Штурм Красной мечети (Лал Масджид) в Исламабаде, начавшийся за час до рассвета 10 июля, в минувший вторник, и продолжавшийся весь день и часть следующего, в целом можно считать успехом пакистанского режима. Вопреки слухам и предположениям, на территории мечети и женской медресе (Джамиа Хафза) не оказалось значительного числа заложников из числа священнослужителей, преподавателей школ и учащихся. Тщательно подготовленная операция завершилась разгромом воинствующих исламистов, окопавшихся в зданиях религиозного комплекса.
По официальным данным, в результате штурма были убиты 75 человек, в том числе главный клирик мечети и организатор сопротивления Абдул Рашид Гази. Среди погибших оказалось около десяти иностранцев. До штурма поступали сообщения, что в мечети была замечена женщина-чеченка, но подтверждений этому в дальнейшем не последовало. В ходе операции были освобождены 85 человек, 39 из них — моложе 18 лет. Среди освобожденных, скорее всего, находились, и семеро граждан КНР (шесть женщин и мужчина, которых захватили и удерживали исламисты по обвинению в содержании публичного дома под видом центра иглотерапии).
Старший брат Рашида, Абдул Азиз, и ряд других инициаторов противостояния взяты под стражу. Много учащихся мужской семинарии (Джамиа Фаридиа) проходят проверку и только после дачи показаний отпускаются домой.
По решению Верховного суда страны, Абдул Рашида (белуджа по происхождению) похоронили как аманата (с миром почившего) в его родной деревне в дистрикте Раджанпур на юге провинции Панджаб, и Абдул Азизу разрешили участвовать в церемонии. Сестры Рашида, впрочем, настаивали на захоронении в Исламабаде, где уже давно обосновалась вся семья, но получили отказ. Погибшей считается находившаяся в мечети мать братьев Гази, но тело ее не найдено.
Штурмовавшие Красную мечеть войска потеряли 10 человек убитыми и 33 ранеными. Накануне погиб один из руководителей осады полковник элитной Группы специальных войск, проводившей главную операцию. Полувоенные формирования (рейнджеры) также понесли потери (один человек погиб, несколько ранены).
Всего же в ходе начавшихся 3 июля боев, согласно министерству внутренних дел, погибло 102 и ранено 248 человек. Некоторые из пострадавших находятся в больницах города в тяжелом состоянии, так что число жертв может увеличиться.
Несмотря на видимый успех операции, политическая ситуация в стране остается крайне напряженной. Общественное мнение, насколько о нем можно судить по публикациям в ведущих англоязычных изданиях (интернет-версиях), остается расколотым. Часть материалов отражает и поддерживает официальную точку зрения, другая часть делает акцент на недоверии к военным и правительству, тиражируя утверждения оппозиционеров из числа исламистов и противников режима.
Что касается штурма Красной мечети, то в оппозиционных публикациях власти обвиняются во лжи, в том, что переговоры с засевшими в мечети велись нечестно, с расчетом на то, чтобы закончиться провалом. Утверждается, что Рашид и его окружение никого силой не удерживали в мечети и т.п. Некоторые из защитников джихадистов доходят до утверждений, что военные в ходе операции беспричинно убили 700 учащихся и, чтобы заслужить похвалу у Запада, нарушили все заповеди ислама.
Президент Пакистана генерал Первез Мушарраф в четверг обратился к нации со специальным посланием, которое транслировалось по национальному радио и телевидению. Выразив сожаление по поводу гибели людей и воздав должное военнослужащим, отличившимся и пострадавшим в ходе операции, он заявил, что впредь власти не допустят использование мечетей для экстремистской деятельности. Президент призвал существующие в Пакистане управления по делам медресе (вифак-аль-мадарис) поддержать его призыв очистить религиозные учреждения от влияния воинствующей пропаганды. Но в том, что это будет сделано заставляют усомниться уже прозвучавшие угрозы со стороны ряда неподконтрольных правительству управлений организовать массовые акции протеста против штурма Лал Масджид.
Важным нужно считать упоминание Мушаррафа о том, что окопавшиеся в Красной мечети и убитые там люди были связаны с Северо-Западной пограничной провинцией и ФАТА (Федерально управляемой территорией племен), которая примыкает к СЗПП и населена, как и та, в основном пуштунами. Его заявление о том, что центральное правительство и армия окажут всемерную поддержку провинциальному правительству надо расценивать как намерение продолжить борьбу с джихадистами в тех самых районах страны, где находятся, по всеобщему убеждению, главные базы «Аль-Каиды», скрываются Усама бен Ладен, Айман аз-Завахири и др. Неслучайно и то, что аз-Завахири еще в среду дал одному из интернет-сайтов интервью, где призвал отомстить Мушаррафу за расправу над защитниками Красной мечети. Призыв поощрять шахидизм (мученичество во имя Аллаха) содержится и в видеообращении бен Ладена, помещенном в субботу 14 июля на одном из исламистских сайтов.
