О том, что взаимоотношения Тегерана и Брюсселя переживают сегодня не лучшие времена, наглядно свидетельствует индекс торгово-экономической активности. Но еще более важным является другой показатель – за два года правления президент М. Ахмадинежад не посетил практически ни одну из европейских стран, да и динамика визитов в Иран европейских делегаций высокого уровня заметно поубавилась. Тревожный симптом, особенно на фоне контрастного увеличения активности иранской внешней политики в региональном масштабе и, в частности, во взаимоотношениях со странами исламского мира.
В первое время после президентских выборов в Иране в 2005 г. такое охлаждение эксперты объясняли особенностями адаптационного периода, в ходе которого стороны присматривались друг к другу и искали точки соприкосновения. Очевидно, что «притирка» сторон затянулась. Сегодня налицо тенденция коренного пересмотра ирано-европейского диалога, переживающего переходный период.
Нынешняя нестабильность и отчасти неопределенность в ирано-европейских отношениях объясняется серьезной переоценкой базовых принципов, на которых строился диалог до 2005 г. Диалог держался на устойчивом балансе, его правила игры были хорошо известны и четко выполнялись сторонами. Характерной особенностью был «принцип взаимных уступок». Брюссель раздавал Тегерану «бонусы» в торгово-экономическом секторе — инвестирование долгосрочных экономических проектов в Иране, пошаговое открытие рынков для иранских товаров и услуг, технологическое содействие и, наконец, в качестве апофеоза маячила идея подписания Рамочного соглашения Иран–ЕС, служившая мощным рычагом воздействия на Тегеран. От иранского руководства в ответ требовали лояльности в ядерно-энергетической сфере (мораторий на деятельность, постепенно ведущий к полному отказу от национальных программ в этой области), изменений политики в области прав человека и «демократизации» политической системы.
С приходом М. Ахмадинежада, совершившего радикальный поворот иранской внешнеполитической стратегии, были созданы весомые предпосылки для нарушения сложившегося баланса в ирано-европейских взаимоотношениях. С ужесточением санкций Иран демонстративно отвернулся от своего традиционного торгово-экономического и инвестиционного партнера, декларируя приоритетность сотрудничества в этой области со странами исламского мира. Тегеран дал понять, что не позволит себя изолировать в глобальном экономическом пространстве, и стремился доказать, что сможет прожить без экономического и финансового содействия Запада. Представители иранской элиты Ирана стали регулярно заявлять о государственной поддержке иностранных инвестиций со стороны мусульманских стран в экономику страны. Иран встал по поиски путей диверсификации экспорта продукции и услуг на региональные рынки, наращивания технологического взаимодействия с крупнейшими экономиками Азии (КНР, Индия и др.).
Причины ирано-европейского похолодания следует искать не только в Иране, но и в ЕС. Европейцы оказались не готовы к новым условиям, в которых иранскую ядерную программу следовало бы воспринимать за рамками двустороннего баланса отношений. Между тем эта тема стала ведущим индикатором, повлиявшим на взаимоотношения сторон, политический и экономический климат которых заметно изменился по мере обострения в 2006-2007 гг. иранского ядерного кризиса.
Переосмысление ирано-европейских отношений сегодня идет медленными темпами. И все же оно началось. От правительств стран — членов ЕС в последнее время поступают явственные сигналы о том, что Евросоюз намерен воспротивиться дальнейшему ужесточению экономических санкций против Ирана. Такое мнение, в частности, высказывает президент Торгово-промышленной палаты ИРИ М. Нахавандиян. Аналогичного мнения придерживается и иранское экспертное сообщество, полагающее, что в руководстве ЕС долгосрочный экономический интерес возобладает над «сиюминутным политическим выигрышем».
В то же время, считают иранские эксперты, продолжение экономической блокады ИРИ со стороны государств ЕС приводит к тому, что центральное место в торгово-экономическом диалоге между ними начинает отводиться частному сектору. Европейские бизнес-сообщества усиливают влияние на свои правительства, считая бесполезными шаги по сворачиванию участия в крупных инвестиционных проектах на территории Ирана, особенно рассчитанных на долгосрочный период.
