Правительство Ливана утвердило в понедельник 28 мая проект госбюджета на 2019 финансовый год, снизив его дефицит с 11% до 7,5% по рекомендации Всемирного банка. Об этом, как передал новостной портал «Ан-Нашра», сообщил журналистам на пресс-конференции в президентском дворце Баабда министр финансов Али Хасан Халил. «Мы вышли на очень хорошие показатели благодаря экстраординарным мерам по сокращению расходов и теперь будем стремиться удерживать дефицит госбюджета в этих рамках», — сказал он. Утверждение проекта госбюджета стало первым шагом на пути получения Бейрутом обещанной странами-донорами финансовой помощи на международной конференции Париж-4 («Кедр») в апреле 2018 года. Правительство Ливана рассчитывает на 11 млрд долларов в качестве льготных кредитов и безвозмездных субсидий для реализации программы стабилизации экономики и крупных инфраструктурных проектов. 27 мая проект госбюджета был передан в однопалатный парламент. Спикер Набих Берри ранее заявил журналистам, что для его одобрения депутатам понадобится не менее одного месяца. В свою очередь президент республики Мишель Аун заведомо предупредил законодателей, чтобы они избегали «политизации вопроса о госбюджете, учитывая критическую ситуацию, которая сложилась в ливанской экономике». Практически весь май в Ливане проходили демонстрации протеста и забастовки, участники которых выражали недовольство по поводу намерений властей сократить зарплату и социальные выплаты работникам госсектора. Против сокращения пенсий выступили отставные военные, которые в момент утверждения проекта бюджета пикетировали подступы к дворцу Баабда. В пятницу площадь Риада Сольха перед правительственным дворцом блокировали преподаватели и студенты Ливанского университета, недовольные уменьшением ассигнований на образование и науку. Премьер-министр Саад Харири в своем выступлении 7 мая успокоил общественность, подчеркнув, что Ливану не грозит банкротство, несмотря на государственный долг в почти 90 млрд долларов. Он пообещал, что будут приняты все необходимые шаги, чтобы «избежать греческого сценария».
В этой связи, по оценке американских экспертов, ситуация обстоит далеко не так оптимистично. С учетом снижения уровня субсидирования ряда социальных проектов, в высокого уровня безработицы среди молодежи, притока беженцев из Сирии, экономических последствий гражданской войны в Сирии и жестких условий, которые обуславливают получение новых траншей иностранной помощи, Ливан может в самом скором времени столкнуться с системным экономическим кризисом. И такой сценарий становится все более очевидным в случае, если ливанское правительство откажется от проведения мер жесткой экономии. Эта ситуация отличается от той же «греческой» среди прочих обстоятельств еще и тем, что в стране на сегодня нет достаточного сильного и авторитетного лидера, который смог бы своим авторитетом политически «прикрыть» проведение пакета жестких реформ. В этой связи угроза чисто экономического кризиса в Ливане стоит сегодня на повестке дня гораздо в более выпуклой форме, чем возможные сценарии внутриполитических катаклизмов. Расчет ливанских властей в настоящее время связан исключительно с получением внешней экономической помощи. Однако его реализация зависит в большей степени от сохранения общей региональной стабильности, а это означает, что более глубокий конфликт между Соединенными Штатами и Ираном может иметь серьезные негативные последствия для ливанской экономики. После выборов в Ливане в мае 2018 года крупные политические фракции страны — в основном суннитское движение будущего премьер-министра Саада Харири, «Свободное патриотическое движение» министра иностранных дел Джебрана Басиля, представителем которого является президент Мишель Аун, «Ливанские силы» (в них доминируют христиане), и шиитский блок «Амаль» и «Хизбалла», — на сегодня достигли консенсуса только по одной теме: финансовое положение страны крайне неустойчиво, и это требует принятия мер. С отношением долга к ВВП в 152% и банковским сектором, в котором превалируют срочные вклады с возможностью досрочного снятия (то есть, при любом кризисе, эти депозиты начинают массово уменьшаться в объемах), очевидно, что только реформы и политика строгой экономии смогут позволить правительству сохранить бюджетную устойчивость и стабилизировать экономическое положение.
