Турция и США не достигли соглашения в вопросе создания зоны безопасности на севере Сирии, этот вопрос обсуждался на текущей неделе в ходе визита в республику американской межведомственной делегации во главе со спецпредставителем США по Сирии Джеймсом Джеффри. Об этом сообщил в среду 24 июля министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу. «Турция не договорилась с Соединенным Штатами о том, какова будет глубина [предполагаемой] зоны безопасности, кто ее будет контролировать. Также не был согласован вопрос вывода [курдских формирований] «Сил народной самообороны» с этой территории», — отметил он.  Глава внешнеполитического ведомства Турции констатировал, что Вашингтон «так и не предпринял определенных шагов в рамках дорожной карты по сирийскому Манбиджу». По словам главы МИД Турции, «в Сирии возросла террористическая угроза для нацбезопасности страны, в связи с чем терпение Турции заканчивается». «По этой причине мы стали проводить подготовку к началу новой операции», — добавил Чавушоглу, не уточнив, когда именно началась подготовка к возможной операции. Анкара на протяжении последних месяцев перебрасывает военную технику к границам с Сирией. При этом, как подчеркнул глава внешнеполитического ведомства, Турция «рассчитывает на достижение договоренностей с США по этому вопросу как можно скорее». Дискуссия о создании буферной зоны началась еще в 2013 году из-за кризиса в Сирии. Тогда рассматривался вариант бесполетной зоны и зоны безопасности на сирийской территории, где могли бы укрываться беженцы. К этой идее в Анкаре возвращаются практически ежегодно, однако каждый раз по ряду причин планы не реализуются.   В январе президент Турции Тайип Эрдоган после переговоров с американским коллегой Дональдом Трампом подтвердил намерение создать буферную зону на севере Сирии. По словам президента республики, Анкара готова обеспечивать безопасность на земле, а американская сторона — в воздушном пространстве. При этом, как отметил позднее официальный представитель президента Турции Ибрагим Калын, в случае создания буферной зоны контроль над ней будет осуществляться Турцией. В этой связи отметим, что все эти переговоры о создании зоны безопасности на севере Сирии не имеют никаких шансов на успех ровно по той причине, что приоритетом США на сирийском направлении остается сохранение контроля над ключевыми районами в Заевфратье исключительно в рамках продолжения ставки на курдов и отряды «Сил демократической Сирии» (СДС), в которых курды из «Сил народной самообороны» (СНС, сирийского филиала РПК) составляют абсолютное большинство.  Таким образом говорить о перспективах каких-либо соглашений по этому вопросу между Вашингтоном и Анкарой можно только при наступлении двух обстоятельств: а) американцы должны отказаться от ставки на  СДС и соответственно переориентироваться на Анкару, как ключевого союзника на сирийском направлении; б) Анкара должна прийти к масштабному перемирию с РПК. При отсутствии двух этих принципиальных условий говорить о создании зоны безопасности на севере Сирии бесперспективно, а на все громогласные регулярные победные реляции Анкары о том, что «все без пяти минут решено» можно смотреть сквозь пальцы. Если мы берем американскую политику на сирийском направлении, то следует отметить, что на сегодня она находится в разобранном состоянии. Если проще, то в Вашингтоне не знают, что делать дальше. С одной стороны есть жесткое решение президента Д.Трампа вывести бОльшую часть американского военного контингента из Сирии, снизив его численность с 2000 до 200 военнослужащих.  