В период с 6 по 7 мая 2019 г. в столице Турции — Анкаре состоялся юбилейный, 70-й по счету, Саммит НАТО на уровне постоянных представителей стран-участниц при этой организации. В мероприятии, в 25-й год своего существования, также приняли участие страны так называемого «Средиземноморского диалога».

Продолжаем обзор мероприятия и окружающей его конъюнктуры в отношениях между Турцией и странами Альянса, а также возможного влияния на российско – турецкие отношения.

Напомним, что предыдущий материал мы закончили на интенсивном поиске Турцией партнёров для разработки газовых месторождений Восточного Средиземноморья, расположенных на спорных морских участках вокруг острова Кипр, которые каждая сторона – Республика Кипр (РК) и Турецкая Республика Северного Кипра (ТРСК) – считает своей исключительной экономической зоной. При этом, Турция и ТРСК оказались на международной арене в явном меньшинстве в соперничестве с РК, за спиной которой находятся Греция, Израиль, Египет, Запад (включая США и ЕС) и глобальные корпорации.

Только из самого недавнего: немало шума в Турции наделало твит-сообщение спикера Государственного департамента США Морган Ортагус, которая 5 мая этого года написала следующее:

«Объявленные Турцией намерения начать бурение на шельфе в районе, объявленном Кипром в качестве своей исключительной экономической зоны, являются крайне провокационными и могут привести к росту напряженности в регионе. Мы настоятельно призываем турецкие власти прекратить эти операции» (в оригинале: «Turkey’s announced intentions to begin offshore drilling operations in an area claimed by Cyprus as its Exclusive Economic Zone is highly provocative & risks raising tensions in the region. We urge Turkish authorities to halt these operations»).

Днем ранее, 4 мая с.г., свое заявление, которое осуждает решение Турции начать бурение на шельфе, который греческая сторона, но, заметим, не турецкая, считает исключительной экономической зоной Республики Кипр, опубликовало Министерство иностранных дел Греции.

Процитируем греческое внешнеполитическое ведомство: «Мы осуждаем решение Турции о проведении незаконного бурения в исключительной экономической зоне Республики Кипр. Мы призываем Турцию немедленно прекратить свою незаконную деятельность, уважать неотъемлемые права суверенной Республики Кипр на благо всего кипрского народа и воздерживаться от дальнейших действий, которые подрывают стабильность в регионе, а также возобновить переговоры о справедливом и жизнеспособном решении кипрской проблемы».

Напомним, что речь идет об анонсированной турецкой стороной отправке своего судна «Фатих» из Антальи в район острова для проведения геологоразведывательных работ.

Об официальной реакции турецкой стороны на заявления США и Греции мы скажем чуть ниже, однако, реакция – реакцией и политические заявления – политическими заявлениями, но влиятельные союзники Турции в вопросе газовых месторождений Восточного Средиземноморья, действительно, нужны и единственным возможным кандидатом, в эти дни во всяком случае, на это звание является Российская Федерация. Подчеркнем, месторождения Восточного Средиземноморья имеют для Турции, в её статусе нетто-импортера энергоносителей, принципиальное значение и могут кардинально изменить весь характер её экономики с превращением дефицитного баланса в баланс профицитный.

В предыдущей части материала мы уже привели некоторые доводы, которые могут прозвучать в этой связи от Турции к России в попытке её заинтересовать ещё и таким форматом сотрудничества.

Как мы предположили, в предложении Турции к России обязательно должна быть «асимметрия», то есть, оно, по определению, должно содержать вопросы, не имеющие прямого отношения к Восточному Средиземноморью.

Потому как, сам по себе, вопрос для России не имеет однозначного ответа и надо эту ситуацию «перевесить» дополнительными доводами: с одной стороны, у России в энергетической сфере сейчас несколько иные приоритеты (Арктика плюс транзит; а опыт Венесуэлы и ряда прочих стран, и вовсе, наводит на мысли об инвестициях в зарубежные проекты), а, с другой стороны, как говорится, «куй железо, пока горячо» — отношения между Россией и Турцией находятся на явном подъеме и этот взлет стоит использовать для того, чтобы открывать новые грани и форматы российско-турецкого сотрудничества.

Тем более, что власть в Турции – не вечная и, выйдя на плато своих возможностей, постепенно идёт к своему закату. Этот период времени надо использовать по максимуму, попытавшись создать как можно больше связей на уровне стратегических проектов и, самое главное, на уровне институтов – именно это «якорит» проекты на долгую перспективу. Потому как, стоит расценивать, что на смену нынешней власти в Турции, со всей неизбежностью, придут ревизионисты и чем больше «якорей» будет в российско — турецких отношениях, тем сложнее будет «отыгрывать» назад. Причем мы говорим уже об обозримой перспективе, как показали муниципальные выборы, состоявшиеся в Турции 31 марта с.г.

