Последние несколько лет характеризуются наличием серьезных противоречий между Анкарой и Абу-Даби. В некоторой степени, это является отражением общих тенденций в политике двух государств: обе страны пытаются трансформировать результаты активного экономического роста, который имел место в 1990-х и 2000-х годах, путем расширения своего влияния в регионе Ближнего Востока и Африки. Это приводит к столкновению военно-политических интересов, зачастую противоположных друг другу.  Но при этом достижения в экономике создали и предпосылки для существенного расширения экономического взаимодействия между двумя странами, которое активизировалось именно в 2000-х гг.

Не будет преувеличением сказать, что руководство ОАЭ обеспокоено политической активностью современной Турции больше, чем лидеры остальных стран-членов ССАГПЗ. Позиционирование Анкары себя как одной из самых активных сторонниц реформ в арабских странах после потрясений 2011 и последующих годов с опорой на силы, представляющих политический ислам, противоречит интересам Абу-Даби, который опасается демократических процессов как непосредственной угрозы сложившейся в стране авторитарной системе управления. Кроме того, движения, родственные организации «Братья-мусульмане», имеют определенную поддержку среди населения стран-членов ССАГПЗ.

В качестве иных примеров столкновений интересов Анкары и Абу-Даби можно привести отстранение от власти президента Египта М.Мурси в 2013 году, что рассматривалось Турцией как результат непосредственного вмешательства со стороны ряда государств, в том числе ОАЭ; политический бойкот Катара в 2017 году, когда турецкое вмешательство было крайне негативно воспринято в Абу-Даби; военно-политический кризис в Ливии, где обе страны поддерживают противоположные силы; попытки расширить свое влияние в Сомали, где Анкара пытается выстроить сотрудничество с правительством в Могадишо, тогда как ОАЭ развивает отношения с руководством непризнанного образования Сомалиленд. Некоторые источники также указывали на возможную причастность ОАЭ к попытке военного переворота в Турции в 2016 году, хотя доказательств этого представлено не было.

Интересно, что летом 2019 года турецкие СМИ сообщали, что в связи с отказом руководства США осуществить поставку в Турцию серии истребителей F-35, в целях восполнения потерь от упущенной выгоды Вашингтон в настоящее время рассматривает возможность экспорта этих самолетов в ОАЭ, что отвечает ряду экономических и политических интересов Белого дома. Эти же источники указывают, что основным препятствием  для такой сделки является относительно активный уровень военно-технического сотрудничества Абу-Даби и Москвы, что в случае продаже этих истребителей может повлечь утечку соответствующих технологий и нанести ущерб военной промышленности США[i].

Несмотря на политические противоречия, объемы двусторонней торговли между двумя государствами остаются значительными, хотя и характеризуются как непостоянные. Четкой тенденции к увеличению торгово-экономического сотрудничества в настоящее время не наблюдается.

Таблица 1. Данные об объемах торговли между ОАЭ и Турецкой республикой за период 2015 – 2018 гг., млрд долл. США[ii]

Если говорить о торговле товарами, не связанными с нефтью и продуктами нефтепереработки, то Турция является вторым по значимости партнером ОАЭ. В свою очередь, арабская страна является вторым по величине экспортным направлением Турецкой республики на Ближнем Востоке (после Ирака).

Экспорт из Турецкой Республики представлен строительными материалами, золотом (реэкспорт), запчастями к авиационной технике, продукцией нефтехимической, машиностроительной, сталелитейной промышленности, электроники, военной техникой (бронированная колесная техника, артиллерия). Потребность в последних существенно возросла в последние годы в связи с войной в Йемене, и турецкая продукция отличается более привлекательными ценами, в связи с чем был заключен ряд соглашений о совместной кооперации в целях разработки и производства соответствующей техники. В свою очередь, рынок военной техники арабской страны очень важен для Анкары в целях поддержки собственного военно-промышленного комплекса. Точная информация о стоимости сделок и объемах поставок военной техники из Турции в ОАЭ отсутствует.

При этом чиновники и представители турецкого бизнеса утверждают о том, что их уровень присутствия в ОАЭ не соответствует потенциалу. В-частности, в 2010-х гг. неоднократно заявлялось о намерении закрепить и расширить позиции на рынках продовольственных, строительных, текстильных товаров в ОАЭ, однако они не увенчались успехом. В качестве основных препятствий указываются отсутствие оптимального логистического коридора, высокая конкуренция со стороны азиатских производителей на рынках ОАЭ (Пакистан, Индия, Бангладеш), нестабильность курса турецкой лиры (многие предметы готовой промышленной продукции, произведенные в Турции, содержат значительную часть импортных составляющих, что влияет на цену и качество). Негативное влияние оказывают и экономические проблемы в арабской стране, особенно в виде сокращения ряда крупных строительных проектов. Помимо внутреннего рынка и спроса со стороны туристов, ОАЭ выступают и в качестве реэкспортного направления для турецких товаров в страны Азии, в том числе обеспечивают существенную часть торговли Турции с Ираном. К примеру, в период действия санкций в отношении Тегерана представители турецкого бизнеса, в том числе посредники, были широко вовлечены в торговлю с иранскими контрагентами, используя золото в качестве платежа. При этом непосредственный транзит драгоценных металлов осуществлялся воздушным транспортом из Турции через ОАЭ и далее по морю в сторону Ирана, а общая стоимость оценивалась в миллиарды долларов США в год[iii].

На территории ОАЭ ведут деятельность около 500 турецких компаний, главным образом в торговле и строительстве, большая часть в Дубае.

Сотрудничество в сфере туризма (взаимный поток в качестве посетителей) осуществляется на низком уровне, обе страны не являются популярными туристическими направлениями друг для друга.

Экспорт из ОАЭ в Турцию представлен алюминием, ювелирными изделиями, продукцией нефтеперерабатывающей и химической промышленности. Объемы инвестиций со стороны арабской страны составили около 400 млн долл. США в 2018 году, главным образом в сектор недвижимости. Турецкие эксперты в области экономики не возлагают больших надежд на увеличение этого показателя и подчеркивают, что это вызвано скорее экономическими факторами (стагнация в связи со снижением рыночных цен на энергоносители), нежели политическими.

В целом обе страны являются важными торговыми партнерами друг для друга, а турецкие компании имеют относительно прочные позиции на рынке услуг в арабской стране. Политические противоречия пока не оказывают негативное влияние на экономические отношения, а взаимная заинтересованность в развитии сотрудничества очевидна. Однако потенциал для дальнейшего расширения взаимодействия ограничен ввиду стагнации в экономиках обеих стран. Имеются возможности и заинтересованность для кооперации в военно-технической сфере, однако эта область будет более подверженной политическим отношениям между странами.

[i] https://militarywatchmagazine.com/article/could-the-uae-purchase-f-35-jets-meant-for-turkey-sales-to-abu-dhabi-are-in-america-s-interest

[ii] http://www.mfa.gov.tr/turkey_s-commercial-and-economic-relations-with-united-arab-emirates-_uae_.en.mfa

[iii] https://www.reuters.com/article/us-emirates-iran-gold/exclusive-turkish-gold-trade-booms-to-iran-via-dubai-idUSBRE89M0SW20121023