19 декабря 2018 года Трамп объявил о решении начать вывод войск из Сирии. Предполагалось, что это произойдет в течение 100 дней. 10 февраля 2019 года глава Центрального командования ВС США генерал Джозеф Вотел  сообщил, что вывод может начаться в ближайшие недели, однако решающим фактором будет обстановка на месте. При этом первоначальным желанием американского президента был вывод всего контингента, но Пентагон и ЦРУ смогли его убедить оставить хотя бы символическое присутствие военных в «интересах разведки». В реальности же речь идет не только о разведке, а прежде всего о том, что само присутствие американских военных объективно сдерживает возможную турецкую интервенцию. И именно в этой связи американцы сейчас из последних сил пытаются убедить своих западных союзников разместить на севере Сирии дополнительные контингенты в рамках рокировки с американцами. И то, что Трамп разрешил своим военным затянуть вывод основной части контингента до осени, объясняется именно вопросами необходимости убеждения Лондона и Парижа пойти на такой шаг.   Великобритания и Франция согласились направить в Сирию дополнительный контингент для частичной замены американских военных. Об этом сообщил во вторник 9 июля журнал «Форин полиси» со ссылкой на источники. По данным журнала, Франция и Великобритания намерены увеличить численность военнослужащих на 10-15%. Кроме того, небольшие контингенты могут направить балканские страны и страны Балтии. Решение об отправке войск также в скором времени должна принять Италия. Источники журнала в администрации президента США Дональда Трампа не назвали конкретные сроки и точное число военнослужащих, отметив, что они «разочарованы» ходом переговоров с союзниками по этому вопросу. Как отмечает «Форин полиси», в настоящее время Великобритания и Франция располагают в Сирии подразделениями сил специального назначения, которые проводят тайные операции. Это означает, что официальное объявление об увеличении контингента с их стороны маловероятно, поясняет журнал. В британском посольстве в США отказались от комментариев. Во французской дипмиссии отметили, что «официально Франция не имеет наземных войск в Сирии». В этой связи стоит остановится на численности французского и британского континентов: по разным оценкам, они каждый составляет 500-600 военных. Поэтому понятно разочарование американцев — 10-15% составляет увеличение в совокупности на 100–120 человек. Это погоды не делает, а надежда на какие-то балканские или прибалтийские контингенты, как сдерживающий фактор турецкой интервенции, очень слаба. Вернее, ее совсем нет. При этом Берлин увеличивать свой контингент не собирается. В понедельник 8 июля официальный представитель кабмина ФРГ Штеффен Зайберт заявил в ответ на призыв США отправить наземные войска в Сирию, что вклад Германии в борьбу с террористической организацией «Исламское государство» (ИГ, запрещена в РФ) ограничивается операциями в воздушном пространстве и задачами по обучению иракских военнослужащих. Министр иностранных дел Италии Энцо Моаверо-Миланези в свою очередь отметил, что итальянское правительство не получало никаких официальных запросов со стороны США. Все этим маневры с разной долей прогресса свидетельствует о том, что менять ставку на курдов в пользу Анкары американцы не планируют и даже не рассматривают такой вариант. Особенно на фоне  покупки Турцией российских С-400. В этой связи надо напомнить, что сегодня политику Вашингтона  на сирийском направлении курируют четыре американских чиновника с разными  новыми титулами — Джеймс Джеффри, Джоэл Рейберн, Уильям Робак и Дэвид Шенкер. При этом они замкнуты на разные группы в ЦРУ и Пентагоне. В ситуации какое-то ясное понимание того, что надо делать и что Вашингтон  делает в Сирии практически отсутствует.  «Суть в том, что политика по Сирии нарушена, но распространение числа дипломатов, берущих на себя ответственность, только ухудшает ситуацию», — написал в The Washington Examiner бывший советник Пентагона Майкл Рубин, сотрудник Американского института предпринимательства и сторонник войны с Ираном. Рубин утверждает, что сирийские курды ведут переговоры с множеством американских дипломатов, не имея ни малейшего представления о том, кто здесь главный и что это за план. Единственное в чем сходятся позиции этих чиновников, так это две темы: а) ставка на курдов в качестве инструмента сохранения своего влияния на севере страны; б) сохранение любой ценой анклава сопротивления в Идлибе и неподконтрольных Дамаску территорий, что дает перспективу смены сирийского режима путем проведения общесирийских переговоров.   