Однако, возвращаясь к Греции: в отличие от Турции, отношения между Россией и Грецией, на фоне российско–турецких связей смотрятся застывшими, догматичными и не имеющих больших перспектив к изменением в сторону повышения интенсивности: нет никаких прорывных проектов, нет ни намека на новые форматы сотрудничества, нет больших общих, взаимных интересов, допустим, уровня той же астанинской площадки и совместной борьбы с терроризмом.

Нет ни больших перспектив в сфере поставок российских вооружений, ни крупных энергетических интересов (за рамками тех энергоносителей, которые уже поставляются Россией в Грецию). Зато, вместо этого всего, есть только догмы про «особость российско греческих отношений» и про «христианское братство». И это при том, что Греция не так давно попросила «на выход» важную для российского руководства религиозную институцию – так называемое Императорское православное палестинское общество.

Да и будучи выраженными в цифрах, экономические связи между Россией и Грецией и между Россией и Турцией – отличаются в разы. Для сравнения, в 2018 году:

Экспорт из России в Грецию – 4,06 млрд долл., импорт России из Греции – 276 млн долл., итого российско – греческий товарооборот – 4,34 млрд долл.

С другой стороны:

Экспорт из России в Турцию – 21,345 млрд долл., импорт России из Турции – 4,216 млн долл., итого российско – турецкий товарооборот – 25,561 млрд долл.

Итак, разница – в 8 раз, а, если еще и вспомнить, что на пике, несколько лет назад, товарооборот между Россией и Турцией достигал 35 млрд долл.

Причем, подчеркнем: с Турцией есть возможности по дальнейшему наращиванию товарооборота, по открытию новых страниц сотрудничества (допустим, в сфере военно–технического сотрудничества, если США не удастся всё же развалить сделку, а также космос и авиация), есть возможности по привлечению Турции в различные российские интеграционные проекты (как минимум, в ШОС).

А уж в сфере энергетики Турция играет для России сегодня ту же роль, что ещё буквально вчера играл ближайший «славянский родственник» — Украина. Конечно, же до 100 млрд долл. России и Турции товарооборот между собой не дотянуть, невзирая на громкие декларации президентов В.Путина и Р.Т.Эрдогана, однако, есть куда серьезно двигать российско – турецкие отношения.

В отношениях же России с Грецией наблюдается картина, приблизительно такая же, как у Турции с Балканами – вождение «хороводов» и проведение «фестивалей» под нескончаемые разговоры об общем историческом, культурном, духовном и проч. наследии, без практической — экономической и политической — подоплеки. Или с подоплекой, которая не соответствует масштабу этого «гуманитарного праздника».

Россия, в своих рассуждениях про особость отношений с Грецией, застыла во внешнеполитических догмах, которые не бьются с реальными выкладками и цифрами практической выгоды, какими бы ни были прекрасными отношения на уровне народонаселения двух стран. Скажем больше, на уровне населения любых пар стран, за редким исключением, все нормально и не стоит делать из этого большую историю.

Надо учитывать, что Греция – полноправный, но дотационный регион ЕС, а, следовательно, целиком и полностью зависящий от Брюсселя и Страсбурга. Греция – член НАТО, но, по сравнению с Турцией, на редкость «молчаливый», не имеющий собственных амбиций и интересов, а следующий строго в фарватере Североатлантического альянса. И не будем забывать, что, вольно или невольно, но Греция является стороной – частью антироссийских экономических санкций и ограничений, опять же, невзирая на причитания о том, какой ущерб наносится тем самым торгово – экономическим отношениям между Грецией и Россией. А Турция таковой не является, невзирая на то, что Запад, включая США и ЕС, пытались втянуть в антироссийские санкции. Но Турция это парировала очень просто, напомнив о том, что она не является членом ЕС. Вот и весь сказ.

Так что, если России и выступать в газовом споре между Республикой Кипр и Турецкой Республикой Северного Кипра на чьей-то стороне, то, однозначно, отбрасывая всю «шелуху» про братство с Грецией и исходя только из голых фактов, которые напрямую направляют Россию в сторону Турции.

Напомним, что российско–турецкое сотрудничество расцвело «пышным цветом» ровно тогда, когда две страны отказались от исторического наследия имперского прошлого и предубеждений и выделили спорные вопросы между собой в отдельное делопроизводство, чтобы не позволить им влиять на главное.

Хотя, разумеется, занимая сторону, надо убедиться в том, что стратегический интерес России соблюден – а он прост: наращивать свое присутствие в Средиземном море по максимуму, как военно–политическое, так и экономическое. Сегодня Россия делает это через Сирию и начала делать – через Турцию (через строительство первой турецкой атомной электростанции «Аккую»).

Есть ещё один вопрос, который, касаясь американо–турецких отношений, так или иначе, затрагивает и отношения по линии НАТО. Речь идет о нарастающем экономическом и санкционном давлении, которое оказывает Администрация президента США Д. Трампа на Исламскую Республику Иран.

