для себя формате.
Теперь о асимметричных мерах и доводах. Перечисляем буквально все, даже самые фантастические, на сегодняшний день, варианты и доводы:
- Турецкая Республика официально не признает Крым частью России и изменить это, в обозримой перспективе, не является возможным. Однако, она уже, де-факто, закрывает глаза на различные бизнес-миссии турецкого бизнеса на полуостров. Почему это является недостаточным? – Потому, что логистика этих поездок и, особенно, доставок турецких грузов на полуостров, через международно признанный материк, крайне неудобна. Надо иметь, по крайней мере, прямое авиа- и морское сообщение между Крымом и Турцией. Это объективно будет выгоднее и для турецкого бизнеса, для которого все сразу станет проще и цены на его продукцию и услуги станут более конкурентоспособными. А Россия, в результате, добьется желаемого — международно разблокирует полуостров.
- Понятно, что Российская Федерация не признает Турецкую Республику Северного Кипра, как Турция не признает Крым частью Российской Федерации. Однако, Россия может быть заинтересована в том, чтобы, тем или иным образом, обозначить свое присутствие прямо в центре региона – на турецкой части острова.
- Турция может наращивать свое военно-техническое сотрудничество с Россией, открыв доступ российским вооружениям на свой емкий рынок, прервав, таким образом, многолетнюю монополию производителей из США и Европы. Иными словами, речь идет о продолжении сотрудничества и после С-400.
- Турция может предложить России особый статус в реализации проекта «Канал Стамбул» и сотрудничество по поддержанию на плаву Конвенции Монтрё в Черном море, уравновешивая, тем самым, Украину с её желанием эту Конвенцию, называя вещи своими именами, развалить и запустить флот НАТО в Черное море.
- Турция может предложить себя в качестве участника, в том или ином формате, различных интеграционных инициатив с участием России, включая не только ШОС, но и ЕАЭС и ОДКБ. В контексте последнего: Турция может запустить активную обменную программу по подготовке своих военнослужащих с Россией.
Сила того или иного турецкого предложения по перечисленным выше пунктам будет, разумеется, определяться конкретикой предложения. Однако, определенные карты, которые можно разыгрывать, как мы видим из упомянутого, у турок есть. Если подытожить, то все, что работает на необратимый, институциональный, отрыв Турции от Запада и от НАТО – экономический и военно-политический – будет, разумеется, в России воспринято положительно. От этого Турции и надо плясать, если она хочет увидеть российскую заинтересованность.