И собственно в рамках этой концепции американцы добиваются создание конституционного комитета под эгидой ООН, но не Астаны. Сирийский конституционный комитет может быть сформирован в ближайшие дни. О такой возможности сообщил в среду 24 июля на пресс-конференции министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу. «Мы продолжаем усилия в рамках политического урегулирования в Сирии. В ближайшие дни может быть объявлен [список] конституционного комитета Сирии», — подчеркнул глава МИД республики. Министр также потребовал «прекратить нападения в Идлибе», который является зоной деэскалации на севере Сирии. Решение о создании сирийского конституционного комитета для выработки рекомендаций по внесению поправок в конституцию республики было принято 31 января 2018 года в Сочи на Конгрессе сирийского национального диалога. По плану Стаффана де Мистуры, занимавшего тогда пост спецпосланника генсека ООН по Сирии, в комитет должны войти 150 человек (соответственно по 50 делегатов от Дамаска, оппозиции и гражданских обществ). Каждая группа должна назначить по 15 экспертов для участия в заседаниях, которые будут проходить в Женеве за закрытыми дверями. В этой связи отметим, что турецкий министр перехватил инициативу у российского политического и научного деятеля В.Наумкина, который говорил о создании комитета до начала июля.  Конституционный комитет Сирии может быть сформирован к концу текущего месяца. Такое мнение выразил в понедельник 10 июня в беседе с ТАСС научный руководитель Института востоковедения РАН, академик Виталий Наумкин на полях V Международного форума «Примаковские чтения». «В целом возможно, что комитет будет сформирован к концу месяца, но работа ведется, противоречий много. Это трудные, тяжелые переговоры», — сказал эксперт, который ранее был советником предыдущего специального посланника генерального секретаря ООН по Сирии Стаффана де Мистуры. «Ведутся закрытые переговоры, сегодня так, завтра может быть иначе», — добавил он.  Наумкин добавил, что со стороны сирийцев озвучивается желание перенести встречи по вопросу формирования комитета из Женевы в Дамаск. Пока эти высказывания объединяет только то, что комитет не собирается и нет никаких реальных предпосылок для этого. При этом спецпредставитель ООН по Сирии Гейр Педерсен повредил где-то глаз и пребывает на больничном, а в самом ООН царит летняя пора отпусков. От себя добавим еще то, что говорили раньше, но не грех и повторить: создание этого комитета сейчас не имеет никакого практического смысла. Совершенно непонятно, каким образом в этом комитете будут работать люди из Дамаска и «Джебхат ан-Нусры» (запрещена в России). В противном случае надо будет признать, что 3 млн.человек, которые под контролем этой группировки обитают в Идлибе, будут дистанцированы от политического процесса. А если учесть, что это хорошо отмобилизованная и вооруженная группа численностью до 30 тыс. боевиков, то, собственно, какова цена этой новой конституции и новых выборов? В этом случае выбор очевиден: либо садиться за стол переговоров и допускать к созданию нового Основного закона откровенных джихадистов, либо отложить эти бесплодные попытки по формированию каких-то мертворожденных комитетов и приступить к нейтрализации боевиков в Идлибе. Расколоть оппозицию путем привлечения «умеренной» части из ее числа к формированию каких-то комитетов является делом бесперспективным. По одной маленькой причине: те, кто сидит за столом переговоров с стороны оппозиции сейчас, получают деньги в Заливе, а КСА и Катар не собираются запускать мирный процесс. По крайнее мере, на тех условиях, которые устраивают Москву и Тегеран. В этой связи рискнем предположить, что единственным вариантом проведения переговоров в нужном ключе является ликвидация вооруженных очагов оппозиции.

