Похоже на то, что Индонезия постепенно выходит из того шока и политического затишья, в котором она оказалась после того, как в качестве непостоянного члена Совета Безопасности ООН проголосовала за ужесточение санкций в отношении Ирана. Откровенное неприятие этого решения было продемонстрировано в стране и за рубежом. Президента Индонезии Сусило Бамбанга Юдхойоно и его команду обвиняли в предательстве интересов исламского мира, неспособности проводить самостоятельный внешнеполитический курс, оказавшийся в фарватере интересов США, и проч.
Прошедшая в Индонезии в непосредственной временной близости от решения Совбеза международная исламская конференция по урегулированию конфликтной ситуации в отношениях шиитов и суннитов Ирака оказалась близкой к провалу. Решение о конференции принималось до злополучного заседания Совбеза, и руководство Индонезии возлагало на нее большие надежды с точки зрения повышения своего влияния в исламском мире. Но вышло наоборот. Представители высшего духовенства шиитов и суннитов Ирака, Ирана и ряда других мусульманских стран отказались на ней присутствовать, мотивируя свой отказ “несостоятельностью” Индонезии при голосовании в Совбезе. Лишь приложив большие усилия, президент и его окружение смогли все же провести конференцию. Главное, что им удалось, это добиться включения в резолюцию конференции пункта о замене коалиционных сил в Ираке на миротворческие силы мусульманских стран. Эта идея, ранее выдвинутая Индонезией, получившая развитие и затем одобрение в резолюции конференции со стороны организации «Исламская конференция» (ОИК), помогла Индонезии несколько поубавить страсти относительно ее участия в ужесточении санкций по Ирану.
Но след все же остался. Президент Юдхойоно, играя на чувствах исламского национализма своих подданных при продвижении идеи повышения роли Индонезии в исламском мире, в определенной степени добился обратного. Как отмечалось в центральной прессе, “политические деятели не рассматриваются в качестве наиболее популярных представителей общества”. Предпочтение отдается духовенству. Исследования, проведенные Мусульманским социологическим исследовательским центром (МСИЦ), показали, что индонезийцы доверяют религиозным деятелям значительно больше, чем политическим, включая президента. Согласно опросам, 41% респондентов отдали предпочтение религиозным лидерам, а президенту и вооруженным силам – 16%. Остальные голоса распределились в пользу института полиции, законодательных органов власти и политических партий [1].
Известный индонезийский исламовед Азумарди Азра в связи с этим отметил слабость государственных институтов в сравнении с мусульманскими. По его мнению, “наблюдается снижение популярности государственных институтов” [2].
Но за президентом Юдхойоно остается явное преимущество, основанное на том, что он является первым всенародно избранным президентом. Его взаимоотношения с обществом строятся во многом на противоречиях последнего. По ряду оценок, лишь 22,8% населения страны предпочитают шариат в качестве основы государственного устройства [3]. Большинство индонезийцев составляют мусульмане умеренного понимания ислама. Им чужда жесткая религиозная регламентация повседневной жизни. На противостоянии умеренных и радикалов, по всей вероятности, и строится балансирование президента у власти. В то же время и радикалам и умеренным импонирует выдвинутый президентом курс на повышение роли Индонезии в исламском мире. Но и здесь, судя по всему, все не просто. Ситуация, связанная с Ираном, еще долго, по всей вероятности, будет напоминать о себе. Свой взгляд на проблему выразил Ризал Сукма, глава комитета по международным делам второго по численности объединения мусульман страны “Мухаммадия”, насчитывающего десятки миллионов сторонников. Он также является автором книги “Ислам в индонезийской внешней политике”. По мнению Ризала Сукмы, “новый внешнеполитический проект увеличения роли Индонезии при решении проблем всемирной уммы следует проводить с исключительной осторожностью, чтобы избегать напряженности и дома, и в отношениях с исламскими странами” [4].
Но то, что активность Джакарты на международной арене вновь повышается, совершенно очевидно. “Страны Ближнего Востока слишком глубоко и долго погружены в свои проблемы и порой слишком фокусируют свое внимание на некоторых субъективных аспектах, — заявил министр иностранных дел Индонезии Хасан Вираюда. — Мы, кто сопереживает трагедии этого региона со стороны, можем видеть картину яснее и лучше. Таким образом, мы в состоянии выдвигать свежие идеи, которые могут быть очень полезны в решении проблем” [5].