Информационная война, достигшая в Пакистане исключительно острых форм, отражает степень разлада в обществе и его раскола по многим линиям. О некоторых из них упоминалось в нашей первой статье (см: Пакистан между военными и мечетью, сайт Института Ближнего Востока, 8 июля 2007) . Там же речь шла о перспективах развития политической ситуации в стране.
Продолжая эту тему, необходимо отметить, что пакистанским властям, как и предполагалось, удалось справиться с кризисом вокруг Красной мечети. Думается, что и акции протеста, о которых объявили вслед за ее падением сторонники экстремистов, не будут массовыми и не найдут широкого отклика у рядовых пакистанцев. Вместе с тем, ситуация в ряде регионов страны, прежде всего в СЗПП, ФАТА и Белуджистане, будет, вероятнее всего, ухудшаться, а действия исламских экстремистов активизируются.
Собственно, это уже происходит. Хотя джихадистов постигла неудача при попытке сбить самолет президента Мушаррафа (7 июля) им удалось провести несколько крупных терактов в СЗПП. В субботу 14 июля террорист самоубийца убил 25 служащих полувоенных формирований в агентстве Северный Вазиристан, наиболее беспокойной части Федерально управляемой территории племен. Достигнутое перемирие между властями и вождями племен в этом агентстве и в соседнем Южном Вазиристане в связи со штурмом Красной мечети поставлено под угрозу срыва. События в Пакистане неслучайно совпали также с активизацией талибов в Афганистане, которые в конце прошлой недели провели ряд разрушительных актов террора и саботажа.
Надо заметить, что приемы борьбы исламистов в Пакистане и Афганистане по форме напоминают незнакомые в этих местах прежде атаки самоубийц. Свидетельствуя о заимствовании опыта арабских, палестинских шахидов, это расширяет ареал войны без пощады.
Столь же бескомпромиссной может стать и политическая борьба в Пакистане. Впервые за последнее время одна из линий политического размежевания оказалась столь различимой. Не только общественное сознание, но и политическая элита раскололась на две части. Одна из них поддерживает действия властей против экстремистов от ислама, другая осуждает эти действия и собирается решительно протестовать против них.
При этом создается ситуация, когда союз происламских партий (Муттахида-маджлис-и-амаль, ММА), уже давно являясь одновременно и оппозиционной, и правящей политической силой, будет вынужден реально выбирать между тем и другим.
Поясним, что на федеральном уровне ММА находится в оппозиции к правительству и ее представитель Фазлур Рахман признан в нижней палате парламента лидером оппозиции. Между тем, в провинции Белуджистан ММА входит в правительственную коалицию вместе с правящей в центре Пакистанской мусульманской лигой им. М.А.Джинны. Двусмысленной по отношению к военным была также позиция ММА на рубеже 2003-2004 гг. Лидеры ММА пошли тогда фактически на компромисс с властями, позволив Мушаррафу узаконить свое пребывание на посту президента и сохранить при этом должность главного военачальника.
После штурма Красной мечети председатель ММА Кази Хусейн Ахмад, авторитетный лидер Джамаат-и ислами, наиболее идеологически сильной из составляющих ее организаций, заявил о готовности в знак протеста демонстративно снять с себя полномочия члена парламента. Некоторые влиятельные деятели ММА, такие как Абдул Азиз Шах, приехали на похороны Абдул Рашида.
Время покажет, приведут ли недавние события к окончательному разрыву между военными и происламскими силами, но это в принципе может произойти, и тогда военные могут пойти на союз с противниками исламистов в лице, прежде всего, Пакистанской народной партии, возглавляемой Беназир Бхутто.
Характерно, что Б.Бхутто в разгар кризиса вокруг Красной мечети и после его завершения поддержала действия властей, несколько раз заявив о необходимости решительной борьбы с терроризмом и религиозным экстремизмом. Такого рода одобрение решений Мушаррафа с ее стороны — вещь необычная. Это не осталась незамеченным и может свидетельствовать о начале вызванной противостоянием с экстремистами перегруппировке политических сил.
Как отмечалось в нашей первой статье, сама Бхутто не принимала участие в проходившей 7-8 июля в Лондоне Всепартийной конференции, созванной по инициативе другого бывшего премьер-министра Наваза Шарифа. Но представительная делегация ее партии приняла участие в конференции и одобрила принятые там декларации с призывом к демократии, проведению честных парламентских выборов, несогласию с планом избрания президента Мушаррафа на новый срок уходящим составом парламентариев. Всего в конференции участвовали представители 38 политических партий, причем основная их часть входит в созданный много лет назад партиями Шарифа и Бхутто Альянс за восстановление демократии. В Лондонской конференции одну из ведущих ролей играла, помимо них, ММА, делегацию которой возглавлял Фазлур Рахман.