Между тем Тегеран (пока, правда, на уровне экономической элиты) сигнализирует своим европейским коллегам о том, что намерен продолжать последовательно интегрироваться в глобальную экономическую систему и не желает вставать на «тропу изоляционизма». Перед руководством Министерства экономики и финансов и Торгово-промышленной палаты ИРИ поставлена прямая задача – проводить созидательную работу по вовлечению иранской экономики в мировую экономическую структуру. Для полноценного решения данной задачи Иран не сможет обойтись без прочных торгово-экономических связей с ЕС.
Нынешняя нестабильность в ирано-европейских отношениях сохранится до тех пор, пока процесс переосмысления формата отношений оси «Брюссель–Тегеран» не будет завершен с обеих сторон. Если трезвый расчет и рациональных подход европейских политиков вкупе с практическим интересом частного сектора ЕС позволяет надеяться на скорую адаптацию к новому формату отношений, то восточный менталитет иранской элиты будет обрабатывать этот запрос гораздо дольше.
Иран не готов сейчас к потеплению отношений с Евросоюзом и будет тянуть время до тех пор, пока в иранской правящей верхушке не будет принято политическое решение о возобновлении полномасштабного диалога с ЕС по различным азимутам. По прогнозам, это станет возможным не раньше истечения оставшегося времени до окончания двухлетнего периода правления президента М. Ахмадинежада. Об этом говорит анализ внешних и внутренних факторов. При текущей благоприятной энергетической конъюнктуре и удачном геополитическом региональном раскладе Тегерану невыгодно «дружить с Европой», поскольку в таком случае ему придется нести определенные издержки для поддержания такой дружбы – ослабить позицию по ядерному досье, допустить экономическую экспансию Запада в стратегически важные отрасли экономики.
Ирану незачем идти на такие уступки и ожидать взамен «бонусов» в виде инвестиций и технологий, поскольку он на данный момент находится в выигрышном положении. Тем более что «наступательная дипломатия» М. Ахмадинежада против Запада (включая Евросоюз) находит понимание у иранского электората. Другое дело – в долгосрочной перспективе. Когда Иран подойдет к серьезному технологическому и моральному износу базовых отраслей своей промышленности и инфраструктуры, либо когда он перестанет получать сверхдоходы от экспорта энергоресурсов, ему может понадобиться содействие Евросоюза. Финансовое, инвестиционное, технологическое, торговое.
Есть еще одно условие. Неизбежная интеграция иранской экономики в мировую (включая участие в основных финансовых институтах, развитие фондовой биржи, интеграция в мировую банковскую систему) пока осуществляется не слишком быстрыми темпами, что обусловлено спецификой иранского политического строя «исламской демократии», но в целом успешно. И главное – необратимо. Однако вскоре Иран должен будет подойти к тому этапу интеграции, на котором она может дать сбой именно по причине действия торгово-экономических санкций Запада. И вызвать, таким образом, серьезный внутренний кризис финансово-экономического плана. Симптоматично, что именно в последнее время, пожалуй, впервые иранские экономисты начали прогнозировать угрозу финансового кризиса в стране, что свидетельствует о растущей зависимости иранской экономики от внешних процессов глобализации. Так, по мнению бывшего министра нефти ИРИ К. Вазири-Хаманэ, подобный кризис может разразиться в Иране через 15 лет.
Подводим итоги. Нынешний нестабильный этап отношений между Ираном и ЕС, начавшийся с изменением внутриполитического баланса в Иране (приход во власть неоконсерваторов во главе с президентом М. Ахмадинежадом в 2005 г.), является переходным. В том смысле переходным, что возврата к прежним отношениям уже не будет. Его предназначение – пересмотреть отношения и найти новую формулу соприкосновения интересов ЕС и Ирана, построить совершенно новые принципы будущего сотрудничества. Этап будет непростой и долгий. Вследствие существенных изменений международных условий предстоит глубокая трансформация отношений Иран–ЕС. Залог стабилизации – диалог с «двусторонним движением»: импульсы о намерениях должны исходить от обеих сторон. Главное, понять, что в этом сотрудничестве важнее – политика или экономика? Если экономические интересы сторон возобладают (сейчас намечается именно такая тенденция), то в обозримой перспективе возможно взаимовыгодное сотрудничество в различных областях – экономике, торговле, финансах, культуре, образовании, социальной сфере и т.д. А это в свою очередь повлияет на потепление политического климата.