На протяжении многих лет сектантская система разделения власти Ливана создала громоздкую систему, которая постоянно балансирует на грани хаоса. Теперь ее политические субъекты столкнулись с надвигающимся экономическим кризисом. Но даже если различные фракции страны сумеют сохранить свои соответствующие интересы в нынешней политической архитектуре, одновременно сдерживая финансовый кризис, они могут оказаться бессильными в случае начала нового масштабного регионального кризиса с учетом возможного обострения отношений по линии Соединенных Штатов, Израиля и Ирана. Эти опасения американских экспертов нам кажется излишними, гораздо большую опасность для проведения реформ представляет именно внутриливанская ситуация. А если совсем точнее, то продолжающееся противоборство между двумя основными блоками страны в лице прохарировского «14 марта» и прошиитского «8 марта» по глубине и методам проведения реформ. И последние по времени постоянные манифестации отставных военных в центре Бейрута собственно прежде всего указывают именно на такие расхождения этих блоков, но совсем не на то, что в Ливане существует самостоятельное от всех политических симпатий и антипатий гражданское общество, которое спонтанно протестует за свои социально-экономические права. Отставные военные в данном случае играли роль дополнительного весомого аргумента блока «8 марта» в рамках именно тайных межблоковых консультаций по степени и глубине предполагаемых реформ. Но на сегодня такие противоречия остаются: разные партии пока не очень-то сходятся во мнениях по этому вопросу. Все дело в том, что в Ливане отсутствует единая система национального социального контракта. Как это существует в том же КСА или Египте. Вместо этого каждая община и политическая партия пытается захватить «добычу» в виде экономических преференций и соответствующих министерских постов у слабого центрального государства для своих сторонников. «Хизбалла», например, теперь контролирует Министерство здравоохранения, с помощью которого она раздает рабочие места и предлагать лучшие медицинские услуги своим сторонникам. Просить какую — либо одну фракцию согласиться на жесткую экономию, соответственно, все равно что просить, чтобы она свергла свой собственный экономический столп приобретения лояльности населения, что делает вопрос проведения реформ не только максимально медленными, но и вообще — полностью маловероятными. Все эти мотивы накладываются и на региональную конкуренцию между аравийскими монархиями и Ираном, которые поддерживают каждый свой политический блок.
Это не отрицает необходимости реформ: ливанские политики будут, по крайней мере, на словах говорить о необходимости проведения реформ, но в большей части это делается для того, чтобы выиграть время. По оценке американцев, их основной расчет будет заключаться в том, что они могут балансировать на теме обрушения страны в экономический и политический кризис в надежде на то, что внешние спонсоры, от Франции до Соединенных Штатов и стран Персидского залива, дрогнут и перейдут к более щадящим условиям поддержки ливанских финансов. И такой вариант в конце концов может сработать, если только в регионе не начнется серьезная вооруженная эскалация Ирана и его антиподов, что безусловно несет в себе риски возможного конфликта между Израилем и «Хизбаллой». При этом Ливан не находится в таком же опасном финансовом положении, как Иордания, где помощь доноров лежит в основе поддержания национальной стабильности. Благодаря денежным переводам ливанской диаспоры из-за рубежа и инвестициям из таких стран, как Турция, Соединенные Штаты и Саудовская Аравия, Ливан располагает стабильными (хотя и сокращающимися) валютными резервами и влиятельной банковской системой. Его валовой внутренний продукт сохранил устойчивый рост после великой рецессии в 2008 году, хотя это также зависело от инъекций иностранной помощи — последний раунд которой пришелся на 2014-15 — и зарубежных денежных переводов. Тем не менее, страна борется с высокой безработицей среди молодежи (17%) и не смогла улучшить более широкие показатели безработицы после 2008 года (которая снизилась с 7,67% в 2008 году до 6,69 % в 2018 году). Более того, кардинальным образом пострадал ливанский экспорт из-за гражданской войны в Сирии, которая была крупнейшим торговом партнером Ливана. В общей сложности экспорт Ливана в Сирию упал с 35,79% ВВП в 2011 году до 23,93% в 2017 году. При этом консолидированный внешний долг страны на конец прошлого года составил 72 млрд долларов при уровне резервов для обслуживания взятых кредитов в 42 млрд долларов. Кроме того, внутренние дисфункции, препятствующие оздоровлению бюджета и экономики Ливана, не изменились. Запредельные государственные субсидии на продовольствие, воду и электроэнергию негативно отражаются на дефиците бюджета, в то время как внешний долг, используемый правительством для обеспечения этих льгот, резко вырос. Обслуживание долга составило 70% ВВП Ливана в 2017 году. В то же время широко распространенное уклонение от уплаты налогов в сочетании с присутствием «мертвых душ» в различных министерствах еще больше истощило бюджет. Однако все эти моменты по-прежнему имеют ключевое значение для поддержания политической легитимности основных ливанских фракций: в обмен на доступ к субсидиям страны избиратели остаются лояльными к сектантским партиям. Учитывая такую ситуацию, например, контроль «Хизбаллы» над тем же Министерством здравоохранения, стал еще более важным с этой точки зрения для партии. Это оптимизация системы пополнения финансовых авуаров за счет внутриливанских источников становится для «Хизбаллы» принципиальным в то время, когда антииранские санкции США ухудшают возможности расширения поддержки со стороны главного спонсора ливанских шиитов в лице Ирана.