Вот собственно на этой патовой ситуации и базируются основные принципы довольно запутанной политики Вашингтона в отношении Сирии. Среди основных тезисов, из которых исходят американцы в рамках прогнозирования ситуации в Сирии, надо выделить следующие.   Хотя правительство президента Сирии Башара Асада выиграло сирийскую гражданскую войну два года назад, большая часть Сирии остается вне его досягаемости. Эти районы являются ареной продолжающихся боевых действий между поддерживаемой Россией сирийской армией и повстанческими силами, зависящими от турецкой помощи. При этом джихадистам из этих анклавов  некуда идти. Между тем, Соединенные Штаты опасаются нападения Турции на своих курдских союзников, а ливанская «Хизбалла» перебрасывает  часть  своих бойцов домой в Ливан, чтобы угрожать Израилю, если Соединенные Штаты и Иран начнут войну (это конечно большая глупость, просто силы ливанцев уходят на охрану сирийско—ливанской границы с учетом появления в Сирии прошиитских групп из числа местных жителей и афганцев. Причина прозаична: Ирану дешевле оплачивать услуги последних, а не ливанцев). Иранский союзник и президент Сирии Башар Асад выиграл войну два года назад, но  победа была неполной: две большие полосы страны остаются вне контроля Дамаска. Турецкая армия и повстанческие боевики контролируют северо-запад. В основном курдские Сирийские демократические силы (СДС), поддерживаемые небольшим, но неопределенным числом американских, британских и французских спецназовцев, удерживают район к северо-востоку от реки Евфрат вблизи сирийско-турецко-иракского пограничного треугольника.  Другой частью страны, находящейся под иностранной оккупацией, являются Голанские высоты, но Асад не в состоянии изгнать израильтян. На сегодня боевые действия активизируются на периферии провинции Идлиб на северо-западе Сирии, где сотни мирных жителей погибли и до 300 000 бежали в Турцию с тех пор, как сирийская армия начала свое последнее наступление два месяца назад. Лидеры повстанцев сообщили Reuters, что российские спецназовцы воюют вместе с сирийскими войсками, хотя Россия пока не комментирует это утверждение. Известно лишь, что российские военные самолеты с авиабазы «Хмеймим» бомбили города в удерживаемых повстанцами районах. Со стороны повстанцев зависимость от турецкой армии в защите, логистике, связи, боеприпасах и других поставках уравновешивает российскую помощь Асаду. В прошлом году турки изгнали поддерживаемое США курдское ополчение из райлна Африн близ Идлиба. Это оставило большую зону, примыкающую к правительственным районам вокруг Алеппо, Хамы и Латакии под турецкой оккупацией и с местными и иностранными боевиками для поддержания давления на силы Б.Асада. Собственно из этих зон и идет материально-техническое снабжение джихадистов в Идлибе.

По американским оценкам, в турецкой зоне проживают 3 млн человек — около половины из них перемещены из других районов Сирии. По словам Чарльза Листера, который отслеживал сирийскую оппозицию с начала войны для вашингтонского Института Ближнего Востока, к их числу добавились сейчас порядка  60 000 повстанцев. «Около половины из этого числа,-пишет Листер, — обязаны своей преданностью фракциям из широкого спектра оппозиционного мейнстрима, а другая половина принадлежит джихадистским группам, некоторые из которых лояльны «Аль-Каиде»». «Главным среди филиалов «Аль-Каиды» является ребрендинг «Хайат Тахрир аш-Шам», образованный в результате слияния Jabhat Fatah al-Sham, ранее известного как «Джебхат ан-Нусра», и других воинственных групп в 2017 году. «Хайат Тахрир аш-Шам» осуществляет исламский государственный контроль в своих районах, где армяне, другие христиане, езиды и курды подвергаются убийствам, изнасилованиям, пыткам и другим преступлениям. Многие арабские мусульмане-сунниты, однако, приспособились к турецко-джихадистскому присутствию и не приветствуют возвращение армии Асада». Это фактическое признание простого факта: джихадисты существуют не сами по себе, а исключительно в силу их поддержки со стороны местного суннитского населения, которое является их основной тыловой и ректрутинговой базой.