После окончания конференции Наваз Шариф провел новую конференцию в более узком составе, где обсуждался вопрос о немедленной отставке всех парламентариев, объявлении военным властям ультиматума и фактического их бойкота. ПНП отказалась участвовать в предложенной Шарифом программе действий. Представители партии Бхутто, да и она сама, сослались на возникшие у них непримиримые противоречия с ММА.
Оказавшись между светски настроенными военными и исламистами, Бхутто нашла предпочтительным поддержать Мушаррафа. При этом она сохраняет лично к нему и его режиму массу претензий и по поводу прошлых действий и по поводу намечаемых. Острые расхождения существуют в связи с деятельностью Комиссии по организации парламентских выборов, назначенных властями на октябрь этого года. В обнародованных Комиссией избирательных списках Бхутто и ее сторонники обнаружили грубые нарушения, включение в списки миллионов мертвых душ, исключение миллионов живых. Требованием оппозиции, в том числе партии Бхутто, остается создание независимой избирательной комиссии и подготовка новых списков избирателей. ПНП не отказывается действовать совместно с партией Шарифа (Пакистанской мусульманской лигой) и другими организациями с целью заставить военных отказаться от монополии на власть. Она заявляет о резком несогласии сотрудничать с Мушаррафом пока тот сохраняет военную форму, отказываясь высказываться о перспективах кооперации с ним, если он будет выбран гражданским президентом.
Критикуя ММА за непоследовательность и двусмысленность их позиции по отношению к власти военных, Бхутто убеждает Шарифа не доверять исламистам. Однако традиционно более склонный к происламским настроениям Наваз Шариф (его в середине 1980-х ввел в политику Зия-уль-Хак, чье правление можно считать началом исламистской эры в истории страны) решил, по-видимому, блокироваться с ними. В Лондоне на днях было объявлено о создании Всепартийной демократической конференции, в которой главную роль будут играть партия Шарифа и ММА.
Пока, впрочем, трудно судить, насколько устойчивыми и долговременными окажутся те или иные союзы и блоки. Опыт политического развития Пакистана богат примерами быстрой смены партнеров, перехода партий и их лидеров от дружбы к вражде и от козней к объятиям. Наличие большого числа партий (к 38 участникам Лондонской конференции надо добавить, по меньшей мере, основную правящую партию и ее союзника — Объединенное национальное движение, имеющее мощную базу поддержки в Карачи) предполагает, естественно, разнообразие их программ, целей, идеологии. В политическом спектре представлены как левые «прогрессивные» силы, по традиции сильные на окраинах, особенно в Белуджистане, так и крайне правые, консервативно-религиозные. Большинство партий идентифицируются, кроме того и главным образом, по составу лидеров и функционеров (синдхские, пуштунские, белуджские, южнопанджабские), и по группам интересов, зачастую клановым и персонифицированным.
Основной слабостью политической системы страны является слабо выраженная склонность к агрегации интересов, к созданию крупных и прочных коалиций. Это говорит о недостаточной зрелости политической культуры. В ее формировании, кстати, не слишком заинтересованы военные круги, опасающиеся потерять в результате контроль за рычагами власти. Не заинтересованы в этом и исламисты, считающие современное государство по идее несовершенным и ненужным и провозглашающие веру в наднациональное устройство, типа всемирного халифата, либо исламскую теократию.
Пока сохраняется сложившаяся политкультура, наличие встроенных в систему и режим власти неполитических элементов, прежде всего социально-институциональных ( армии, а также гражданской бюрократии) трудно рассчитывать на установление демократического порядка и долговременной стабильности.
Это тем более так еще и оттого, что Пакистан подвергается испытаниям на прочность извне, со стороны внесистемных политических игроков, «свивших гнезда» на его территории (в ФАТА) или вблизи от него (в Афганистане) и невидимыми нитями, связанных с паутиной современного международного исламизма.
Поэтому на вопрос, что будет с Пакистаном дальше, после того как кризис, связанный с исламистским бунтом, в общем и целом позитивно разрешен, с определенностью ответить сложно. Представляется, что у пакистанского руководства есть шанс извлечь уроки из тактики безуспешного заигрывания с экстремистами, есть возможность осознать, что им не по пути с воинствующими исламистами и их идеологами, ориентированными на идеалы средневековья.
Идеальным, наверное, вариантом развития событий в случае, если бы Мушарраф и его окружение сделали подобные выводы, представляется проведение ими выборов при участии в них Беназир Бхутто с последующим избранием ушедшего в отставку генерала президентом страны на новый срок. Это, возможно, привело бы к созданию широкой антиисламистской коалиции в политической и общественной жизни страны.
В противном случае, который остается, к сожалению, наиболее реальным, Пакистану грозит, судя по всему, новый этап грубой и кровавой внутриполитической борьбы, «ползучая талибанизация», и приближение того момента, когда он погрязнет, как ныне публично предупреждает Б.Бхутто, в полномасштабной гражданской войне.