И со всей неизбежностью, в ходе состоявшегося в Анкаре Саммита НАТО, эта тема звучала из уст руководства Турции, включая президента Р.Т.Эрдогана. Просто ввиду того, что 2 мая с.г. истек срок моратория, в течение которого Турции «разрешалось», со стороны США, осуществлять нефтяную торговлю с ИРИ. И это при том, что около половины всей своей сырой нефти Турция получает по долгосрочным контрактам из Ирана. Нефтяной торговлей дело не ограничивается: будучи двумя приграничными странами, Турцию и Иран связывают многолетние и прочные торгово–экономические отношения.

Проиллюстрируем этот тезис на цифрах внешней торговли между Турцией и Ираном:

В 2018 году экспорт из Турции в Иран составлял 2,39 млрд долл., импорт Турции из Ирана – 6,93 млрд долл., итого турецко – иранский товарооборот – 9,32 млрд долл. Разумеется, значительную долю в иранском экспорте в Турцию составляет именно что ресурсная торговля – нефть и газ.

Кроме того, с 1 января 2015 года между Турцией и Ираном действует соглашение о преференциальной торговле, которое включает в себе сотни позиций промышленных и сельскохозяйственных товаров, которые ввозятся странами на территории друг друга либо без пошлин вовсе, либо по пониженным ставкам сборов.

И какие бы непростые политические отношения между Турцией и Ираном не складывались, как в глобальном плане – соперничество в регионе, так и в конкретном плане – с учётом разности позиций по ситуации в Сирии и по отношению к президенту САР — Б.Асаду, но, тем не менее, разрыв торгово – экономических отношений с Ираном – вопрос для Турции крайне болезненный, который чреват очень многим – как экономическими, так и политическими издержками. При всем при этом, принимая свои санкции, США абсолютно не учитывают ни интерес турецкой стороны, ни последствия для неё и не предлагают турецкой стороне ничего взамен того, что она потеряет в результате прекращения своей нефтяной торговли с Ираном, а потеряет она намного больше, чем просто иранскую нефть для своего ТЭКа.

Впрочем, простой вопрос: а кто заместит поставки Турции тех объемов иранской нефти, которое выпадут из её топливно – энергетического баланса, после расторжения долгосрочных контрактов с Ираном? США про это ничего не говорят, а лишь доводят до сведения ряда стран, включая Турцию (кстати, и Китай и Индию тоже) свое решение, что 2 мая – «срок истек», а дальше пусть они перестраиваются под новую обстановку.

На таком фоне, на саммите НАТО в Анкаре 6 — 7 мая с.г. красной линией с турецкой стороны проходили вопросы поставок систем С-400, ситуация в Средиземном море вокруг газовых месторождений, а также вопрос торговли с Ираном.

6 мая с.г. президент Р.Т.Эрдоган принял в своей резиденции генерального секретаря Й.Столтенберга, а также выступил с речью перед делегатами от НАТО.

Итак, о чем же турецкий лидер говорил. Приведем несколько наиболее характерных цитат:

1. (Про ситуацию в Восточном Средиземноморье): «Законные права Турции и Турецкой Республики Северного Кипра на запасы энергоносителей Восточного Средиземноморья не являются поводом для дискуссии. Турция решительна в том, чтобы защищать свои права и права кипрских турок. Мы ожидаем того, что НАТО, в этой ситуации, продемонстрирует уважение к турецким правам, а также поддержит нас в том, чтобы пресечь рост эскалации. В различных областях у наших стран могут быть разные подходы, разные взгляды. Однако, условием для альянса (НАТО) является приоритет в сфере совместной и последовательной борьбы с общими угрозами. Те недостатки, которые наблюдаются в этом вопросе, наносят самый большой ущерб нашему союзу, репутации нашего союза».
2. (Про борьбу с терроризмом, про так называемую «террористическую организацию Фетхуллаха Гюлена, про Рабочую партию Курдистана, Партию демократический союз и «Силы народной самообороны») «Основа НАТО – блоковая солидарность. Мы все – государства, находящиеся под одним и тем же зонтиком безопасности. Мы реализуем судьбоносное партнёрство против угроз, которые с географической точки зрения исходят со всех континентов, а в регионе – направлены против наших стран. Ожидать того, что члены Альянса будут в одиночку бороться с серьезным угрозами своей безопасности, включая терроризм, — это противоречит философии существования НАТО. Турция занимает место прямо на перекрестке различных и многоплановых угроз, включая террор, организованную преступность и неконтролируемую миграцию. Наша страна оказалась вынужденной, от имени международного сообщества, в одиночку, встретить грудью эти угрозы. А, с другой стороны, наша страна борется с РПК, её сирийскими ответвлениями – СНС и ПДС, «Исламским государством» (ИГ, запрещенная в РФ террористическая организация) и организаторами попытки переворота 15 июля — ФЕТО».