Американцы полагают, что в рамках вытеснения джихадистов и других боевиков из их последних бастионов в Сирии, Дамаск  не сможет повторить свое успешное удаление их между 2016 и 2018 годами из Алеппо, Хомса и пригородов Дамаска путем переговоров с турками. Суть этой тактики заключалась в том, что в этих столкновениях сирийское правительство осадило боевиков и предложило им то, что оно назвало «примирением». Это означало выбор безопасного поведения в удерживаемых повстанцами районах, перемещение в лагеря перемещенных лиц или отказ от своего оружия и оставление районе традиционного проживания. Десятки тысяч человек предпочли поехать в Идлиб на автобусах со своими семьями, за безопасностью которых следили ООН и российские войска. Поскольку им остался только Идлиб и прилегающие районы, им больше некуда идти. Турция, несмотря на то, что она позволила им пересечь свою границу с Сирией в прошлые годы, не хочет, чтобы они вернулись на ее территорию. Один сирийский источник в сфере безопасности признался, что: «они не имеют никакой пользы вне шахматной доски, и теперь они зажаты в угол». Это оставляет им мало выбора, кроме как сражаться или умереть, если Турция и Россия не придумают творческое решение. Хотя отношения между двумя ранее враждебными государствами улучшились с продажей Турции российских зенитных ракет С-400, они не приблизились к общему пониманию дальнейшей совместной тактики  в Сирии. В этой связи рискнем предположить, что новый раунд переговоров  в Астане в начале августа больших прорывов не принесет. Позиции турок по реперным точкам остаются прежними: неприкосновенность Идлиба, отказ от присутствия реально потенциально сильных курдских представителей в конституционном комитете, сохранение турецкого военного присутствия на севере Сирии.   А это в свою очередь ставит под серьезный вопрос успех предстоящего саммита РФ-Турция-Иран. Дата трехстороннего саммита президентов России, Турции и Ирана в астанинском формате пока не определена. Об этом журналистам во вторник 23 июля заявил спецпредставитель президента РФ по Ближнему Востоку и странам Африки, замглавы МИД Михаил Богданов. «Еще не определена», — сказал он, отвечая на вопрос ТАСС. Ранее официальный представитель президента Турции Ибрагим Калын сообщил, что трехсторонний саммит по Сирии пройдет в августе в Турции. Первый саммит РФ, Турции и Ирана по Сирии состоялся в ноябре 2017 года в Сочи. По его итогам главы государств заявили, что создание зон деэскалации на территории Сирии не должно подрывать территориальную целостность и нарушать суверенитет страны, а также призвали правительство Сирии и оппозиционные силы к участию в Конгрессе сирийского национального диалога (идея была озвучена президентом РФ Владимиром Путиным в октябре 2017 года на форуме «Валдай»). Затем посвященные сирийскому урегулированию переговоры президентов трех стран проходили в Анкаре (в апреле 2018), Тегеране (в сентябре 2018) и Сочи (в феврале 2019 года). И в этой связи снова подчеркнем основной вопрос, который остается нерешенным: наличие в Идлибе полугосударственного анклава  оппозиции в Идлибе.

Курды при этом по-прежнему полагаются на гарантии США, чтобы сохранить автономию, которой они пользуются от Дамаска, и защиту от турецкого наступления. Эмиссары Асада в последний год  обсуждали мирное восстановление государственного суверенитета в Заевфратье с курдами, что к заключению конкретного соглашения не привело.  В то же время американские эксперты опасаются, что нынешняя турецкая мобилизация вблизи Телль-Абьяда и Рас-аль-Айна в Сирии предвещает нападение на курдских союзников США, на что  те должны будут реагировать. Этим обстоятельством, кстати, был вызван последний по времени  визит Джефри в Турцию, а совсем не желанием создавать зону безопасности. Вашингтону надо выиграть время для ротации своих сил на силы европейских союзников, которые большого энтузиазма пока такими перспективами не демонстрируют.

Таким образом, суммируем в итоге две основных константы американской политики по Сирии.

1. Сохранение на севере Сирии и в Идлибе полугосударственных анклавов оппозиции, что делает мирное урегулирование на сегодня невыполнимой задачей.