В свою очередь, президент Юдхойоно призывает мусульман всего мира объединиться, “быть передовым фронтом борьбы с глобализмом” и “вовлекаться в освоение технологий и модернизацию” Он также отметил необходимость улучшения управления мусульманскими странами, наведения мостов с Западом, освоения демократических идей и следования примеру Индонезии по пути либеральной демократии. По словам Алви Шихаба, специального советника Юдхойоно по Ближнему Востоку и бывшего министра иностранных дел, исламские страны переживают “дефицит демократии”. Это слова стали своего рода продолжением и развитием выступления Вираюды в сентябре 2006 г. на сессии Генассамблеи ООН, когда он заявил, что “мир, развитие и демократия неотделимы друг от друга”[6]. При этом следует отметить, что в самой Индонезии демократия находится на этапах становления после 32 лет авторитарного правления режима Сухарто, и определенные издержки ее начального этапа очевидны. В частности, в ряде районов и других административных подразделений пришедшее с демократизацией общества самоуправление привело к тому, что этим воспользовались исламистские радикалы для насаждения порядков, диктуемых шариатом.
Ризал Сукма в этой связи предупреждает: “Мы должны быть реалистичны в отношении наших способностей продвигать умеренный ислам и демократические идеи в исламский мир за пределы Индонезии”. В то же время ориентация на демократизацию исламского сообщества в целом дает повод радикалам обвинять президента и его окружение в проамериканском курсе. Мухамад Исмаил Юсанто, спикер объединения индонезийских исламских радикалов, выступающих за создание государства правового ислама, заявил, что индонезийская внешняя политика ближе к интересам CША, чем к утверждению собственных принципов [7]. Тем не менее Индонезия вновь наращивает усилия по своей вовлеченности в решение проблем всемирного исламского сообщества на провозглашенных ею принципах. Вираюда отметил, что “большая открытость и демократичность” создают условия для более успешного продвижения соответствующего внешнеполитического курса и решения проблем исламского мира. По его словам, этот курс уже доказал свою правомерность при утверждении мира в Камбодже, на Юге Филиппин, а также в урегулировании конфликта с исламистскими сепаратистами в провинции Аче, непосредственно в Индонезии [8].
Индонезия вновь продвигает свои инициативы по замене войск коалиции в Ираке на миротворческие мусульманские силы, несмотря на протест самого Ирака. На конференции в Исламабаде 17 мая глав МИДов стран — членов ОИК министр иностранных дел Ирака Хошияр Зибари отверг эту идею: “Правительство Ирака считает, что после вывода международного воинского контингента контроль за ситуацией в стране возьмет на себя национальная армия. Иракское руководство не приветствует появление других иностранных войск” [9].
После недолгого перерыва возобновились визиты в Индонезию лидеров мусульманских государств по выработке решений по Ближнему Востоку. С 22 по 25 мая в Джакарте находился премьер-министр Иордании. В августе в Джакарте планируется проведение конференции по урегулированию противоречий между ХАМАСом и ФАТХом с участием их представителей, а также ученых и политических деятелей из США и Европы. В сентябре ожидается посещение Индонезии премьер-министром Ливана для обсуждения ближневосточных проблем.
Стремясь доказать на собственном примере, что демократизация мусульманского общества способствует формированию умеренного ислама, Индонезия в то же время пытается способствовать сближению исламского мира и Запада. По ее мнению, основания для такой деятельности ей дают хорошие отношения с обеими сторонами. Вместе с тем Индонезия в качестве непостоянного члена Совбеза ООН опять стоит перед трудным выбором. Вопрос заключается в ее позиции относительно Косова. Исламское сообщество заинтересовано в создании на его основе самостоятельного государства с преимущественно мусульманским населением. После неприятностей при голосовании по Ирану Индонезии, казалось бы, не остается ничего другого, как своим голосованием по Косову поддержать эти настроения. Но это лишь одна сторона вопроса. Дело в том, что Индонезия сама весьма озабочена сепаратизмом. После отделения от нее Восточного Тимора эти проблемы для страны стоят особенно остро. На повестке дня провинция Аче, требующая отделения как сторонница и последовательница наиболее “чистого ислама”, и Папуа. Их вполне вероятное отделение или же обострение борьбы за него в случае провозглашения независимости Косова при непосредственном участии Джакарты может обернуться тяжелыми последствиями, вплоть до цепной реакции. Затяжные военные действия с сепаратистами Аче хорошо известны: жертвы исчисляются многими тысячами. Неспокойна обстановка и в Папуа. Как представляется, исход ситуации пока предсказать невозможно. Ясно лишь то, что индонезийские претензии на передел сфер влияния в исламском мире опять подвергаются испытаниям.
1. Jakarta Post, 16.05.2007.
2. Topica Email List Directory, 16.05.2007.
3. Там же.
4. International Herald Tribune Asia-Pacific, 21.05.2007.
5. Там же.
6. Там же.
7. Там же.
8. Там же.