Китайско-пакистанский экономический коридор

Поскольку для Китая помощь Афганистану и Пакистану в их социально-экономическом развитии (через инициативу «Один пояс, один путь») является важной составляющей внешнеполитической деятельности, встает вопрос, в какой степени Китайско-пакистанский экономический коридор (КПЭК) внес вклад в развитие двух стран? В марте 2018 года Ассоциация бухгалтеров  Пакистана (ACCA) и Китайско-пакистанский институт (CPI) опубликовали совместный доклад «Экономические преимущества современного Шелкового пути: Китайско-Пакистанский экономический коридор». В отчете пакистанские и китайские эксперты отметили, что использование КПЭК предоставило около 60 000 рабочих мест жителям Пакистана с 2015 года, а в перспективе до 2030 года будет создано более
800 000 новых рабочих мест в различных секторах экономики. Эксперты акцентировали внимание на следующем факте: 21 энергетический проект, запланированный в рамках КПЭК, удвоит текущую мощность производства электроэнергии в Пакистане, доведя ее до 16 400 мегаватт электроэнергии после завершения проекта. По словам пакистанского сенатора и председателя Китайско-пакистанского института, появление КПЭК послужило одной из причин роста ВВП Пакистана на 5,3% в 2017 году, самого высокого за последние десять лет. Китайско-пакистанский совместный отчет был опубликован в контексте широко распространенной критики в западных и индийских СМИ, а также в некоторых пакистанских СМИ, в том, что КПЭК по сути является так называемой «долговой ловушкой» для Пакистана, которую навязывает КНР. По информации СМИ, проблема данной ситуации заключается в том, что торговый дефицит Пакистана по отношению к Китаю растет, а у Пакистана нет средств для погашения своего долга в 63 миллиарда долларов перед КНР. Более того, даже обслуживание займов станет тяжелым бременем для Пакистана, в добавок к десяти годам налоговых льгот для китайских компаний, а также 43-летней аренды порта Гвадар китайским компаниям до 2059 года, 91% доходов которого будет идти в Поднебесную и на дешевый китайский импорт. В ноябре 2017 года правительство Пакистана аннулировало соглашение на 14 миллиардов долларов о строительстве гидроэлектростанции Диамер-Бхаша с Китаем, так как он не могло принять условия, связанные с китайским финансированием, поскольку это противоречило интересам Пакистана. Абдул Разак Давуд, высокопоставленный чиновник, ответственный за торговлю, текстиль, промышленность и инвестиции, заявил изданию Financial Times, что пакистанские компании оказались в «невыгодном положении» и что предыдущее правительство провело плохую работу (они не делали свою работу правильно и не договаривались правильно, поэтому много потеряли – Р.А.) организуя переговоры с Китаем по КПЭК». Беспокойство по поводу долгового бремени Пакистана возникло на фоне аналогичных опасений в Шри-Ланке, Бангладеш и других развивающихся странах. Министр иностранных дел КНР Ван И неоднократно отвергал эту точку зрения как «миф» и заговор с целью подорвать отношения между Китаем и Пакистаном. Как представляется, ключевой вопрос Пакистана состоит не в том, имеет ли страна слишком много долгов перед Китаем. Если Китай продолжит финансировать Пакистан, то он не допустит банкротства ни своих, ни пакистанских проектов. Можно при этом утверждать, что экономическая выгода многих китайско-пакистанских проектов будет реализована уже в долгосрочной перспективе и что благосостояние местного населения не может быть рассчитано с использованием показателей прибыли. Кроме того, политическое влияние Китая на Пакистан уже значительно возросло, с учетом и без учета долгов, благодаря двусторонней торговле, инвестициям и военно-техническому сотрудничеству. С точки зрения Пекина, целью КПЭК является содействие экономическому развитию, что, в свою очередь, повышает безопасность в Пакистане и Южной Азии в целом. Кроме того, КПЭК проходит через северные районы Пакистана, которые являются частью спорных территорий Джамму и Кашмира. Так, плотина Даймер-Бхаша находится на реке Инд в регионе Гилгит-Балтистан и граничит с занимаемой Пакистаном частью спорной территории Кашмира. Помимо спорных территорий, Индия также обеспокоена расширением деятельности и присутствием Китая в Индийском океане. Самая важная проблема, вытекающая из дипломатических целей Китая, заключается в том, что развитие КПЭК вызвало или усугубило негодование среди некоторых регионов и этнических групп, которые чувствуют себя изолированными и эксплуатируемыми в ходе экономического развития в рамках сотрудничества между правительствами Китая и Пакистана. Например, в провинции Белуджистан, где расположен самый важный проект КПЭК, порт Гвадар, повстанцы белуджи борются за независимость с момента основания Пакистана в 1947 году. Провинция составляет 44% территории Пакистана, богата природными ресурсами, такими как драгоценные металлы, минералы и природный газ, а также имеет несколько глубоких прибрежных участков, таких как Гвадар, Дживани и Пасни. Однако продолжающиеся условия бедности и лишений в крае были основной причиной мятежей. Мятежники надеялись, что провинция и народ белуджей смогут пожинать экономические выгоды от КПЭК. В ноябре 2015 года Брахамдаг Бугти, лидер Республиканской партии Белуджистана (РПБ) (сепаратистской партии) в своем заявлении выразил желание примирения с пакистанским государством. Посол Китая в Пакистане Сунь Вэйдун также сказал, что Белуджистан станет «основным бенефициаром» КПЭК, что «положит конец безработице» в провинции. Однако позднее белуджи почувствовали, что распределение выгоды от КПЭК повторяло давнишнюю схему, согласно которой народу Белуджистана не разрешалось извлекать выгоду из собственных активов провинции. Они протестовали против строительства порта Гвадар, который привел бы тысячи пенджабских и китайских рабочих в провинцию и потребовал бы продажи земли белуджи иностранцам. Это вынудило Китай вести переговоры напрямую с сепаратистами для защиты своих инфраструктурных проектов.

Таким образом, представляется возможным утверждать, что по мнению китайского политического руководства выведение людей из нищеты, предоставление им лучших возможностей для работы и получения доходов и, следовательно, улучшение их жилищных условий уменьшит привлекательность насильственного экстремизма и склонность к его поддержке, тем самым повысив стабильность в регионе. Отмечается, что особую роль в данном процессе сыграл и еще сыграет КПЭК, представляющий собой комплексный инфраструтктурный проект. Китайские политологи используют термин «модель первопричины» для обозначения ситуации, в которой развитие рассматривается как путь к стабильности, а в качестве опоры рассматривается опыт Китая по успешному выводу из бедности более 600 миллионов его собственных граждан благодаря политике реформ, которая быстро изменила Китай за последние сорок лет. Тем не менее, указанная модель имела неоднозначные результаты в Западном Китае, особенно в СУАР. Террористические акты, связанные с напряженностью в Синьцзяне, были встречены еще более жесткой и всеобъемлющей стратегией борьбы с терроризмом со стороны Китая, что привело к принятию первого национального законодательства о борьбе с терроризмом в 2015 году и о борьбе с кибертерроризмом в 2017 году.