2. Перенос основного упора мирных усилий стран-спонсоров в Женеву с игнорированием астанинского формата. Соединенные Штаты считают, что единственной площадкой для сирийского урегулирования является ООН. Как заявил в пятницу ТАСС представитель Госдепа, Вашингтон «ни в какой форме» не будет участвовать в переговорах в рамках астанинского процесса, подобных тем, что запланированы на начало августа в Нур-Султане. «США подчеркивают, что ООН и только ООН является форумом для политического прогресса в Сирии. Переговоры астанинской группы, подобные тем, которые состоятся в начале августа, не могут заменить Женеву, и Соединенные Штаты не будут участвовать ни в какой форме. Женевский процесс — единственный заслуживающий доверия, законный и международно признанный формат для политического процесса в Сирии», — сказал представитель американского внешнеполитического ведомства.  «Астанинский процесс оказался не способен предотвратить насилие или добиться существенных успехов на пути к миру», — утверждает он. В Госдепартаменте отметили, что США «продолжают взаимодействовать с ООН и другими сторонами, в том числе с Россией, для содействия всем возможным усилиям по продвижению политического пути [урегулирования], как это предусмотрено резолюцией 2254 СБ OOН». «США считают, что единственным путем к политическому решению и стабильному будущему всех сирийцев является политический процесс в Женеве, в том числе конституционная реформа и выборы [проводимые] под наблюдением ООН, в соответствии с резолюцией 2254», — добавил представитель Госдепа. Ровно за счет этой безошибочной тактики (Москва много раз и на всех уровнях постоянно говорит о важности сохранения института ООН, как единственного механизма сохранения международной стабильности) Вашингтон сейчас решает самую главную задачу: он легализует в международно-правовом поле силы сирийской оппозиции, львиную долю которых в той или иной степени можно смело отнести к радикалам и джихадистам. При этом такая тактика конечной целью имеет проведение всеобщих выборов с максимальным участием в нем суннитского населения и закономерным удалением алавитов от власти. Это единственная на сегодня приемлемая и реализуемая опция смещения Асада, поскольку военным путем сделать это очевидно не получилось. В этой ситуации совершенно непонятно, зачем это надо Москве. Россия на встрече высокого уровня по Сирии в Нур-Султане 1-2 августа рассчитывает на положительное решение по формированию сирийского конституционного комитета. Об этом журналистам во вторник 23 июля заявил спецпредставитель президента РФ по Ближнему Востоку и странам Африки, замглавы МИД Михаил Богданов. «Мы надеемся, что в ближайшее время этот вопрос (формирование сирийского конституционного комитета — прим. ТАСС) будет решен позитивно. 22 июля был очередной [телефонный] разговор министра иностранных дел РФ Сергея Лаврова с главой МИД Турции Мевлютом Чавушоглу, в том числе и этот вопрос обсуждался. Находимся в контакте со спецпосланником генсекретаря ООН по Сирии Гейром Педерсеном, с другими заинтересованными сторонами, естественно, с сирийцами», — указал Богданов. «Наша [межведомственная] делегация ездила во все страны — гаранты [астанинского процесса, кроме России — в Турцию и Иран], в Сирию, а также в Ирак и Ливан, которые впервые будут участвовать во встрече в астанинском формате как наблюдатели», — отметил замглавы МИД. То есть, снова речь идет о формировании комитета и конечно же об артикулировании Москвой приоритета Астаны, как механизма решения послевоенного устройства Сирии. Отсюда попытки расширить число его участников за счет приглашения наблюдателей, отсюда постоянные попытки привлечь туда в том или ином качестве США.  Но сама Астана также выдохлась: турки четко стоят на своих принципиальных позициях, в силу чего прогресса на переговорах ожидать не приходится. Убедить Турцию воевать в Идлибе в рамках нейтрализации просаудовских группировок джихадистского разлива очевидно не получается и не получится. Просто это не отвечает интересам Анкары.

В этой связи налицо переговорный тупик и патовая ситуация. Возникает закономерный вопрос: что делать?