Международное сообщество во главе с Францией предложило новый раунд помощи Ливану в размере 11 млрд долл. США (в рамках прошлогодней конференции CEDRE II по оказанию помощи Ливану) — хотя и с четкими условиями: последний транш предлагает льготные кредиты, которые Бейрут может разблокировать только после того, как он фактически сделает структурную реформу национального бюджета законом. Это ставит политические фракции страны в сложное положение: основные моменты, которые негативно влияют на макроэкономическую ситуацию страны, не изменились; это требует получение новых иностранных кредитов для предотвращения финансового кризиса под условия режима жесткой экономии. Но такое положение дел несет в себе риски потери таким фракциями значительной степени своей электоральной лояльности. И это прежде всего относится к «Хизбалле», которая помимо политического влияния имеет еще в запасе и весомые военные аргументы. В результате Бейрут в настоящее время пытается балансировать между попытками разблокировать инструменты помощи CEDRE II и необходимостью проводить при этом болезненные реформы, которые могут дестабилизировать его политическую систему. Более того, недавний исторический опыт показывает, что политики Бейрута по—прежнему могут полагаться в рамках получения экономической поддержки на ряд внешних игроков без всяких экономических условий. Прежде всего, по причине осознания ими необходимости сохранения в Ливане стабильности. Например, стесненная в средствах Иордания получила помощь монархий Персидского залива в 2018 году без обязательства проведения каких-то реформ. Сейчас Бахрейн, Катар и Саудовская Аравия также выразили готовность либо купить ливанские гособлигации (в случае Дохи), либо предоставить широкие без обязательных условий гарантии финансовой поддержки (как в случае Эр-Рияда).
В этой связи, по оценке американских экспертов, единственной угрозой для получения финансовой помощи Бейрутом со стороны этих спонсоров остается вероятность американо-иранского вооруженного противостояния. Именно возможная эскалация американо-иранской конфронтации этим летом, а также потенциальная возможность того, что такой конфликт может спровоцировать конфликт между «Хизбаллой2 и Израилем, означает, что такие расчеты Бейрута могут быть совраны. Поскольку Соединенные Штаты исторически стремились вбить клин между ливанскими шиитами и «Хизбаллой», Вашингтон был против (и придерживается ровно такой же позиции и сейчас) введения более широких санкций, которые могли бы толкнуть шиитское ливанское сообщество в зону влияния «Хизбаллы» или оказать негативное влияние на макроэкономическую ситуацию Ливана. Но нынешняя антииранская стратегия Америки не исключает того, что санкционное давление вполне может распространиться на банковский сектор Ливана в попытке сжать возможности «Хизбаллы». Естественно, что такой шаг может стимулировать быстрый отток капитала, что приведет к быстрому ухудшению финансовой ситуации. Ровно такой сценарий будет самым вероятным, если американо-иранская борьба перейдет в военную фазу. Но даже и без прямого военного конфликта экономика Ливана в общем-то является предельно уязвимой для всех внешнеполитических спекуляций и гипотетических угроз: любой из этих вариантов в форме просто слухов и заявлений в состоянии вызвать отток денег с банковских депозитов и затормозить всю систему денежных переводов. Такое положение дел вынуждает ливанское руководство и партии искать какой-то компромисс с точки зрения необходимости проведения структурных реформ и сохранения в целом системы выделенных «под их кормления» областей госуправления.