1. Оставить иллюзии о том, что можно запустить мирный процесс в Сирии путем формирования каких-то комитетов и проведения дорогостоящих, но бестолковых по сути, «конгрессов сирийского народа», и т.п.
2. Реанимировать астанинский формат можно только путем военного прессинга на протурецкие и просаудовские группировки в Идлибе. И делать это придется рано или поздно. Просто по причине того, что, если старая система координат не дает движения, то ее надо менять. В данном случае — это только военный прессинг, как средство для кардинального изменения ситуации на местах, и — соответственно создания базы для новых переговоров с новым содержанием в том же астанинском формате. Гуманитарные риски в данном случае являются главным аргументов противников такого сценария: это вызовет массовый переток суннитского населения по мере наступления правительственных сил на север страны и в Турцию. Согласимся с таким выводом, но что в этом плохого для интересов Москвы? Отметим, что выход суннитского населения не станет абсолютной величиной: часть населения останется в Идлибе и будет договариваться с Дамаском при посредничестве Москвы, часть уйдет по гуманитарным коридорам в места своего традиционного проживания в районы, которые контролируют правящий режим, и там тоже начнут договариваться, и третья часть (довольно многочисленная) пойдет в протурецкие районы на севере Сирии. Это практически сразу и автоматически вызовет их конфликт с курдскими силами СДС и Западом, который их поддерживает. Таким образом, решаются две задачи: ликвидируется основное препятствие для начала процесса достижения общенационального консенсуса в лице джихадистского Идлиба, что резко трансформирует подход оппозиции и их зарубежных спонсоров  к этому вопросу; американцы и их союзники вместе с СДС получают новую «головную боль» и тем самым начинается новый виток их противостояния с турками, которые стоят за этими арабскими суннитскими отрядами. На этом фоне важно начинать более активный диалог с суннитами в Заевфратье. Создание нового инструмента давления на курдов со стороны выходящих из Идлиба групп объективно вынудит их ослаблять свое присутствие в этом районе и оттягивать силы на защиту своих анклавов. И конечно, основной упор в остальных зонах контроля Дамаска в Сирии должен делаться на механизма локальных примирений по принципу: «с каждым шейхом или полевым командиром без общенациональных конференций». Надо  сделать вывод о причинах бесперспективных попыток тех же американцев найти мирное решение в Афганистане, или ООН — в Ливии. Он в принципе укладывается в общую схему: в условиях трайбалистского построения общества вести переговоры по принципу общенациональных конгрессов и форумов бесперспективно. Разговаривать эффективно можно только с конкретным племенным шейхом или полевым командиром. То есть, делать примерно то, что попытался сделать Х.Хафтар в Ливии в рамках своего наступления на Триполи в апреле с.г. Он просто покупал лояльность племенных групп за эмиратские деньги. Это дало ему возможность подойти к Триполи, но не взять ее. Причина проста — деньги стали иссякать, такая схема требует постоянной подпитки, и в действие включились иные спонсоры его противников. Как можно нивелировать воздействия спонсоров на то или иное племя? Только обрисовкой племенной верхушке перспектив демографической катастрофы в случае военного противостояния  с последующим «пряником» в виде поставок гуманитарной помощи и, как более долгоиграющий инструмент получения лояльности, — включение  механизма предоставления таким племенам социально-экономической автономии. Такой аппарат воздействия на ситуацию сыграл в свое время в Чечне, тем более он сыграет сейчас в Сирии. Надо понимать еще один момент: арабы — это не пуштуны. Они не воины, а купцы по своей природе. А значит надо играть на том, что они просто психологически не могут воевать бесконечно.  Вот и в Идлибе даже завзятые джихадисты стали уставать и пытались легализовать свое мирное сосуществование с Дамаском путем неофициального перемирия и построения некой системы административного управления. Нельзя давать им это делать. Военный прессинг дает арабскому населению ощущение нестабильности, и это самый главный инструмент воздействия на их мозги с точки зрения необходимости договариваться. А договариваются всегда и везде только с сильным противником, который способен Вас уничтожить, а Вы его нет.